Прекрасное отчаяние - Рэйвен Вуд
— О?
— Быть заколотым чем-то дорогим. Мы бы не хотели, чтобы великий Александр Хантингтон IV был убит чем-то обыденным, вроде пятидолларового столового прибора из ИКЕА, не так ли?
— Конечно, нет. Представляешь, какой зазубренный порез он оставит на моем костюме? Неприемлемо.
Из моего горла вырывается тихий смех. Его глаза блестят, когда он наблюдает за мной, все еще прислонившись к дверному косяку.
— Насчет учебников истории, — прошептала я, не успев остановиться.
Он поднимает брови.
— Да?
— О тех, что у меня в комнате. Серия из десяти книг по всемирной истории.
— Я все еще жду вопроса, милая.
— Ты купил их для меня?
Вопрос звучит совершенно нелепо, и я жалею об этом, как только слова слетают с языка. Конечно, он не покупал их для меня. Когда бы у него нашлось на это время? И, что еще важнее, зачем ему это делать? Его единственное удовольствие в жизни — превращать мою жизнь в ад. Не говоря уже о том, что ему принадлежит час из всех моих дней на ближайшие четыре года, в течение которых он может заставить меня делать все, что захочет, так что ему незачем тратить энергию на подобный милый жест.
— Да, — непринужденно отвечает он.
Мои брови взлетают вверх. Он купил их для меня? Я уверена, что мой рот уже открыт, но Александр просто стоит на месте, прислонившись к дверному косяку, и наблюдает за мной с нейтральным выражением лица.
— Почему? — Мне удается выдавить из себя.
— Тебе нравится история, так что… — Он пожимает плечами, как будто в этом нет ничего особенного.
Неожиданное тепло разливается по моей груди, а на губах появляется улыбка.
— Спасибо.
Наконец-то эта маска на его лице раскололась. И от взгляда, которым он смотрит на меня, мое сердце замирает. Я открываю рот, но из него не вырывается ни слова. Александр тоже молчит.
Он просто улыбается и опускает подбородок в знак признательности.
26
АЛЕКСАНДР
То, что Оливия живет в моем доме, отличается от того, как я себе это представлял. Я ожидал, что она будет красться, едва заметная, и постоянно избегать меня. Как в ту первую ночь. Но все оказалось совсем не так.
Естественно, большую часть дня она проводит на занятиях. Я тоже. Но она завтракает со мной перед тем, как мы вместе уходим, потом каждый день приходит домой и обедает со мной, а вечером ужинает вместе со мной.
И теперь дом кажется другим.
Несмотря на то, что сейчас она занимается в своей спальне с закрытой дверью, я чувствую ее присутствие с другого конца дома. Это как теплый свет. Яркий очаг в центре, который придает дому душу.
Для меня дом всегда был просто стенами, мебелью и всем прочим. Но теперь это не так. Теперь это… нечто большее. Я не могу этого объяснить. Это звучит нелепо даже в моей голове. Как человек может создать ощущение, что у здания есть душа?
Это абсурд.
Качая головой, я расхаживаю взад-вперед по гостиной. Но через каждые несколько шагов мой взгляд устремляется к потолку, туда, где находится комната Оливии.
Как мотылек на пламя.
Мы поужинали вместе всего час назад, но я все еще не удовлетворен. Я не могу насытиться ее присутствием. Вместо того чтобы пытаться подавить это чувство, я поддаюсь ему и шагаю к лестнице. Поднимаюсь по ней по две ступеньки за раз и быстро оказываюсь перед ее дверью. Сначала я подумываю постучать, но решаю не делать этого. В последнее время она так часто морочит мне голову, выводит из равновесия и заставляет терять контроль над окружающим миром, поэтому мне нужно сделать что-то, чтобы напомнить себе, что я контролирую ситуацию.
Не она.
Она резко поднимает голову и направляется к двери, когда я открываю ее и делаю шаг внутрь. На ее лице слегка растерянное выражение. Такое выражение я видел у других людей, когда они настолько теряются в своих делах, что забывают, где находятся. Сам я такого не испытывал, но видел достаточно раз, чтобы распознать его в других. И когда я вижу это выражение на лице Оливии, в моем сердце возникает странное колющее чувство.
Затем ее взгляд фокусируется на моем лице, и на его чертах появляется что-то похожее на отчаяние, смешанное с раздражением. Откинув голову назад, она тяжело вздыхает, прежде чем снова встретиться с моим взглядом.
— Пожалуйста, уйди, — говорит она. — Я пытаюсь заниматься.
Я просто закрываю за собой дверь и прохожу дальше в комнату.
— Я беру свой час сейчас.
Еще одно ведро отчаяния обрушивается на ее лицо. Со стоном она закрывает книгу и начинает подниматься с кровати, так как, вероятно, ожидает, что я поведу ее в свой кабинет.
— Нет, — говорю я, прежде чем она успевает слезть.
Она замирает с ногами на краю матраса и вопросительно поднимает на меня брови.
— На этот раз мы останемся здесь, — объясняю я.
По ее лицу пробегает удивление, а взгляд устремляется на кровать, на которой она сидит.
— Здесь?
Мне нравится заставлять ее нервничать, выводить из равновесия, как она это делает со мной, поэтому я не отвечаю, а просто пробираюсь к кровати. Она смотрит на меня своими проницательными глазами, когда я сажусь на матрас так, чтобы спина оказалась у изголовья. Небрежно прислонившись к нему, я раздвигаю ноги больше, чем нужно, и поднимаю их вверх, слегка согнув.
Она меняет свое положение на кровати так, что оказывается на коленях, лицом ко мне. Затем она бросает неуверенный взгляд между моих ног, словно пытаясь понять, стоит ли ей оседлать или пососать мой член. Тот факт, что это был ее первый инстинкт, посылает пульсацию глубокого удовлетворения в мою душу.
Это также заставляет кровь приливать к моему члену. Теперь я действительно хочу, чтобы она сначала отсосала мне, а потом оседлала мой член, пока не кончит на него, издавая при этом такие любимые мной милые звуки.
Я почти трясу головой. Сосредоточься. Я не за этим сюда пришел.
— Расскажи мне об истории, которую ты изучаешь, — говорю я.
Она моргает. В течение нескольких секунд кажется, что она пытается перестроить свой мозг, чтобы обработать то, что я только что сказал. Но все, что вылетает из ее рта через эти пять секунд, — это простое:
— Что?
Я киваю в сторону стопки учебников и тетрадей по истории, разбросанных на постельном белье кремового цвета.
— Расскажи мне об истории, которую ты изучаешь.
— Ты действительно так хочешь провести свой
