Подкидыш из прошлого (СИ) - Гала Григ
— А нечего тебе здесь делать! Нечего лезть в нашу жизнь. Мы уж как-нибудь справимся. А ты свое грязное дело сделала — свела мать в могилу раньше времени. Не хочу тебя ни видеть, ни слышать. Поняла?! Не смей здесь появляться. Я все сказала!
И все. Только тишина, нарушаемая монотонными гудками…
Глава 43
Время не лечит. Оно учит жить с болью. Порой эта боль отступает. Но лишь на время. А затем обрушивается с неимоверной силой, заставляя стискивать зубы, чтобы не закричать во весь голос. Заставляя горстями глотать таблетки, но не от физических болевых ощущений, а от боли душевной. Боли, которая поглощает без остатка и не отступает часами, сутками, месяцами…
С того ужасного сентябрьского вечера, когда Арина сообщила, что мамы больше нет, прошло около трех месяцев. Я не раз порывалась нарушить ее запрет и съездить на могилу матери. Туманов отговаривал, убеждая, что раз сестра так агрессивно настроена, то вряд ли поездка принесет облегчение.
И его доводы, и агрессия Арины были вполне объяснимы. Оба боялись моей встречи с прошлым.
У Антона были свои опасения. Он явно ревновал меня к прошлому, которое по-прежнему тревожило меня. И, как он, наверняка, предполагал, мешало впустить в свою жизнь новые чувства, новую любовь.
Арина оберегала покой своей семьи. Она, видимо, боялась, что наша встреча с Матвеем может всколыхнуть прежние чувства и обернуться для нее не лучшими событиями.
По сути, оба они боялись одного и того же.
А что же я? Я и сама боялась этого. Боялась и мечтала бессонными ночами припасть к могилке матери. Отплакаться и попросить прощения. Но пуще всего боялась встречи с Матвеем. Хотя, вопреки здравому рассудку, мечтала увидеть его. Расспросить, как ему живется. Узнать, стоило ли отказываться от счастья со мной ради создания семьи с Ариной.
Вот тут я неправа. Он ведь поступил так ради ребенка. А, может быть, и не только ради малыша. Но это был единственно верный вариант.
Интересно, кто у них родился? Мальчик, девочка. Да не все ли равно. Был бы здоровенький. Пусть подрастает на радость родителям…
Мне вот не довелось познать радость материнства…
С замиранием сердца набираю номер Арины. Предвижу ее недовольство, но удержаться не могу.
Звонок приняла. Но молчит. Сопит в трубку.
— Арина, здравствуй…
— Ну?.. Чего звонишь? Я ведь сказала: даже голос твой слышать не желаю.
— Послушай, но ведь так же нельзя. Я хочу приехать, к маме на могилку сходить.
— Ксюх, ну что это тебе даст? Зима. Снег. Подожди хотя бы до весны. А там… посмотрим.
— Ариша, еще два слова. Как вы там? Хоть скажи, кто у вас родился…
— Мальчик.
— А похож на кого?
— На соседа, ах-ха-ха… — Арина шутит глухо, отрывисто, зло. Без всякого желания поддержать разговор. — Еще что-то хотела узнать? Все у нас нормально. Но ты здесь не нужна. Уймись. Живи своей жизнью. И нам не мешай.
И резко отключается.
И опять я в тревоге, в неведении. Опять хочу лететь туда.
Но Арина права. Я там не нужна. Пора бы уж раз и навсегда понять это. И жить… своей жизнью.
***
Прошло почти полтора года с тех пор, как я, обливаясь слезами, выскочила на дорогу. Даже сейчас, спустя столько времени не могу себе ответить на вопрос, на что я тогда решилась. Ведь в мои планы (да какие там планы в таком состоянии!) никак не входил переезд в другой город.
Неужели хотела броситься под машину? Вряд ли. Я ведь трусиха. Тогда что? Да, скорее, ничего. Просто мчалась, куда глаза глядят. Без оглядки, без всяких планов, решений и вариантов.
И вот ведь прижилась в Твери.
А всё Антон.
Окружил меня вниманием и заботой. Устроил на хорошо оплачиваемую работу. И не просто устроил. А обеспечил мне полнейшую безопасность в отношениях с законом. Как это ему удалось, не знаю. Он скрытный. Говорит, что меня ничто не должно волновать.
Я и не волнуюсь. Бессовестнейшим образом принимаю его заботу. В то же время не даю ему повода надеяться на что-то большее, чем дружеские отношения. Но он терпеливый.
А я? Что я. По-своему плачу ему добротой. Помогаю иногда по дому. Балую домашними вкусняшками. Не отвергаю его ухаживания. Правда, не перестаю уговаривать его обратить внимание на других женщин и устроить свою личную жизнь.
Так и живем. Бывает брак официальный, бывает гражданский, гостевой. А у нас — дружеский. Во придумала! Да никакой у нас не брак. Это я так шучу.
Не знаю, на сколько Туманова хватит. Меня лично все устраивает. Ну, не совсем все. Было бы намного лучше, если бы Антон не тешил себя надеждой на возможность более близких отношений между нами.
Ой, это все настолько условно и непредсказуемо. Но пока вот так.
***
Рабочий день подходил к концу. В ожидании Антона, который, как обычно, после работы обещал зайти за мной, я мечтательно закрыла глаза. Представила его влюбленный взгляд. Интересно, чем он удивит меня сегодня? Ужин в ресторане? Было. Театр? Кино? Караоке? Все было.
Но Антон выдумщик. Еще с утра предупредил, что приготовил для меня сюрприз.
Из расслабленного состояния меня вывел громкий стук в дверь кабинета. Кто бы это мог быть? Антон — вряд ли. Он входит без стука. Сотрудники? Почти все разошлись.
Пока я раздумывала, дверь распахнулась. В проеме появился молодой человек. Довольно крепкого телосложения. С огромной сумкой в руках. И, что самое странное, с ребенком в нагрудной переноске.
— Доставка, — коротко бросает он и приближается к моему столу.
Успеваю мысленно поставить плюс молодому папаше. Зарабатывает на жизнь с ребенком на руках. Наверное, жена тоже работает.
Не давая мне время на размышления, он протягивает какие-то бумаги со словами:
— Получите и распишитесь.
С недоумением глядя на огромную сумку, которую молодой папаша поставил рядом со столом, спрашиваю:
— Это что и от кого?
— Велено доставить и получить расписку, — отвечает сухо и без эмоций.
Улыбнувшись, успеваю подумать: «Наверное, это и есть сюрприз от Антона.» Затем, пожав плечами и удивленно разглядывая сумку («Что бы там могло быть?!), подписываю какую-то бумагу, отдаленно напоминающую квитанцию разносчика пиццы.
Парень профессиональным движением забирает эту странную бумажку, не очень-то похожую на документ. Затем ловко снимает переноску с ребенком и… усаживает маленького крепыша прямо на мой рабочий стол.
Я молча наблюдаю за его манипуляциями и думаю, что ему необходимо что-то там поправить или просто взять малыша на освободившиеся от
