Натализа Кофф - Воровка, или Противоположности притягиваются[СИ]
Папа, немного помолчав, продолжил:
— Из госпиталя написал ему как-то письмо с просьбой позаботиться о Кате, пока я не вернусь. Не думал, что он так позаботится, — папа потер переносицу, — Ну все, хватит об этом. Теперь все хорошо, и, слава Богу.
Через час в палату пришел Марк Вениаминович. После короткого осмотра он сообщил, что через несколько дней меня можно будет выписать. Рана быстро заживала, да и жизненно-важные органы не были задеты.
— Кто Барсу наступил на хвост? — усмехнувшись, спросил Марк Вениаминович.
— Наверно я, — виновато прошептала я, — А что?
— Ничего, просто на парковке, — Марк махнул в сторону окна, — его машину случайно задел какой-то бугай бандитской наружности. Он там пар выпускает.
Я, испугавшись, собралась подскочить с кровати.
— Не так быстро, дочка, — сказал папа, помогая мне встать на ноги.
Я подошла к окну. На парковке, возле машины, стоял Игнат, окруженный тремя парнями, как сказал Марк, бандитской наружности. Один, выхватив нож, кинулся на Игната.
— Папа! — закричала я.
— Дочь, успокойся, — скомандовал отец, доставая телефон, — Я его не зря учил.
Игнат за несколько секунд точными движениями разбросал парней. Когда на землю осел последний из неудачливых нападавших, Игнат как-то странно потряс головой из стороны в сторону. В этом движении было что-то звериное.
Отец засмеялся.
— Он не меняется, — сказал отец, набирая номер телефона, — Вот поэтому его и прозвали Барсом.
Через несколько секунд я увидела, как Игнат, пошарив рукой по карманам, достал телефон. Не глядя, ответил на вызов.
— Игнат, если ты уже закончил, поднимись, пожалуйста, к нам, иначе Алиса сама прибежит к тебе, вон уже почти вывалилась из окна, — смеясь, сказал папа. Игнат, подняв голову, поискал взглядом окно. Я подняла руку, прикоснувшись ладонью к стеклу.
— Мне сказали уйти, — упрямо проговорил Игнат.
— А теперь тебя просят вернуться, — серьезно сказал папа. Я кивнула и улыбнулась.
— Это Вам Алиса сказала? — уточнил этот упрямец.
Я психанула. Обиделся, да? Так мы не гордые, сами пойдем, сходим! Развернувшись, осторожно побрела из палаты. Сейчас я ему устрою!
'Это вам Алиса сказала?' — передразнила я Игната, выходя в коридор. Я ему покажу, где раки зимуют! Вот только доберусь до него! Я посмотрела на длинный коридор. Что-то я силы не рассчитала. Усталость накатила, ноги начали мелко дрожать. Все-таки силы еще не вернулись окончательно.
— Стоять! — услышала я грозный рык Барса. Он быстро бежал ко мне, не обращая внимания на медперсонал, пытающийся остановить его.
— Ты что творишь? — грозно рыкнул он, подхватив меня на руки.
— Ну, ты же первый начал упрямиться, — попыталась возразить я.
— Мало ли что я там начал, — проворчал Игнат, — думать головой нужно!
— Это ты тем парням на парковке скажи, — рассмеялась я. Обняв Игната за шею, прижалась к его лбу своим.
— Прости меня глупую, — прошептала я.
— Уже, — ответил он, нежно целуя меня в ответ.
Игнат осторожно занес меня в палату, опустил на кровать.
— Поймал беглянку? — насмешливо спросил папа.
— Да, еле догнал, так быстро убегала, — улыбнулся Игнат, поправляя одеяло. Щелкнув меня по носу, выпрямился.
— Марк Вениаминович, как у Алисы дела? — спросил Барс, поворачиваясь к врачу.
— Даже лучше, чем я ожидал, — улыбнулся Марк, — но пока нужно соблюдать постельный режим. И не бегать по палате, — уже строже сказал Марк, с упреком глядя на меня.
Подтянув одело, накрылась с головой. А я что? Меня туточки нету!
— Если Алиса будет соблюдать мои рекомендации, думаю, через пять дней отпущу домой, — продолжал говорить Марк, потом замолчал, и через секунду невозмутимо добавил, — И, Игнат, хватит уже ходить через окно, больной из пятой палаты утром попросил у меня таблеточки от галлюцинаций, ему, видишь ли, вторую ночь какие-то посторонние парни мерещатся.
Я осторожно высунула голову из-под одеяла. Марк пытался сдержать смех, папа, подойдя к Игнату, хлопнул его по плечу.
— Ну ладно, мне пора, позже зайду, — сказал Марк, выходя из палаты.
— Тебе еще повезло, что у мужика сердце не прихватило, — сказал папа, начиная смеяться, — Здесь же одни сердечники лежат.
— Паш, ну хватит уже над мальчиком издеваться, — проворчала мама.
Игнат молчал, но довольно подозрительно смотрел на папу, как будто ожидал выговор.
Папа начал смеяться еще громче.
— Пап! — возмутилась я, — Ну хватит уже!
— Все, все, — поднял отец руки вверх, — больше не буду.
Игнат, улыбнувшись, присел возле меня на корточки.
— Мне нужно на работу, — начал говорить он, — Я еще позже загляну.
Я только кивнула. Так не хотелось его отпускать, но что поделать, работа есть работа.
— Только не забудь, — тихо сказала я. Подняв руку, провела по его щеке. Щетина отросла еще больше. Удивительно, но мне так больше нравится, и совсем не колется.
— Не дождешься, — улыбнувшись, сказал Игнат, обхватив мою ладошку, прижал к своим губам.
— Паш, я пойду к медсестре, попрошу вазу для цветов, а ты сходи фрукты помой, — сказала мама, таща папу на буксире за собой в сторону двери.
Приподняв одну бровь, я с удивлением наблюдала за бегством родителей.
— Какие они у меня, а! — рассмеялась я. Но почувствовав резкую боль в боку, скривилась, с трудом сдержав стон.
— Больно? — спросил Игнат, поглаживая меня по щеке.
— Терпимо, — улыбнулась я.
Несколько секунд Игнат смотрел на меня. Потом глубоко вздохнув, прикрыл глаза, прижав мою ладошку к своим губам.
— Прости меня, — выдохнул он.
— За что? — удивилась я.
— Я не заметил четвертого. Все из-за меня.
— Хватит глупости говорить, — возмутилась я, — и потом, все к лучшему. Да и не больно мне почти, и врач говорит, что скоро выпишут. Так что все в порядке.
Игнат, наклонившись ко мне ближе, поцеловал, нежно касаясь моих губ. Со стоном прервав поцелуй, нехотя отстранился.
— Вечером у нас свидание, — прошептал он, целуя меня в кончик носа, — Тебе что-нибудь принести?
— Да, себя, — прошептала я, улыбаясь.
— Это само собой, что еще?
— Еще… — я попыталась собрать в кучку мысли, разбежавшиеся от его поцелуя, — Во время операции мои ножи забрали. Можно мне хотя бы один.
— Чувствуешь себя голой? — насмешливо спросил он.
— Да, — улыбнулась я в ответ.
Одним резким движением Игнат вынул свой нож.
— Вот, пусть пока побудет у тебя, — протянул он мне клинок.
— Так не честно, — простонала я, с благоговением беря в руки лезвие, — Не захочу потом его тебе возвращать.
