Капкан для невесты (СИ) - Айрин Лакс
— Все хотят победить!
— Да. Но не для всех занятия, например, теми же танцами — это смысл жизни. Ты знаешь много танцоров, которые посвятили этому целую жизнь?
— Точно не все. Я не совсем понимаю, куда ты клонишь.
— К тому, что тебе стоит понять, что для тебя значат танцы. Просто увлечение, способ сбежать на время или то, без чего ты не можешь жить и чувствовать себя счастливой. Не для меня. Для себя…
— Ооох, — выдыхает Камилла. — Слишком сложно. Можно я подумаю потом?
— Как тебе будет угодно. И все-таки, кто оставил на тебе синяк?
Девчонка мгновенно пересаживается подальше, словно боится, что ей и от меня влетит.
Это так злит, я бы не поднял на нее руку! Ни за что. Но охотно отлупил бы того, кто оставил на ее красивом личике синяк.
— Камилла. Просто скажи.
— Не могу. Не важно.
— Имя назови! — говорю строго. — Кто?!
— Это не важно.
— Для меня — важно. Ты вынуждаешь меня встать раньше срока и докопаться до истины самому.
Я медленно сажусь в кровати, хватаюсь за катетер, чтобы выдернуть его. Камилла вскакивает, топнув ногой:
— Тебе нельзя! Сулим говорил, что нельзя. Надо быть терпеливым, чтобы потом не было осложнений. Только хуже сделаешь!
— Так скажи, кто это сделал! — почти кричу.
Она смахивает пот со лба.
— Хорошо. Хорошо, я скажу. Только ложись обратно.
Сердце колотится как безумное.
— Имя?
— Зумрат Хадиевич, — неохотно называет имя отца. — Я испортила его любимой жене праздник. Опозорила ее. Он разозлился, и… — вздыхает. — Вот. Весь вечер я провела вдали от гостей.
Вот черт. .
Перед глазами темнеет.
Кажется, отец Камиллы совсем выжил из ума, если под чарами и влиянием второй жены начал лупить дочь…
Глава 23
Довлат Лорсанов
Не узнаю свой голос.
— Это был твой отец?
Кивает.
— Но я…
— Молчи, — хриплю. — Хватит говорить, что ты заслужила. Это не так. Ты, конечно, та еще заноза в заднице. Но… Нет.
Отрицательно качаю головой.
— Нет. Нет. И точка.
Камилла смотрит на меня с удивлением, даже не дышит, медленно-медленно скользит взглядом по телу и застывает взглядом на обломке бритвенного станка. Кажется, крепкий станок раскрошился под давлением сжатого кулака.
— Станок нехороший попался, я взяла у тебя несколько. На всякий случай, — роется в рюкзачке.
Сегодня у нее очень красиво собраны волосы под традиционную косынку. Так она выглядит взрослее и серьезнее. Мне же нравится, когда у нее распущены волосы и движения легкие-легкие, без тени грустной задумчивости.
Как бы это изменить.
Изнутри ломает.
Сам не понимаю, что происходит.
Наказания в наших семьях — дело не настолько скандальное, чтобы ужасаться. Но сейчас мне так не кажется.
Может быть, все потому, что я знаю то, что не знает Камилла? Знаю о мути сомнениях Зумрата. Кажется, я даже знаю, с какой легкостью ему дался этот удар.
Перед глазами снова темнеет.
Это же не просто пощечина. От них не бывает синяков. У Камиллы же четко след от сильнейшего удара. След будет сходить не меньше недели. И то, я не видел синяк без косметики. Наверное, у нее все лицо ноет…
Проклятье.
Хочу избить старика, выжившего из ума.
Яростное помутнение отпускает не сразу.
Когда поднимаю взгляд на Камиллу, понимаю, что она так и сидит без движения и едва дышит.
— Как ты опозорила Ляйсат?
Камилла переводит взгляд в сторону, рассматривает стены очень увлеченно. Она держит серьезное выражение на лице, но я хорошо замечаю, каким озорным блеском сверкнули ее глаза, а на губах промелькнула улыбка.
Что же натворила эта озорная девчонка?
***
Камилла
Слова Лорсанова возвращают меня назад, в атмосферу родного дома. Отматываю пленку назад так, словно это было давно-давно, а по сути — прошло всего ничего!
В моей памяти еще свежо волнение, безумная тревога, с которой я всю дорогу от дома Лорсанова до дома отца икала, сидя на заднем сиденье такси и пыталась запить волнение соком, но сделала только хуже — жажда лишь усилилась.
Я едва дыша вошла в дом, приветствовала отца и мачеху.
Мне кажется, или объятия отца становились с каждым разом все прохладнее и прохладнее?
Говорят, что отпустить дочь из отчего дома в дом ее будущего мужа непросто, но отец ведет себя так, словно уже меня отпустил и задолго до того, как я это почувствовала.
Может быть, я просто себя накручивала?
Осторожно глазела по сторонам, выглядывала, где находится Галия. Ее не было видно. Зато мачеха пронзала меня взглядами так, словно кишки мне выпускала.
Я неловко извинилась за Лорсанова, сказала, что ему срочно понадобилось лететь, мол, он умчался в аэропорт за несколько часов до празднества.
Отец даже внимания не обратил, напротив, будто был рад, что Довлата не будет.
Атмосфера была напряженной.
Казалось бы, Ляйсат — виновница торжества. Но все словно кого-то ждали.
Очень важного.
Праздник без него не начинали.
Я видела, как нервничает мачеха, как несколько раз она подходит к отцу, увещевая его начать праздник, ведь собралось много наших и с ее стороны — тоже. Ее праздник, главный праздник, никак не начинали без какого-то важного гостя, который опаздывал вот уже на целый час…
В очередной раз разговор Ляйсат и отца я услышала краем уха.
— Сколько можно ждать, Зумрат? Кто важнее? — плакалась мачеха. — Эта строптивая девица или я? Почему ты снова ставишь ее на первое место?
Отец буркнул что-то, кажется, прозвучала фамилия. Я толком не разобрала, а ближе подходить не стала, боясь, что меня застукают за подслушиванием.
— И так ее увидит. Целый вечер впереди. Я чувствую себя прислугой какой-то, а не хозяйкой вечера, любимый!
— Ты не только хозяйка вечера, ты — хозяйка всего моего сердца.
Я скривилась и отошла подальше, внезапно наткнулась на Галию. Она шмыгала туда-сюда с подносом в руках, была совсем в неприметном платье, в то время как мне отец приказал принарядиться и выглядеть хорошо.
— Ааа… — протянула сестрица. — Подслушиваешь! Все маме расскажу…
— Рассказывай. Может быть, заодно расскажешь, как прошла твоя ночь с парнем?
— Тшш!
Галия сделала испуганные глаза, оглянулась, чтобы нас никто не слышал.
— Это ты, позорная, тебе плевать, что о тебе скажут, а мне — нет.
— Так
