Ангел для Кречета. Запретная - Софи Вирго
Возможно, он ждал, что я продолжу разговор, но желания не было совершенно. Захочет — расскажет, нет — все равно узнаю, минутой раньше, минутой позже, не такая уж и беда.
Через двадцать минут машина остановилась у современного здания в бизнес-центре. Неплохо нас занесло. Дела будет передавать? Так мне не надо, всё готова отдать. Бесплатно. Из салона выбиралась с помощью мужчины. Не было галантно предложенного локтя, мило переплетённых пальцев. Даже банального прижимания к боку не было. Шли рядом на расстоянии. Может, это и к лучшему. Нас искрит друг от друга, лучше держаться подальше.
Лифт привез нас на седьмой этаж, где располагалась нотариальная контора. Зачем мы здесь? Точно, в права наследования вступить. Милая девушка на ресепшене не забыла пострелять глазками в сторону красавчика рядом со мной. Причем делала это так, словно я и не стою перед ней. Пришлось даже каблуком немного постучать, намекая, что обмен любезностями затянулся. И нет, я не ревную. Не ревную! К кому? К попе, как орех, и груди на пару-тройку размеров больше моей. К томному взгляду? Ни к чему, верно ведь?
Верно уловив мое настроение, мы с Кречетом все же двинулись в сторону нужного кабинета. И пошли ни к рядовому сотруднику, а к Генеральному директору. Конечно, криминальные делишки может вести только большой человек.
— Нил Андреевич, Снежана Юрьевна, рад встрече, — расплывшись в улыбке, поздоровался мужчина лет пятидесяти, возможно старше. — Меня зовут Аркадий Викторович.
Легкая седина тронула виски, делая человека намного солиднее, да и относительно спортивное тело создавало своеобразную ауру вокруг него. Почему-то мне казалось, что увижу еле живого старика, седого и страшного. Теневые фигуры меня удивляют. Ну, почему плохие парни следят за собой больше других? Как п осмотришь на обычных бизнесменов: то лицо страшное, то телеса заплывшие, а эти, как на подбор. Может, это своеобразная фильтрация?
Кошмар, какие мысли в голову лезут. Слышала бы их мама, отругала бы.
— Здравствуйте, — пожав руки, поприветствовали друг друга мужчины.
— Добрый день, — с трудом выдавила из себя. — Очень приятно.
— Не бойтесь меня. В этом кабинете только ваши друзья. Мы уважали Юрия и не дадим никому обидеть его дочку. Вы очень похожи на мать, но глаза все же отца, такое же солнышко вокруг зрачка.
Приветливо проговорил «дедуля», как я мило окрестила человека, и указал руками на стулья рядом с его столом. И тут Нил снова проявил себя со стороны хорошего парня, отодвинул стул и помог мне сесть. Нотариус смотрел на нас немного озадаченно. Так и хотелось сказать: «Сама в шоке, не спрашивайте».
— Простите, может, начнем. Мне хотелось бы домой поскорее попасть, очень устала, — виновато улыбнулась, вызывая теплые нотки на суровом лице.
На долгие два с небольшим часа меня закружили в водовороте информации. Столько всего причиталось, что глаза разбегались и сбегаться не собирались. После третьего пункта считать перестала. Если спросите сколько их, не вспомню. В конце я все же его остановила сама и спросила лишь одно: как можно все переоформить на Нила. Мужчина был весьма удивлен. А Кречет вообще закашлялся. Да, не нужно мне это все.
Персеньев сказал, что только через полгода смогу распоряжаться всем. А до тех пор мне лучше находиться под защитой, потому что существуют незаконные способы, и меня могут к ним принудить. Что-то мне подсказывает, что хотел меня запугать и тем самым вразумить. Ладно, я не сдамся, все равно спишу с себя эту кабалу.
Попрощавшись, мы начали уходить, но нотариус меня окликнул.
— Снежана Юрьевна, вашей маме досталась галерея. Думаю, об этом лучше, чтобы вы сообщили лично. Могу и я, но, — да, он прав, лучше нам с ней все обсудить. — И вот еще, Юрий Борисович оставил ей письмо. Вы не могли бы ей передать?
— Да, хорошо. Спасибо. Я вам позвоню, когда мы поговорим.
Кивнув, отпустил нас. До квартиры Нил вез меня в полном молчании. Я сжимала конверт, как нечто важное. Казалось, в нем скрыты ответы на все мои вопросы. А значит, потерять его нельзя. Через час машина затормозила у подъезда. Мы молчали несколько минут. Надо было уходить, но я медлила. Хотела на прощанье надышаться.
— Ты как? -первым начал Кречет.
— В шоке. Спасибо, что подвез. Мне пора уже. И правда устала.
Часы показывали седьмой час, улицы из-за туч погрузились почти в ночную темноту. Жутко. Хочется скорее лечь в постель и заснуть. Я п осмотрела в его глаза и вылезла из машины.
— Снеж, — открыв окно, окликнул меня. — Я всегда на связи. Только позвони, буду рядом и со всем помогу.
Кивнула и скрылась в подъезде.
Сложный день.
Очень.
Приняв теплую ванну, все же решила расслабиться, села с чашкой чая на диван. Комнату освещал торшер рядом с диваном. Специально не включала основной свет. Желания вообще не было. За окном барабанил небольшой дождь, рисуя водяные дорожки на стеклах. Никогда не любила это явление природы. Сразу на душе тоска, а сейчас, на фоне проблем, вообще выть хочется. К счастью, я грозы не боюсь, иначе дело — труба была бы.
Конверт от нотариуса лежит на журнальном столике, и мне очень сильно хочется вскрыть его. Но ведь он для мамы. Мне нельзя. Но ведь я одним глазочком. Хочу посмотреть на его почерк, узнать все его глазами. А потом поговорить с ней. И в тоже время тормозит тот факт, что могу прочесть нечто личное, что мне не предназначалось. Хотя, на выходе Нил обмолвился, что Князь говорил о каком-то письме, которое надо вручить, если вдруг мама мертва. Тогда я не сильно нарушу их уединение, если прочту.
Резко отставляю чашку и вскрываю конверт. Можно еще долго думать над правильностью этого поступка. Сейчас я действую на эмоциях, и потом могу пожалеть, однако не прочитав, буду сожалеть еще больше. Аккуратно достаю свернутые пополам листы, с ровным размашистым почерком, довольно красивым для мужчины. Чем-то на мой похож. Или мой на его. Не столь мягкий, вот и вся разница.
С трудом удается сосредоточится на буквах. Первые минуты взгляд отмечает схожести и различия между нашими с ним завитками. Не думала, что, никогда не зная его, смогу писать так похоже. Интересно, почерк передается генетически? Все, хватит отвлекаться.
«Дорогая Марина,
Очень надеюсь, что все же ты
