Анна Берсенева - Рената Флори
– Не понимаю, что тебя так возмущает.
– Да то, что не время сейчас для этого! Я же в минздрав ухожу. Как раз собирался всем сообщить. А тебя соответственно на свое место планировал. И вот тебе здрасьте-нате! Мы рожать надумали! От кого, кстати? – поинтересовался он.
– Милый Павел, ты снова не имеешь к этому никакого отношения! – засмеялась Рената.
– А ты переменилась, – покрутил головой Сковородников. – Может, и зря я тебя ледяной глыбой обозвал. Тем более что фигура у тебя, надо признать, не приобрела за все эти годы ни капли монументальности. И вообще ты осталась сексуально привлекательной, так что твоей беременности удивляться в принципе не приходится. Ладно, Рената Флори. – Он хлопнул рукой по столу. – Решение твое идиотское, это точно. Но ты его приняла. А в таком случае тебя бульдозером не сдвинешь, уж я-то знаю.
– Ну почему же меня бульдозером не сдвинешь? – не согласилась Рената. – По-моему, я всегда прислушивалась к разумным доводам.
– По работе – да. Но не в этой самой сфере. – Он покрутил рукой у себя над головою, видимо, изображая некую возвышенную высь. – Не в личной жизни, короче. Когда уезжать собираешься?
– Через неделю.
– Как-то это все-таки глупо, по-моему, – заметил Сковородников. – Куда тебе торопиться? Рожать же, говоришь, в апреле? А сейчас еще декабрь. Доработала бы до декрета. И вообще, могла бы у нас родить, а потом уж…
– Что потом уж? Младенца в Москву перевозить под Иркины причитанья, что она меня, бедняжку, из родного дома с ребенком выгнала? Ей и без меня несладко.
– Зять так на работу и не устроился?
– Так и не устроился. И не собирается уже. Хорошо, что у них еще деньги есть, которые ему IBM при увольнении выплатила. На них пока и живут. А вообще – сломался он. То ли от действительной нагрузки надорвался, то ли с самого начала слабый был – это теперь неважно. Но сломался совершенно и, по-моему, бесповоротно. Правда, согласен с детьми сидеть, если Ирка в университет поступит. К этому у него отношение, по счастью, вполне американское. Ну, бог с ним! В общем, я хочу уехать пораньше и устроиться в Москве. Неизвестно же еще, что со мной через месяц-другой будет. Может, на сохранение придется лечь, вот и все жизнеустройство. А рожать буду у Валентины Казимировны, я с ней уже договорилась.
Валентина Казимировна заведовала в Москве роддомом такого же традиционно хорошего уровня, как тот, в котором Рената работала в Петербурге. Она была маминой институтской подругой, и доверить ей себя вместе со своим ребенком Рената могла без опаски. К тому же Валентина Казимировна пообещала, что на несколько месяцев, оставшихся до родов, оформит Ренату на работу, чтобы она могла нормально уйти в декрет.
В общем, Ренатино поведение выглядело не так уж глупо, и его можно было не считать безрассудным. Тем более что чем основательнее Иркино семейство устраивалось в Озерках, тем яснее Рената понимала: при всей ее любви к дочери и внукам такая вот единая и тесная жизнь с ними одной большой семьей – не по ней. Ни сейчас, ни тем более в будущем.
Что будет представлять собою ее жизнь в Москве, она не знала. Но в том, что должна решительно свою нынешнюю жизнь переменить, пока на это есть еще время, не сомневалась.
– Ладно, что уж теперь, – вздохнул Сковородников. – Когда едешь? На вокзал хоть тебя отвезу. Вещей же, наверное, у тебя вагон.
– Да нет, – пожала плечами Рената. – Вещей я немного с собой беру. Там все есть.
– Странная ты все-таки женщина! – хмыкнул Сковородников. – Не пойму, то ли всегда такая была, да я не замечал, то ли теперь стала. В связи с беременностью, может. Все-таки у баб при этом деле часто крыша едет, мы-то знаем.
– Может, и странная, – улыбнулась Рената. – Вот и поеду… В странноприимный дом.
Все-таки она переоценила свои силы. Надо было согласиться, чтобы Антон проводил ее до Москвы, до самой квартиры, как настаивала Ирка. Вещей у нее было хотя и немного, но все-таки больше, чем она могла бы унести сама. В Питере-то и зять, и Павел помогли загрузить их в вагон, а вот в Москве…
Впрочем, нельзя было сказать, что в Москве Рената растерялась. В конце концов, она всю жизнь устраивала свои бытовые дела сама, а потому необходимость взять носильщика и договориться с таксистом, чтобы он за отдельную плату внес ее чемоданы в квартиру, – такая необходимость не казалась ей какой-то из ряда вон выходящей. Обычные житейские хлопоты, ничего особенного.
По счастью, токсикоз у нее совершенно прекратился и чувствовала она себя прекрасно.
Телефон зазвонил у нее в сумочке сразу же, как только за таксистом закрылась дверь; Рената даже на стул присесть не успела.
– Да, Иришка, – ответила она, даже не взглянув на трубку – кто же еще мог позвонить ей в первую минуту приезда? – Все благополучно, я дома.
– Извините, – раздался в трубке мужской голос, – я говорю с Ренатой Кирилловной Флори?
– Да, – недоуменно подтвердила Рената.
У нее была почти феноменальная память на голоса, поэтому она могла ручаться, что голос говорящего ей незнаком. Впрочем, особенно удивляться не приходилось: наверняка кто-нибудь из рожавших у нее женщин дал ее телефон кому-нибудь из своих знакомых, тоже намерившихся рожать; подобное происходило довольно часто.
– Здравствуйте, Рената Кирилловна, – прозвучало в трубке. – Вы меня не помните, наверное. Но, может, жену мою помните, Тину. Вы ей месяц назад очень помогли. В Братцевском парке, когда ей плохо стало.
– Помню Тину, – сказала Рената. – Как ее самочувствие?
Она сразу же вспомнила не только хрупкую женщину с глазами как две ночи, но и ее перепуганного мужа Виталика, который готов был отвезти жену рожать в Англию или даже на Марс.
– Отлично, – сказал Виталик. – Дай бог вам здоровья.
– Ну почему же мне? – улыбнулась Рената.
– А кому? Если бы не вы, она до смерти себя довела бы, не говоря про ребенка. Мне врачи так и сказали. Я же ее тогда прямо из парка в клинику отвез.
– Что ж, я очень рада, – сказала Рената. – Надеюсь, все и дальше будет благополучно. Всего вам доброго.
Она собиралась закончить разговор. Вежливый человек, позвонил поблагодарить – о чем с ним еще беседовать? Но из трубки донеслось:
– Рената, подождите! Мне срочно надо с вами поговорить!
– Ну, говорите, – вздохнула она. – Я слушаю.
Его чересчур доверительный тон, вкупе с отсутствующим отчеством, совсем ей не понравился.
– Не хотелось бы по телефону. Я могу прямо сегодня к вам в Питер подъехать.
– Прямо сегодня не надо. Тем более что я в Москве.
– Отлично! – воскликнул Виталик. – Это вообще великолепно! Тогда я прямо сейчас к вам еду. Говорите, куда.
«Он, жена его говорила, весьма успешен, – вспомнила Рената. – Бизнесмен, наверное. Неудивительно, что так бесцеремонен. И по-московски к тому же. Мне надо – я еду. Надо ли это собеседнику – даже не обсуждается».
