Привязанность (ЛП) - Ромиг Алеата

С единственным источником света сверху я поднялась вверх, к нему, хватаясь за камни, впиваясь ногтями и пальцами в обломки, пока отрывала каждое препятствие и бросала их позади себя. Когда я добралась, мои руки нашли его лицо с опущенной головой.

Паника захлестнула меня, я продолжила копаться в земле, дергая его и называя по имени.

— Не делай этого. Не оставляй меня сейчас. Ты обещал. Ты обещал мне письма. Ты их не писал. Ты не откажешься от этого обещания, Мейсон Пирс. Мы выберемся отсюда.

Я потянулась к его щекам, обхватила их ладонями и притянула ближе. В застоявшемся пыльном воздухе я придвинулась, пытаясь уловить его дыхание или биение пульса, любой признак того, что он не оставил меня.

Под моим прикосновением его кожа была теплой и липкой, покрытой влагой, потом и кровью.

— Говори со мной, черт возьми.

Я приблизила свои губы к его. Вместо того, чтобы целоваться, я накрыла его своими губами и подула.

Я понимала, что это неподходящее положение для дыхания рот в рот или что его легкие могут раздуться от давления. Я не могла сделать искусственное дыхание. Вытянув руки, я потянулась дальше, мои пальцы скользнули по его широкой шее. Затаив дыхание, я ждала. Его сонная артерия пульсировала. Закрыв глаза, я сосредоточилась, убеждаясь, что мне не почудился пульс.

Стук. Стук.

Он был реален. Был.

Одна из его больших рук была вытянута. Схватив ту обеими руками, я потянула.

— Мейсон. Мейсон.

Я продолжала звать его по имени, пока тянула, его большое тело не двигалось с места.

— Этого не может произойти. Ты здесь не застрянешь. Я люблю тебя. Ты должен остаться со мной.

Я снова принялась отбрасывать обломки. Со временем груда под ним опустилась. К сожалению, судя по свету факела позади него, по мере того как обломки опускались, то же самое происходило и с потолком наверху.

Кадер был зажат между ними.

Копнуть.

Потянуть.

Вдохнуть.

Я боролась за собственное дыхание в затхлом воздухе, слезы брызнули, покрывая мои щеки, а из носа потекло. Мои мышцы болели, пальцы кровоточили, я становилась все более неистовой. Наконец я остановилась, мое тело дрожало, дыхание было прерывистым, а грудь отяжелела от всепоглощающей печали.

Горе.

Разочарование.

Поражение.

Моя грудь содрогнулась, рыдания вырвались из меня.

Мысль о том, что я умру в этой шахте, была недосягаема. Я не беспокоилась о себе. Это было осознание того, что я подвела его, когда он рисковал всем ради меня. Обхватив себя, я опустила подбородок на грудь, слезы не унимались.

Без Кадера не было причин продолжать.

Это казалось слишком несправедливым.

Кадер был прав насчет судьбы.

Она была мстительной сукой.

Я была наивна, полагая, что судьба была плодом того, чему суждено было случиться.

Я была наивна во всем, и теперь все кончено.

Мы не нашли друг друга, потому что так должно было быть.

Черт, нет.

Мы нашли друг друга, чтобы все закончилось в темном туннеле.

Коснувшись губами его лба, я нежно поцеловала его.

— Я никогда не переставала любить тебя. И сейчас не перестану.

Еще больше слез затуманили мое зрение, когда я оступилась на груде обломков. Моя нога соскользнула, и я упала, камень подо мной оторвался. Я карабкалась, когда лавина обломков сдвинулась, создав волну камней и грязи. Вместо того чтобы бежать, я боролась с течением, карабкаясь обратно вверх, к опускающемуся пику, пока не нашла обе его руки и не потянула изо всех сил.

Освобожденный движением земли под ним, Кадер накренился вперед, его вес был слишком велик, и мы оба рухнули на твердую землю внизу. Освободившись от кучи и обломком потолка, мы теперь оказались в ловушке, рушился туннель позади нас. Мало того, я была поймана им в ловушку, его массивный торс лежал на мне, когда я лежала лицом вверх, его плечо закрывало мое лицо.

Продвигаясь вверх, я извивалась, медленно поднимаясь выше, пока мое лицо не освободилось.

Задыхаясь, жадно хватая все, что я могла вдохнуть, мои легкие наполнились пыльным воздухом.

— Мейсон, — позвала я, свободной рукой поглаживая его по спине. — Кадер, ты должен очнуться.

Его пульс все еще бился под моим прикосновением, и грудь, прижатая к моей, двигалась. Внезапно он закашлялся, его тело напряглось.

— Лорел.

Мое имя прозвучало между кашлями, сотрясающими его тело, когда он оттолкнулся от твердой земли, освобождая обе мои руки.

Я протянула руку, обхватив его щеки в темноте.

— Я здесь.

Мое заявление прозвучало между рыданиями.

Когда его кашель эхом отразился от стен и потолка, пыль и песок посыпались на нас сверху.

— Какого хрена?

В полумраке он пошевелился, сел и притянул меня к себе.

— Что, черт возьми, случилось? — спросил он.

— Я не знаю. Ты проползал через отверстие и остановился.

Его вдох прервался, он застонал.

— У меня чертовски болит грудь.

— Ты можешь пошевелиться, вытащить нас отсюда? Или скажи мне, как, и я сделаю это сама.

Мои глаза достаточно привыкли, чтобы увидеть, что Кадер повернул шею, откинул ее назад и уставился в сторону обрушения позади нас.

— Чертова шахта рухнула. Как я выбрался?

— Ты не отпустишь меня. Я тоже тебя не отпущу.

Его руки коснулись моих щек, наши губы встретились.

— Я чертовски люблю тебя, Лорел.

— Я люблю тебя. Всегда любила. А теперь вытащи нас отсюда.

— В детстве ты тоже была властной девочкой.

— Я все еще девочка.

— Нет. Ты женщина.

Отряхнув одежду, как будто это могло помочь, я встала.

— Эта секция выше.

Я подняла глаза. Та была слишком высока, наверное, футов десять или больше.

— Не думаю, что даже ты сможешь дотянуться до того отверстия там.

Слабо постанывая, Кадер встал и поднял руки.

— Я близко. — Он огляделся. — Если бы я мог встать на что-нибудь, то мог бы дотянуться.

— А как насчет меня?

— Думаю, ты слишком маленького роста, — ответил он с ухмылкой.

— Спасибо. Что если ты поднимешь меня?

— И что ты собираешься делать?

Нагнувшись, я подняла большой кусок камня двумя руками. Взявшись за конец, я оценила размер и длину.

— Я могла бы ударить по доскам.

— Или уронить его на мою голову.

— Я не уроню его. Я готова сражаться. Подними меня. Я разобью дерево, как ты это сделал ботинком.

— Лорел.

— Подними меня сейчас же, — потребовала я.

Его руки легли мне на талию.

— Я что, слишком тяжелая? — спросила я, когда он заколебался.

— Нет, я просто думаю о том, что наверху. Там может быть что угодно. Что-нибудь может упасть.

Я указала вверх.

— Я вижу свет. Буду целиться в это место. Если свет проникает внутрь, там чисто.

После вздоха давление на мои бедра усилилось, и мои ноги оторвались от земли. Размах камнем над головой создал бы наибольший импульс. И все же поза не была стабильной. Я могла легко уронить тот на голову Кадера, как он и предсказывал. Самым контролируемым движением я могла подбросить камень вверх, как отец учил меня бросать в баскетболе, прежде чем мои руки стали достаточно сильными, чтобы бросать правильно.

Он говорил мне:

— Держи мяч между коленями. Используя ноги и руки, подтолкни его вверх и к корзине.

Схватившись за камень, я представила, как папа поставил обруч на открытом воздухе на нашей подъездной дорожке. Стиснув зубы и закрыв глаза, я выбросила камень вверх, имитируя детский бросок. Когда я крепко вцепилась в него, камень грохнулся, и дерево треснуло.

— Черт возьми, — сказал Кадер. — Сделай это еще раз.

Глубоко вдохнув, я снова выбросила камень вверх. На этот раз дерево поддалось, посыпались щепки.

— Еще раз и позволь мне подняться, — сказала я.

— Эй, Чудо-женщина, подожди минутку.

Он поставил меня на ноги и притянул к себе. Несмотря на то, что нам обоим было жарко, грязно и мы были покрыты потом и кровью, я прижалась к его торсу. Его руки обхватили меня.