Найденные любовью (СИ) - Кара Фьер
Он правда считает, что ему дозволено все?
— Выполняй, Габриэлла. — приказывает Фабио. — И сделай так, чтобы он потерял бдительность.
Великолепно! Спасибо, Фабио за такой ценный совет. И как мне заставить его потерять бдительность?! Медленно, но все-таки расстаюсь со своим оружием, ставя его обратно на столешницу.
— Молодец! — он довольно улыбается. — А теперь, раздевайся!
Моргаю и тупо пялюсь на Адриано. Что сделать? Я не ослышалась? Раздеться?
— Зачем? — испуганно шепчу я и на этот раз испуг действительно сильный. И даже не потому, что я стесняюсь показать голое тело, нет. Под одеждой на мне закреплены провода и жучки, благодаря которым работает наушник.
— Чего ты такая бледная, Эвелин? Я просто хочу заранее осмотреть товар.
Жду, в надежде услышать очередное указание от Фабио, но он молчит. Именно в такой момент, когда я действительно нахожусь на грани обморока и не представляю, что делать — он молчит.
— Какой товар?
Ну все, я тянула время как могла. Вот и Адриано приехал. Что вообще дальше? Что делать?
Мужчина закатывает глаза и теряя терпение подходит ко мне. Ежусь. Он стоит слишком близко и это по-настоящему неприятно. Тут его руки резко разворачивают меня к себе спиной, и я вскрикиваю.
— Что вы делаете?
Брыкаюсь, но его руки упрямо находят молнию и расстёгивают. Замираю. Нет, нет, нет. Он сейчас все увидит. Все увидит и поймет! Меня начинает бить дрожь. Все становится понятно, когда его руки резко сдергивают ткань с моего тела и я слышу гневное рычание:
— Что это еще такое, мать твою? — его пальцы нащупывают первый жучок, приклеенный в районе правой лопатки, затем отлепляют скотч, а вместе с ним и провода, идущие сзади по шее к уху. За копной волос их даже не было видно. Наконец, он с громким злым ревом достает микроскопический наушник и со всей силы толкает меня на пол.
Падаю и ударяюсь головой об угол дивана.
— Ты, тварь! На кого работаешь? Подставить нас решила, маленькая сучка? — орет Адриано и снова хватает меня за руку и дергает на себя.
В глазах мелькают черные пятнышки, в голове все туманно. Сильно ударилась, однако.
— Отпусти ее, Адриано.
С удовольствием отмечаю, как бледнеет лицо Адриано, и он сразу же отпускает мою руку. Но я теряю равновесие и валюсь на пол. Чертов урод! Не хватало еще сотрясение мозга получить.
— Объяснись. — приказывает Фабио и я, наконец осознав, что спасена — прикрываю глаза, позволяя себе немного прийти в себя.
Он пришел. Но я все равно зла. Разве нужно было ждать так долго?
— Эта сучка хотела меня подставить, Фабио. Я выяснял на кого она работает.
Повисает тишина на некоторое время. Слышны лишь шаги, но не могу открыть глаза, чтобы посмотреть чьи. Голова раскалывается. Все-таки немного приоткрываю подрагивающие веки, чтобы понимать, что происходит, а не только слышать.
— Эта, как ты выразился, сучка — мать моего ребенка, которого похитил твой ублюдочный хозяин. — опасно низко протягивает Фабио. А я наслаждаюсь. Наслаждаюсь, потому что понимаю, что Адриано не выйдет отсюда больше.
— И моя сестра, кстати.
Слышу замечание Луки и уголок губ немного приподнимается. Где же Виктория? Интересно послушать, что бы она сказала сейчас.
Адриано снова переводит взгляд на меня. На этот раз полный ужаса и недоверия. Честное слово, были бы силы — показала бы ему средний палец. Вот так вот! На беззащитных женщин он поднимает руку, а при виде Фабио трусливо поджимает хвост.
— Так ты та самая Габриэлла Манчини?
Почему я испытываю такое неимоверное удовольствие, слыша, как дрожит его голос? Во мне проявляются садистские наклонности моей семейки?
— Разговаривай со мной, Адриано. Не с ней.
Господи, у меня от его мрачного голоса мурашки по коже бегают. Это вообще нормально хотеть его поцеловать прямо сейчас? С трупами в одной комнате? Сомневаюсь, что даже сама считаю подобное приемлемым. Бедная моя голова: точно сотрясение заработала.
Краем глаза замечаю движение. Лука на ходу снимает пиджак и накидывает мне на плечи, не опуская вниз взгляда. И тут я понимаю, что этот идиот разорвал мое платье и я по пояс голая. Сразу же цепляюсь за ткань и закутываюсь в пиджак, как в пушистое одеяло. Он достаточно большой, чтобы прикрыть верхнюю часть тела до бедер.
— Я отведу тебя к Виктории. — Лука очень аккуратно помогает мне встать, придерживая за плечи.
— Я хочу остаться здесь.
— Нет.
Несмотря на боль в голове, грозно смотрю на него.
— Да, Лука.
Его глаза прищуриваются.
— Тебя избили и чуть не пристрелили. Ты действительно считаешь, что сейчас в состоянии думать своей головой?
Мой рот раскрывается от шока. Он… он… он правда мой родной брат?
— Меня никто не избивал. — шиплю. — Ударил раз и то — как самый настоящий слабак! — последнее слово специально произношу громче, чтобы Адриано тоже услышал. Хотя физически он может и силен. Но так как бьет женщину, то я уже не могу считать его достойным соперником. — А теперь помоги мне дойти до дивана и перестань указывать, что делать!
Лука стискивает челюсти, но все же делает как я прошу.
— Почему все женщины в моей жизни такие сумасшедшие? — себе под нос бормочет он, а я с довольным видом сажусь на диван.
Фабио прислонившись спиной к стене и держа руки в карманах, сверлит Адриано взглядом. Он старается не показывать своего страха, но все же его выдают бегающие глаза. Оба его человека мертвы. Один от его же собственной руки. Да и даже были бы они живы — это ничего бы не изменило. Фабио босс всех боссов (как я поняла). Выше него только дон — его отец. И затем уже идут капо. А Адриано даже не капо, а лишь помощник.
— Я просто выполнял свою работу, Фабио. — оправдывается Адриано. Фабио лишь отмахивается.
— Меня не интересует, как вы зарабатываете деньги. Главное, что они поступают в нужное место.
Меня передергивает. Хотя чего я ожидала? Что они зарабатывают невинным и честным способом? Они ведь мафия. Конечно, их понятия о морали совершенно другие. Если кто-то вообще придерживается той самой морали.
Как бы мерзко это не было — сейчас меня не очень волнуют девушки, попавшие в рабство из-за Адриано. Это ужасно и несправедливо? Да. Но у меня есть свои собственные проблемы, которые я обязана решать. На данный момент в моем сердце нет места для переживаний о чужих людях и их судьбах.
— Я бы ни
