Женский роман - Марина Светлая
Пропустив мимо ушей первую половину его фразы, Мара растерянно захлопала ресницами, потом открыла сумочку и достала из нее означенный головной убор.
— Она портит прическу, — с загадочной улыбкой объявила Мара и скинула с головы капюшон.
Макс внимательно изучил короткую стрижку Мары в стиле Одри Хепберн («Как украсть миллион?» — любимый фильм мамы. До дыр были засмотрены две видеокассеты и один диск. Конечно, больше из-за Питера О’Тула, но Хепберн мама тоже уважала). Вспомнил, как сам представлял ее на Испанской лестнице, и, улыбнувшись, сказал:
— Такую прическу портить не стоит.
— Правда? — осторожно спросила Мара. — Тебе нравится?
— Нравится! — Макс кивнул в подтверждение своих слов и, выруливая с парковки, спросил: — Ну и куда дальше?
— Домой, — несчастным голосом скомандовала Мара и тут же снова расплылась в улыбке: — Нет, ну точно-точно нравится? Не сильно коротко?
— Не сильно.
Сквозь пробки и снег они добрались, наконец, до дома, где жила Мара. Наконец-то (!!!) Макс имел полное право припарковаться недалеко от подъезда, благо, свободное место имелось. Не все еще, видимо, добрались до праздничных столов. Мара выскочила из машины, Макс прихватил все пакеты и, поднявшись на третий этаж, попал, наконец, в жилище, где обитали самый строгий дед на свете и его внучка — учительница французского, по счастливой случайности оказавшаяся классной руководительницей сына.
Мара открыла дверь ключом, включила в прихожей свет, шепнула Максу: «Разувайся, тапки сейчас выдам».
И крикнула куда-то вглубь квартиры:
— Дед! Мы приехали!
Пока Вересов переобувался, в коридоре появился дед и тяжелым взглядом воззрился на затылок Макса. Дождавшись, пока тот поднимет голову, дед придирчиво оглядел его с головы до ног. Поджал губы, заметив небритость, хмыкнул на тапочки, совершенно новые и определенно купленные Мариной специально к сегодняшнему «знакомству», и все же протянул руку:
— Петр Данилович.
— Максим, — протянул в ответ руку Вересов.
— А по батюшке? — спросил дед одновременно с крепким рукопожатием.
— Не станем беспокоить батюшку, — улыбнулся Макс.
— Ну-ну, — дед кинул взгляд на Марину, — проходите, раз пришли, — пригласил он и вернулся обратно в гостиную.
— Ну… Пошли! — сказала Мара, глубоко вдохнула, будто собиралась нырнуть, сцепила руки за спиной и направилась за дедом. Максу оставалось только следовать за ней.
Гостиная была небольшая. В стиле «Back in the USSR». Во всяком случае, югославский гарнитур по одну стену и ковер на другой вызывали именно такие ассоциации. Сосна стояла в углу — живая. Игрушки на ней тоже были те самые, уже теперь подзабытые, совдеповские. Даже ракета с космонавтом имелись в наличии. Единственное, что представляло собой воспоминание о том, что союз давно развалился — это телевизор. Телевизор был относительно современный, жидко-кристаллический.
Посреди комнаты стоял стол. Накрытый в лучших традициях новогодней обжираловки. Мара накануне весь вечер рубила салаты, солила семгу и делала закуски по рецептам из интернета. Дед молча обалдевал, поскольку она в жизни ничего не готовила. И это при том, что встречать Новый год они собирались на какой-то вечеринке, про которую она толком ничего не поняла. Наглаженное новое платье висело в шкафу. Оставался последний и самый трудный бой. Получить одобрение деда. Разрешение она вымолила накануне. Но одобрение получено так и не было.
Макс расположился в одном из кресел в гостиной, повертел головой, квалифицируя добротность домашнего мироустройства Мары. Дед устроился в соседнем кресле, внимательно глядя в телевизор. Шла всем известная наизусть новогодняя комедия, но дед сидел с таким видом, словно видел ее впервые.
— Петр Данилович, — негромко позвал Макс, пока Мара суетилась между комнатой и кухней, — Мар… рина сказала, что вы отпускаете ее со мной. Я вам обещаю, что все будет хорошо.
Дед в ответ что-то буркнул себе под нос и выключил звук — началась реклама.
— Марина! — позвал он. — Ну долго ты еще будешь возиться?
— Иду, иду! — Мара влетела в гостиную с бокалами в одной руке и с бутылкой «Хванчкара» в другой. Оценив ситуацию, с тоской подумала, что шансы на дедово благословение неумолимо стремятся к нулю. Но все-таки, упрямо мотнув головой, решительно спросила: — Шампанское кто-то будет?
— Если только ты, — улыбнулся Макс.
Дед недовольно поморщился. Мара поставила бокалы на стол. И приподняла бутылку.
— И кто откроет?
Подхватившись с кресла, Макс забрал у нее бутылку.
— А штопор?
— Ой! — пискнула она и снова исчезла где-то на кухне. Там загрохотали ящики стола, приборы, черт его знает что еще. И до гостиной донеслось: — Дед! А где штопор?
— Там же, где и всегда, — проворчал дед и стал подниматься из кресла.
— Петр Данилович, мы найдем, — заверил его Максим и вышел из комнаты.
— Найдут они! — недовольно раздалось ему вслед.
Мара, сидя на коленях перед большим столом, выдвигала из него все ящики по очереди, шарила в них руками, разочарованно вздыхала и переходила к следующим. Едва Макс показался на кухне, она вскочила на ноги и, сделав страшные глаза, прошептала:
— Ты что? Сбежал от него?
— Нет, — притянув ее к себе, Макс заглянул ей в глаза. — Я пришел тебе помочь. И поцеловать.
Она улыбнулась, привстала на цыпочки и поцеловала уголок его рта.
— Помогай!
— Легко, — выдохнул, прижав к себе, и нашел ее губы.
Штопор обнаружился на крючке над мойкой, где ровным рядом развешаны были разные мелочи, и с ним пришлось вернуться в гостиную. Открыв вино и разлив его по бокалам, Макс не рискнул умничать и выдал банальное:
— С наступающим!
Мара взволнованно смотрела на деда, потом переводила взгляд на Макса. И лихорадочно соображала, как найти между ними хоть какие-то точки соприкосновения. Дед выглядел хмурым и напряженным. Даже на собственной территории. Разве что пар из-под крышки не валил и не свистел из носика. Макс сохранял внешнее спокойствие. Мара очень хорошо успела изучить эту его невозмутимость тогда, когда нужно проявить выдержку — даже с ней самой на первых порах. Слишком ярким было воспоминание о первом похищении в Зазимье. Он твердо решился совершить что-то, что было важно для него. И
