Я. Москва. Нахальный парень - Татьяна Олеговна Новикова
Галя крепко обнимала меня, клялась никогда не забывать и писать каждый день по десять сообщений минимум. Я кивала, сипела, молила выпустить.
Егор на прощание пожелал Гале найти кого-нибудь «поприличнее», а она пообещала выслать ему резюме всех кандидатов.
– Ир, ты клевая, – зашептала девушка на ухо, когда мы усадили её в вагон и затолкали чемодан на верхнюю полку. – Я рада, что мы познакомились. Очень-очень. Цени себя и никогда не забывай, что ты важнее всех на свете. Если тебя кто-то обидит – я приду и порву его в клочья.
Прозвучало безумно трогательно, а мне и ответить было нечего. Я всегда в нужные моменты раскисала, и сейчас вместо членораздельной благодарности с губ сорвалось коровье мычание.
Кажется, Галя всё поняла и обижаться не собиралась. Проводница начала выпроваживать провожающих из вагона. Мы ещё раз обнялись, пообещали ко можно скорее встретиться, желательно – в Москве.
Встретимся ли?
Сомневаюсь…
Поезд тронулся, а Галя всё махала и махала нам рукой из окошка.
– Какие планы на вечер? – уточнил Лисовский, пока я всхлипывала, шмыгала носом и всячески страдала.
Всё, считай, лето закончилось. Через неделю я и сама уеду отсюда.
– Отработать смену и уснуть прямо за барной стойкой.
Он цокнул.
– Начало зажигательное, а потом?
– А потом – утро. Что за вопросы вообще?
Егор нащупал мою ладонь и, переплетя пальцы, произнес очень важно, почти драматично:
– Такой план меня не устраивает. Предлагаю после смены встретить рассвет в каком-нибудь необычном месте.
– В кровати? – скептически.
Не, ну честное слово. Какой рассвет может быть после многочасовой беготни с подносами? Сам же знает, что в такие минуты хочется шибануться лбом о стену и застыть на несколько часов в анабиозе.
– В кровати – звучит интересно, – промурлыкал Егор, вгоняя меня в состояние паники. – Я даже готов переиграть свои планы ради такого дела.
В голове забилась лихорадочная мысль: «Эй! Я имела в виду совсем другое!»
В принципе, откуда мне знать, что конкретно подразумевал Лисовский, но губы его изогнулись в настолько лукавой ухмылке, что Чеширский кот по сравнению с ним померк, поблек и растворился.
Определенно, он подразумевал какую-то гадость.
Я на всякий случай нахмурилась, но Егор только рассмеялся.
– Уговорила, кровать перенесем на другое время суток. Короче говоря, договорились. После смены мы идем встречать рассвет. Готовься.
Спорить с этим неугомонным человеком было попросту невозможно.
… Я выползла из бара в состоянии вареного баклажана – представляете, какая гадость? – с одной только мыслью: удавиться. Скорее. Желательно прямо сейчас. Ещё и погода отвратительная, за ночь не распогодилось. Наоборот, ветрище поднялся лютый. Холодно. Зябко.
Я сделала шаг к пешеходному переходу, когда путь преградила до боли знакомая машина.
– Подвезти, красотка? – улыбнулся Лисовский, опустив стекло.
– Нет, – быстренько отказалась я, но взгляд Егора выражал: села в авто и не возмущаешься. – Что, едем встречать рассвет?
Обреченно так, без надежды на помилование.
Водитель-экзекутор радостно кивнул и газанул по ещё не утренним, но уже не ночным, сонным улочкам Москвы. Редкие автомобили передвигались ленивыми гусеницами, никуда не спеша. Предрассветное время самое нерасторопное, медленное. Оно тянется и всё никак не может перерасти в полноценное утро.
Разумеется, я задрыхла, да так сладко, что проснулась лишь тогда, когда ударилась головой в стекло.
– Всё нормально? – удивился Егор.
– Угу, – буркнула я, потирая ушибленный лоб. – Не мешай спать.
– Вообще-то мы уже приехали. Выходить необязательно, а вот глаза лучше открыть.
Нехотя разлепила веки.
Что это за место? Откуда оно взялось в Москве? Абсолютно сказочный, будто нарисованный склон, с которого открывался вид на краснеющую полосу горизонта. Словно пожираемая огнем, она медленно алела, взрезая черноту.
Ощущение чего-то нереального затопило меня с головой. Где-то по бокам полыхали огни города, светили фонари, искрили фары. А здесь – пустота. Черная, глубокая. И линия алого света, пока ещё тонкая, но с каждым ударом сердца становящаяся всё шире.
Даже спать перехотелось.
В очередной раз я убедилась, что Егор – романтик, чего даже не скрывает.
Да и целуется он замечательно. Так великолепно, что невозможно оторваться. Губы его податливые, но твердые, а касания одновременно нерешительные и требовательные. Он умеет смотреть так, что меж лопатками сводит. Что сердце замирает в груди, и подкашиваются коленки.
Мы встречались всего несколько дней, половину из которых не виделись. Я зависала с Галей, которая перед отъездом скупила половину сувениров Москвы.
Тем тяжелее осознавать: скоро всё кончится. Я уеду, он останется. Никаких «или» не предусмотрено по умолчанию.
– Переезжай ко мне, – вдруг произнес Лисовский, когда я окончательно разомлела под его натиском. – Я не буду покушаться на твою честь, клянусь.
Кажется, что-то похожее от Егора я уже слышала. В тот раз он даже сдержал слово, и моему достоинству не угрожало ничего, кроме экономки-Илоны поутру.
Впрочем, кое-что изменилось. Появилось жуткое, пугающее до дрожи слово. «Переезжай». Гнетущее какое-то. Это же невероятно серьезно. Разве так можно сказать малознакомой девушке?
Да и что нам делать с ним вдвоем? Я имею в виду, денно и нощно, без возможности на личное пространство. Это же для взрослых, скучных людей. Совместная жизнь, общий бюджет, обеды в контейнерах. Жуть какая-то.
Всю неделю провести вместе? А если мы передеремся? А если пошлем друг друга к черту?
Разве Егор из тех, кто готов к серьезным отношениям на семь дней?
Лисовский посматривал на меня с плохо скрываемым нетерпением, а я металась, не зная, что ответить.
– Я могу отказаться? – не спросила, а пискнула.
Судя по наморщенному лбу, он глубоко удивился. Мне вообще зачастую казалось, что я ломала что-то в логичной вселенной Егора, поэтому он и не бросал меня. Пытался угадать ход мыслей, но каждый раз обламывался о мою нелогичность.
Что поделать, но я не хотела неделю жить вместе, чтобы потом надолго – или навсегда – расстаться.
– Почему отказаться?
– Не хочу тебя напрягать, – пожала плечами. – Я и так вечно напрягаю. С квартирой вот с этой. С работой. Давай встречаться, но сразу же съехаться… потом труднее будет разойтись.
– Ладно, не переезжай, – сказал как отрезал. – Но это утро мы можем провести вместе?
Помедлив, я кивнула.
– Можем.
* * *
Утро затянулось и плавно перетекло в совместный день. Мы с Егором вновь катались по необычным местам, исследовали одному ему известные улочки. Я дремала в машине урывками, только бы не пропустить чего-то важного. Лисовский так живо рассказывал о какой-нибудь ерунде – невозможно не слушать, открыв рот.
Когда он довез меня до квартиры, мне хотелось плюнуть и сказать:
– Давай все-таки съедемся. Хотя бы на эти несколько дней. Мне будет
