Сгорая дотла - Виктория Лукьянова
– Мы всего лишь друзья.
– Не волнуйся, – отец покачал головой. – Если тебе он нравится, нравится и нам.
– Ох, пап! И ты туда же!
Отец улыбнулся и потрепал меня по волосам. Так, как я терпеть не могла. Но его касание успокоило мои дребезжащие от волнения нервы.
Кирилл мне нравился. Он нравился и моей семье. И, кажется, ему я нравилась тоже. Но это всего лишь слово. А чувства… Они слишком сложны и запутаны.
Глава 25
– Утомился? – язвительно заметила я, когда почти все гости разъехались, а те, кто не смог, остались ночевать у нас. Дом в итоге все равно был забит людьми, и хотелось немного уединения, поэтому я, закончив с уборкой, сбежала в сад, а следом за мной пошел и Кирилл.
– Скорее отвык, – парировал он, поравнявшись со мной. – Отвык от общения с таким количеством людей.
Я понимающе кивнула. Я тоже отвыкла и лучше бы не привыкала. Но семейные праздники у нас всегда такими были – застолья, веселье, гомон, песни. Сегодня почти без плясок обошлись, а ведь и так бывало. О чем я успела сообщить Кириллу и получить в ответ хитрую усмешку.
– А я не прочь потанцевать.
– А потом встать с кровати не сможешь.
Уголки губ выпрямились. Кирилл перестал улыбаться.
– Блин, извини. Не подумала, что сморозила глупость.
Кирилл покачал головой.
– Не глупость, Сонь, а так и есть. Пройдемся?
– Тут темно. Хоть глаз выколи, – сообщила я, но, подхватив Кирилла под локоть, повела его по узкой дорожке.
У родителей был огромный, по моим меркам, огород, а вдоль него располагался сад с плодовыми деревьями. Некоторые все еще цвели.
– Красиво у вас, – проговорил Кирилл, остановившись у яблони. Старая, тяжелая, с раскидистыми ветвями. Мне казалось, я помнила ее всю свою жизнь.
– В детстве я залезала на эту яблоню и воровала яблоки. Мама жутко ругалась, потому что те еще не успевали созреть, а я срывала самые большие и красивые. Пусть они были кислыми, но не червивыми. Так что докричаться до моей совести ей не удалось.
Обернувшись, улыбнулась и взглянула на Кирилла. Я почти не видела его лица, но отчего-то точно знала, что он улыбался в ответ.
– Я тоже жил в частном доме в детстве, – тихо ответил Кирилл, коснувшись ветки. – Хорошее время было. Не всегда, но бывало.
Что-то грустное звучало в его словах. Такое, что сложно уловить простым ухом. Это нужно почувствовать душой.
Коснулась его локтя, заставляя посмотреть на себя.
– Ты в порядке?
Он покачал головой.
– Нет.
– Что-то слу…
Кирилл не позволил мне продолжить говорить. Он поцеловал. Наши губы соприкоснулись. Как вспышка, как самый яркий луч, пронзающий насквозь. Тепло, превращающееся в жар. Мне стало так хорошо, так сладко, что я сама потянулась навстречу, желая большего. Просто чуть-чуть больше того, что получилось в итоге.
Наши губы больше не соприкасались.
– Извини, Сонь, – промолвил он и развернулся, больше не прикасаясь к ветке яблони. – Вернемся?
– Аха, – прошептала и почти весь путь тащилась следом, чувствуя, как нечто столь дорогое для меня ускользало.
Что же такое творилось с нами?!
Дом уже погружался в сон, но кое-кто все-таки бодрствовал. Мама и тетя Аня, которая останется ночевать у нас, что-то полушепотом обсуждали на кухне. Прокравшись, как воришка мимо них и убедившись, что меня не заметили, я огляделась по сторонам. Пока они не лягут спать, мне лучше не высовывать нос. И тем более не оставаться наедине с мамой. Вроде бы за этот день наши взаимоотношения улучшились, но я все равно чувствовала, как напряжение сковывало нас, стоило встретиться взглядом или оказаться вдвоем поблизости. Поэтому, развернувшись, я прокралась обратно и вошла в летнюю комнату. Летней она называлась не зря – спать в самые жаркие дни здесь было настоящим удовольствием.
Кирилл уже переоделся в легкие шорты и голубую футболку. Мне предстояло проторчать рядом с ним не меньше получаса, прежде чем я смогу сбежать и выдохнуть. А пока я лишь в смущении отводила глаза и никак не могла начать разговор. Впрочем, после небольшого происшествия в саду Кирилл тоже как воды в рот набрал. Так и стояли друг напротив друга и молчали.
– Сонь, – позвал меня по имени, и это оказалось так неожиданно, что я вздрогнула и резко задрала голову.
– Да?
Кирилл улыбнулся и поманил меня к себе, показывая на краешек кровати, куда он присел несколькими секундами ранее.
– Ты уверена, что ляжешь спать там? Диван у вас жесткий, я уже проверил.
Нервно усмехнувшись, отрицательно покачала головой.
– Не беспокойся, моим костям ничего не страшно.
– А моей ноге даже на этой кровати будет жестко, – резюмировал Кирилл, стараясь выглядеть бодро.
– Давай я принесу еще парочку ватных одеял. Свободного матраса нет, но если положить одеяла, будет достаточно мягко.
– Сонь, не мельтеши, – проговорил Кирилл, и я замера, не сразу осознав, что металась по комнате, как реактивная муха. – Одну ночь я как-нибудь уж переживу.
– Но я все равно переживаю, – поджав губу, взглянула на оголившееся колено.
Оно было безобразным. И почему я раньше не обращала внимания?
– Жутко, да? – Кирилл словно уловил кожей мой ошарашенный взгляд и накрыл колено ладонью.
Медленно кивнула, потому что врать было бесполезно. Он и сам все знал.
– Была операция?
Теперь кивал Кирилл, поглаживая колено. Пальцы были напряжены так, что побелели костяшки.
– Бесполезная операция.
Я вздохнула и сделала несколько шагов, опустившись рядом с Кириллом. Кровать была действительно жесткой, а некоторые пружины могли впиться в зад. Но я не замечала неудобств, потому что безотрывно следила за пальцами, которые массировали колено.
– Может быть… – открыв рот, набрала побольше воздуха в легкие, чтобы сказать, а не потеряться со словами вновь: – давай я?
Рука замерла. Я накрыла ладонью кисть и убрала ее, открыв для себя вновь изуродованный кусок плоти. Кирилл, казалось, вовсе перестал дышать, хотя и я с трудом могла протолкнуть в легкие воздух. Одно касание, а какой эффект! Меня словно прострелило навылет.
– Сонь…
– Сейчас, – выдохнула и провела пальцами по шершавой коже. Теплая, но твердая, бугристая, там, где был шрам. – Так больно?
Я украдкой взглянула на Кирилла. Он покачал головой.
Чуть-чуть нажала и начала массировать. Черт, я даже не знала, как правильно делать. Что нужно вообще делать, но, прислушавшись к своим чувствам, я позволила себе, наверное, слишком много. Обводила пальцами участок поврежденной после операции кожи, шрамы, бугорки. То самое место, из-за которого Кирилл озлобился. Я знала, что он изменился, хотя никогда
