За это я тебя и ненавижу - Ася Оболенская
Я смотрю ей в глаза и вижу уверенность. Она уже приняла решение, поставила крест на своем будущем, запретила себе быть счастливой. Только вот она одного не учла — в принятии решения, касающегося двух людей, участие принимать должны оба. Мое мнение она не знала.
А мнения у нас были разными.
Именно поэтому, не в силах больше держаться, я обнимаю ее. Аккуратно, едва касаясь подушечками пальцев, провожу по спине. Я сейчас реально боюсь ее спугнуть.
Сама же Аня выглядит совсем ошарашенной. Она за те секунды, которые мы провели в тишине, уже успела нарисовать себе картину будущего — я уезжаю, она остается. Возможно, там были даже ругань и увольнение. Я даже размышлять на эту тему не хочу.
Уверенность тухнет. Сперва она смотрит на меня с испугом, затем испуг сменяется удивлением. Ну же, Аня, позволь себе, отпусти себя! Я отлично понимаю, что это даже не начало пути для того, чтобы вернуть ей любовь и уважение к себе, это так — короткий взгляд. Но взгляд в нужную сторону, именно он ей сейчас нужен.
Тянутся секунды, которые напоминают вечность. Я никогда раньше не заморачивался на тему красивых фраз о бесконечных мгновениях, но, черт возьми, сейчас это промедление, которое нужно для того, чтобы Аня приняла решение, сводит с ума.
Реально же из последних сил держусь. До одури хочется вытрясти из нее все ужасы прошлого, но так нельзя. Только плавно, только медленно, только так, чтобы она понимала, что может отпустить. Это ей нужно, это нужно мне, потому что иначе никак. Иначе действительно никакого будущего. Только болота из воспоминаний и ни единой надежды на счастье.
Именно поэтому я и терплю, продолжаю нежно поглаживать бархатистую кожу девушки, поднимаюсь ладонью выше, провожу пальцами по волосам, очерчиваю контуры скул, и она, наконец, сдается. Прикрывает глаза и тянется за моей рукой.
А я опять проявляю чудеса сдержанности, не улыбаюсь, не начинаю вопить от радости, отмечая первую, такую крохотную, но такую важную победу. Я когда-нибудь, когда все уже будет нормально, обязательно вспомню этот момент и зафигачу себе памятник.
А пока я просто обнимаю Аню, которая, кажется, разрешает себе немного расслабиться, устраивается в моих объятиях удобней, чтобы через несколько секунд практически невесомо поцеловать меня и окончательно затихнуть.
Сегодня мы не разговариваем. Я думаю о своем, она — о своем, и я даже не могу представить, что сейчас творится в ее голове. Мне бы со своими мыслями разобраться.
Аня засыпает буквально через десять минут. Видимо, признание и пережитые по новому кругу эмоции выбили из нее практически все силы. Мой же организм даже не думает сдаваться, поэтому, аккуратно переложив девушку на подушку и укрыв одеялом, встаю с кровати и подхожу к огромному окну.
Красиво тут все-таки, летом, наверное, вообще рай, надо будет проверить. Отойдя от окна, наливаю стакан воды и устраиваюсь в кресле. Думать о чем-то серьезном не хочется совершенно. В башке словно культиватором все перепахали. Теперь чистое поле и никаких ростков адекватных идей. Ничего, скоро появятся.
Поэтому, чтобы бессмысленно убить время до того момента, как меня начнет вырубать, беру с тумбочки мобильник. Теоретически, нам обещали вай-фай, однако если его не окажется, существует маленькая вероятность, что хотя бы мобильная связь тут ловить будет. С ней в этих краях серьезная напряженка. Пару раз я уже думал, что придется залезать на какую-нибудь особо высокую сосну, чтобы иметь возможность связаться с внешним миром.
Отлично, комбо. И сеть, и интернет, вот только цифра двенадцать в красном кружке рядом со значком телефонной трубки как-то совсем не радует. Ну что опять?
Открываю журнал вызовов и вижу — главный офис. Прямо целый набор — юристы, экономисты, охрана. Твою ж мать, кого бы выбрать?!
Последний пропущенный почти в полночь, значит точно херня какая-то приключилась.
Чтобы не разбудить Аню, выхожу в соседнюю комнату и плавно прикрываю за собой дверь, параллельно нажимая на кнопку вызова. Ответ, к счастью, не заставляет себя долго ждать, а то за ночь в неведении я б точно свихнулся.
— Что случилось? — спрашиваю без лишних предисловий, они тут не нужны.
— К тебе гости.
Догадаться, кого именно стоит ждать, не сложно, однако на всякий уточняю, мало ли, во вселенной произошел какой-то сбой.
— Егор?
— И как ты дошел до такой мысли?
— С кем?
— Без понятия, но на твоем месте я бы проверил всю документацию по немцам и заводу раз пятьдесят, мы тут все шерстим, ищем, до чего в теории докопаться можно. Пока глухо.
— Когда?
— Вылет в ночь на вторник.
— Ладно, спасибо, что предупредил.
— Ты мне за это платишь, вообще-то.
— Все время забываю, что у тебя только корыстный интерес. — усмехаюсь на прощанье и сбрасываю звонок, после чего возвращаюсь в кресло, несколько секунд смотрю на безмятежно спящую Аню, потом достаю ноут, радуясь, что в последний момент все же решил взять его с собой.
Если есть хоть какая-то мелочь, за которую Лукьянов может зацепиться, я должен узнать о ней раньше, чем он заявится на завод.
Аня
Я потянулась в кровати, не имея никакого желания открывать глаза. Знаете, есть моменты, которые хочется продлить. Так вот, сейчас я переживала один из них. Я отлично понимала, что уже наступило утро. Солнечные лучи, наверняка, отражались от поверхности озера, создавая ощущение того, что по ледяной глади кто-то рассыпал мириады бриллиантов.
Думаю, это очень красиво, только вот глаза открывать все равно не хочу. Еще немного, еще пара минут…
Вчера я совершила нечто совершенно нетипичное для себя. Странное, страшное.
Я рассказала о прошлом. Я доверилась человеку, которому по всем законам логики доверять была не должна. Боялась ли я?
До одури!
Я считала, что, когда Илья услышит мою историю, закроется, оттолкнет. Хотела ли я этого?
Нет!
Нет — это еще слишком слабое слово.
Я уже тогда, лишь начав рассказ, поняла, что, наверное, зря поведала о родителях.
Все дело было в том, что, несмотря на все логичные причины, я не хотела его терять. Уже открыв рот, я осознала, что проще было бы промолчать, не затрагивать эту тему. Создать лживую иллюзию того, что все хорошо. Провести с ним оставшееся до отъезда время, а потом…
А я не знаю, что потом. Серьезно, не знаю. Понимание этого пришло, наверное, через пару минут после того, как я засомневалась.
