Диана Чемберлен - Тайная жизнь, или Дневник моей матери
– Как я понимаю, Шэрон поменяла номер?
– Да, Джефф настоял. Так это ты им названивал?
– Иногда. Не настолько часто, чтобы устраивать из-за этого такую бучу.
– Он выходит из себя всякий раз, когда речь заходит о тебе. Самодовольный ублюдок.
– Я знаю, ты пытаешься меня утешить, но этот номер не пройдет. Не забывай, он живет с моей дочерью, и мне не хотелось бы усомниться в его порядочности.
– Ладно, – рассмеялся Сэм, – будь по-твоему.
– Послушай-ка, я хотел тебе кое-что рассказать, но лучше держать это в секрете. Джен где-нибудь рядом?
– Нет, возится в саду.
– Я встречаюсь… вроде как встречаюсь с Иден Райли.
– Что? Что ты хочешь этим сказать – «вроде как встречаюсь»? Она гостит у Кайла? А ей что-нибудь известно о…
– Притормози, – улыбнулся Бен. – Она приехала к Кайлу на лето, поскольку хочет снять фильм о своей матери. Мы встречались с ней несколько раз.
– Что значит «встречались»?
– Виделись. Разговаривали. Целовались.
– Ах ты, негодяй! – расхохотался Сэм. – Это надо же, Иден Райли! А как насчет ее бойфренда – того парня, с которым она играла в последнем фильме?
– Не думаю, что она так уж влюблена в него. Вдобавок это всего лишь летнее приключение.
«Нужно бы почаще напоминать об этом себе».
– Она уже знает о Блисс?
– Иден знает, что там была какая-то проблема. Но ее, похоже, не особо беспокоит, какая именно.
– Эта женщина просто создана для тебя. Она такая же недотрога, какой предстает на экране?
– Да нет, я бы не сказал. – Бен вспомнил ее жадный поцелуй и тут же ощутил прилив возбуждения. – Кажется, я не остался равнодушным, – рассмеялся он.
– Что ж, не упускай шанса. Вот только… не хотелось бы мне влезать с наставлениями, но все равно будь поосторожнее. Если не ради себя, то хотя бы ради меня.
– Никому ни слова, Сэм. Даже Джен.
Беседа с Сэмом приободрила Бена настолько, что он решился позвонить Иден и спросить, не передумала ли она насчет сегодняшнего дня. Ему хотелось съездить в Белхерст и купить кое-что из обстановки для кукольного домика Ким Пэрриш. Она охотно составит ему компанию, сказала Иден, и Бен почему-то ничуть не удивился перемене ее настроения. Она уже давно на ногах, заметила Иден, так что успела как следует поработать над сценарием. Но Кайл только что передал ей очередную тетрадь, и для начала ей хотелось бы немного почитать. «Может, договоримся на одиннадцать?»
Прекрасно, пусть будет одиннадцать.
Бен выбрался из постели, натянул шорты и кроссовки и выскочил на улицу, чтобы как следует пробежаться под дождем.
20
7 марта 1945 г.
На прошлой неделе мать Мэтта заболела воспалением легких, а во вторник она умерла. Мэтт винит во всем себя: ему кажется, надо было побыстрее отправить ее в больницу. Но доктор сказал, что это ничего не изменило бы.
Прошлым вечером Мэтт попросил меня прийти к нему домой, чтобы помочь разобраться с вещами. На самом деле там не так уж много работы, просто ему, скорее всего, не хотелось оставаться дома одному.
Пока его мать была прикована к постели, у нее скопилось много журналов. И вот я сидела на диване и читала Life, но при этом все время нервничала. Мне было не по себе в доме мертвой женщины. Мэтт разбирал ее вещи, а я никак не могла заставить себя войти в ее спальню.
Спустя какое-то время Мэтт вернулся в гостиную. Он присел рядом со мной на диван, и я заметила слезы у него на щеках. Он вообще очень легко плачет.
– Я хочу подарить тебе вот это, – сказал он, вкладывая что-то в мою ладонь. Это оказался овальный кулон – весь белый и с фиолетовым цветком посередине. Никогда не видела такой красивой вещицы! – Мама часто носила его. А мне он всегда напоминал тебя: одинокий цветок, который растет сам по себе.
Взяв кулон, Мэтт повесил его мне на шею. При этом он придвинулся так близко, что я заметила у него на щеках темную щетину, появившуюся уже после бритья. Внезапно он наклонился, чтобы поцеловать меня в губы. Я быстро отдернула голову.
– Кейт? – промолвил он.
– Не надо.
Я понимала, что мне нужно объяснить свою реакцию. Я сказала, что он мне очень нравится. По-своему, я даже люблю его. Но я в него не влюблена.
– Ты не подумай, я не ханжа, – сказала я Мэтту, – и не верю в то, что любовью можно заниматься только после замужества. Однако я не думаю, что тут можно обойтись без влюбленности.
– Я ведь всего лишь хотел поцеловать тебя, – возразил Мэтт.
– Если бы я позволила тебе, ты мог бы решить, что я в тебя влюблена.
– Что ж, теперь у меня на этот счет никаких иллюзий.
Взглянув на его опечаленное лицо, я почувствовала себя хуже некуда. Мне-то казалось, что мы с Мэттом хорошо понимаем друг друга, что мы только друзья и ни один из нас не желает большего.
– Я провожу тебя домой, – сказал он.
– Не нужно, я сама дойду.
Неожиданно мне захотелось выбраться из этого дома как можно быстрее. Все вдруг изменилось не в лучшую сторону. Когда я только пришла сюда, мы были хорошими друзьями, а теперь мы не могли смотреть друг другу в глаза. Я повернулась, чтобы идти, но Мэтт внезапно обнял меня со спины.
– Кейт, – он коснулся губами моей шеи, – пожалуйста, не бросай меня тут одного.
Я замерла, не в силах пошевельнуться, и через несколько секунд Мэтт разжал объятия. Он прошел в комнату матери и закрыл за собой дверь. Я выскочила из дома и помчалась к пещере, отчаянно рыдая всю дорогу. Добравшись туда, я еще долгое время не могла перевести дух.
Сегодня я проснулась в ужасном расстройстве – все потому, что я обидела Мэтта. Надо было обнять его и утешить, но я испугалась, что он снова начнет целовать меня. Зачем только он сделал это? Боюсь, нашей дружбе пришел конец. Жаль, что я не могу поговорить сейчас с Кайлом, а то мне совершенно непонятно, как теперь себя вести.
12 марта 1945 г.
Мэтт так и не появлялся в пещере с тех пор, как умерла его мама. После Кайла это мой самый лучший (и единственный) друг, и мне его ужасно не хватает. Я знаю, ему всего лишь хотелось, чтобы я поддержала и утешила его в тот вечер, и он бы ни за что не стал настаивать на большем. Но меня настолько пугает близость с другим человеком, что я сочла за благо сбежать от него. Даже не представляю, что он должен был чувствовать тогда: мало того, что мать умерла, так еще и я его бросила.
Мэтту нужен настоящий друг, а не такой, как я. Пожалуй, не стоит мне больше пускать его в пещеру – это только мешает ему общаться с другими людьми.
13 марта 1945 г.
Мэтт пришел вчера в пещеру как раз тогда, когда я писала в своем дневнике. Он сел в кресло-качалку и сказал:
