Заставь меня остановиться 2 (СИ) - Юнина Наталья

— Входи, входи. Я только за. Но без щеночков. И переходи уже на другую часть хозяйства, — епрст, еще немного и я буду говорить точь-в-точь как Аня. Смотрю на то, как она неумело орудует рукой на моем члене и от чего-то это приводит меня в восторг. Что-то в этом определенно есть. Даже покруче, чем слаженные действия опытной женщины. — Ты чего остановилась? — словно обделенный подросток еле слышно интересуюсь я, разочарованно наблюдая за сменой настроения на Анином лице.

— Черт, у меня для тебя не очень хорошая новость. Как ты это раньше не обнаружил?!

— Что? — осторожно интересуюсь я, всматриваясь в обеспокоенное Анино лицо.

— У тебя явно олеогранулема полового члена! Уплотнение кожи полового члена вследствие подкожного введения вазелина или другого маслянистого вещества. Это делают с целью увеличения члена. Ну, вот и вскрылась разгадка вашего большого полового органа. Ай-ай-ай, Богдан Владимирович, — демонстративно цокает.

— Зараза!

Резко хватаю Аню за руку и рывком переворачиваю ее на спину. Подминаю под себя и нависаю над ней.

— Ты знаешь, что может быть с тобой за такие шутки?! — цежу ей в губы.

— Это тебе за мою возможную «глухоту» и дальнейшее промывание ушей. Один-один, Богдан Владимирович, — с чувством полного удовлетворения произносит Аня. — Я тогда от страха чуть не описалась, — и только спустя несколько секунд до меня доходит, о чем она говорит.

— Ладно, согласен, один-один, — наклоняюсь к Аниным губам, быстро целую и как только начинаю приподнимать ее топ вверх, она тут же пресекают мою попытку.

— Ты же сексом хочешь заняться?

— А ты как думаешь? — саркастично бросаю я.

— Думаю, да. Я — тоже. У меня вообще цель — затрахать тебя так, чтобы ты потерял на пару часов бдительность, но я грязная. В смысле потная. На самом деле я только поэтому и остановилась, когда теребила тебе…

— Не продолжай, а? Теребила она.

— Пошли в душ. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Там помоемся и потра… ливальничаем.

— Я потерплю тебя потной.

— Нет. Уважь меня. Я вообще-то джинсы перед тем, как залезть к тебе на кровать — сняла, зная, что ты чистюля. А я хочу в душ.

— Ну, раз джинсы сняла, то, конечно, уважу тебя, — рывком приподнимаюсь с кровати и поднимаю ее на руки.

— Ух.

— Ты смотри, даже на пол кинула, а не на кресло. Умница какая.

— Да, да, я умница.

* * *

Несмотря на полный внутренний расслабон, к мозгу, как ни странно, стала возвращаться кровь, как только я взглянул на раковину. Не было тут этих вещей. Не было. Перевожу взгляд на Аню, натягивающую на обнаженное тело совершенно точно новые черные трусы, ибо стягивал я с нее белые, как вдруг до меня доходит. «Затрахать, чтобы потерял бдительность». Кажется, так она сказала.

— А ты что тут делаешь в такой час?

— Для умного человека — крайне странный вопрос. Живу тут вот уже три с половиной часа, — как ни в чем не бывало отвечает Аня, натягивая на себя длинную шелковую сорочку. — Ты же это сам предложил. Подай, пожалуйста, халатик. Он висит позади тебя.

Поворачиваюсь к крючкам. Епона мать, когда только успела? Подаю Ане халат с каким-то придурочным выражением лица.

— Спасибо.

— Значит, ты умаялась от того, что расставляла здесь во всю свои вещи, пока я спал, — не спрашиваю, скорее утверждаю, мысленно охреневая от Аниной скорости.

— Не совсем так. Я умаялась, когда приехала к тебе на своей красавице, папа мне, кстати, ее вернул. Ключи ты-то мне от дома подарил, а вот от ворот — нет. У меня не получалось на них залезть, вот я и вспотела как свинья. Тебя будить не могла, ибо хотела сделать приятный сюрприз. Но вот на мое счастье около пяти утра, появился Егор. Удивительно, но он не то, что не послал меня на три буквы, так еще и помог занести многочисленные чемоданы.

— Многочисленные?

— Ну, не прям многочисленные. Всего три штуки и одна большая сумка. Остальные пакеты я пока в машине оставила. Там вещи, которые могут подождать. Их мне поможешь занести ты. Тебе больше какой нравится запах, кокос или роза? — резко переводит тему.

— Ну, пусть будет кокос, — кажется, еще никогда меня так не удивляли.

— О, мне тоже. Значит будет кокос, — тянется к раковине, берет какой-то флакон и, поднеся его к голове, наносит на волосы содержимое. — Это, чтобы волосы блестели и были гладенькими.

— Избавь меня, пожалуйста, от ненужной информации.

— Только не говори, что ты не рад моему приезду.

— Я не рад тому, что ты начхала на запрет своего отца и в четыре утра свинтила из дома, никого не предупредив. Про дальнейшие действия с забором, я умолчу. Ты вообще сегодня спала? Что ты творишь? Зачем напрашиваешься на ссору с родителями, когда только-только наладила контакт? Неужели не подождать хотя бы пару дней?

— Я не хотела спать. И папа меня отпустил сам, — обиженно произносит она. — Его условием было провести ночь у нас дома. И я ее провела. И он лично видел, что я уезжала, не смотря на раннее утро.

— Отпустил? — ошарашено произношу я, не веря Аниным словам. Не может быть так просто. Ее отец был вполне категоричен.

— Отпустил, — уверенно произносит она, не отводя от меня взгляда. Не врет. В этот момент я чувствую укол проснувшейся совести. А ведь для Ани все это выглядит действительно так, как будто я сейчас совершенно не рад ее переезду.

— Прости, — вот уж сам от себя не ожидал извинений. Притягиваю Аню к себе. — Но давай больше без сюрпризов. Мы могли бы вместе забрать твои вещи, не спеша и без заборов. Больше так не делай.

— Если бы мы это сделали вместе, то я бы перевезла сюда, как ты сказал только десять пар обуви, а так хоть чуточку больше.

— Чуточку — это сколько? Сорок пар?

— С ума сошел? — приподнимает на меня испуганный взгляд. — У тебя столько места пока для них нет. Я взяла только двадцать пять. Пока двадцать пять, а затем я хочу с твоего разрешения сделать специальный шкаф, ну и перевезти оставшиеся.

— Всего лишь двадцать пять… ну да, это прям жертва жертв.

— Так и есть, не сарказмируй. Я пока только часть белья сложила. Ну и так, по мелочи. Остальная одежда вся в чемоданах. Не понимаю, куда мне ее класть. Давай сейчас покушаем, а потом займемся моими вещами.

— Нет. Сначала надо выгулять собаку.

— Так я ее выгуляла. Она просилась уже в шесть.

— Господи, а что ты еще успела сделать?

— Пирог. Но его я сделала ночью еще у себя. Его осталось только разогреть, — совершенно невозмутимо сообщает мне Аня.

— Да, ты меня серьезно решила схватить за яйца.

— За testis, Богдан Владимирович. За testis, — повторяет она. — Следите за вашим языком.

— Обязательно, — пропускаю Аню первой выйти из ванной и, едва ступив за порог, ощущаю охрененно болезненный укус в пятку. — Твою мать! — ору в голосину, хватаясь за ногу. — Сука! — чуть ли не сплевываю в сторону ежихи.

— Блин, прости. Я, видимо, клетку плохо закрыла. Сильно цапнула?

— А ты возьми, да посмотри! Вот же дрянь носатая! Не ты, ежиха в смысле, — быстро поправляюсь, смотря на шокированное Анино лицо.

— Ну ладно. Подумаешь, маленький кусь. До свадьбы заживет, — чуть улыбаясь, произносит Аня, подталкивая меня к краю кровати. — Посмотри на это по другому, Дося тебе уберет лишнюю огрубевшую кожу на стопах. У тебя, кстати, ступни в отличие от моих не как у младенца. Во всем надо искать положительные стороны, — садится рядом и приподнимает мою ногу.

— Едрид-ангидрид, у тебя нет куска пятки и кровища! — истерично провопила она.

— Да неужели? Может, врача позовем или сама справишься? — саркастично бросаю я, забавляясь ее реакцией, несмотря на конкретную боль в ноге.

— Блин, надо ехать в травму. Дося же могла заразить тебя бешенством!

— Не заразила. Это декоративная, домашняя тварь с документами. Она сука, но здорова. Аптечка в ванной, дуй давай за ней и лечи меня.

— Нет, ты что?!

— Крови боишься?

— Не смешно, дурак! — вскакивает с кровати и бежит в ванную.