Торжественное открытие (ЛП) - Майлс Эйва

— Все нормально, — пробормотал Кит, его футболка с историей игрушек была заляпана мокрыми пятнами. — Да ладно тебе, Дастин. Меня нужно подсадить, чтобы я взобрался на дерево.

Парни ушли вместе, два обиженных мальчика, пытающихся понять, почему их отцы бросили их, при этом, пытаясь, стать теми, кем они должны были стать в этой жизни, несмотря ни на что. Гордость — слово не способное точно описать чувство Мака, но это слово было чертовски близко к гордости.

Дастин помог Киту взобраться на дерево, затем сам вскарабкался вверх. Более высокий голос Кита перемешивался с быстро меняющимся голосом Дастина.

Мак выудил из кармана телефон и сделал снимок. Он запечатлел много сцен из жизни Дастина и своей сестры, но намеревался насладиться именно этим фото. Поставить его в рамку у себя в кабинете.

Теперь пришло время оказать помощь матери Кита, чтобы она тоже выздоровела.

Он направился внутрь дома, чтобы поговорить с Пегги.

***

Пегги еще раз пнула ногой шредер.

— Тупой кусок дерьма.

— Спасибо, — произнес мягкий бархатный голос у нее за спиной.

Она резко обернулась.

— Я не с тобой разговариваю.

— Знаю. Подумал, что юмор поможет. Шредер не виноват, что его заклинило. — Он направился к ней, остановившись напротив, слишком близко, он вторгся в ее личное пространство, не чувствуя от этого комфортно, но отступать не собиралась. Она была готова к ссоре. Она хотела поругаться.

— Что ты здесь делаешь? Почему не косишь?

Он скрестил руки на груди и одарил ее тем терпеливым взглядом, который она слишком хорошо знала, будто ему принадлежало все время в мире.

— Мне нужно с тобой поговорить.

— Следовало постучать прежде, чем входить.

— Я так и сделал. Но ты, наверное, не услышала, потому что пинала шредер.

— У меня нет времени с тобой разговаривать. Давай коси и убирайся с моей лужайки!

Она попыталась обойти его, но он легко схватил ее за руку.

— Мы с Дастином обнаружили Кита плачущим за сараем.

— Что? — Она вырвала руку и тут же направилась к двери.

— Пег, он не хотел, чтобы ты об этом узнала. Может, он и маленький, но у него есть своя мужская гордость. Мы с Дастином поговорили с ним. Ему уже лучше. Смотри, — он указал в окно, где мальчики играли на дереве, свесив ноги.

Каким-то образом их вид заставил ее задохнуться. Они так мило смотрелись вместе. Она раскинула руки, и давление в ее груди усилилось.

— Он не должен был с тобой об этом разговаривать! Он должен был поговорить со мной. Я его мать.

Мак провел ладонью по ее руке.

— Он знает, что ты шпыняешь шредер только в том случае, если сильно расстроена.

— Дерьмо. Он знает…

— Да.

— Мне хотелось что-нибудь разорвать на части, но это будет не хорошим примером, если я разрушу стул.

В уголках его зеленых глаз появились морщинки.

— Понимаю. Я обычно ходил на стадион и бил по мячу с такой силой, как только мог. Я даже гольф из-за этого не люблю. Эбби же начинала отдраивать ванную.

Плечи Пегги поникли. И все же ей хотелось закричать, нанести ущерб. Черт бы побрал Фрэнка за то, что он довел Кита до слез.

— И что же он сказал?

Мак приложил руку к сердцу.

— Я не стану разглашать тайну твоего сына. В глубине души, думаю, ты догадываешься.

— Его отец — полный придурок, и это разбивает ему сердце.

— Как и тебе.

Она задвигалась по комнате.

— Его отец-придурок больше не разбивает мне сердце, только своему сыну. Кит никогда не делал ничего плохого этому засранцу.

— На самом деле его отец-придурок разбивает тебе сердце каждый раз, когда говорит «нет» твоему сыну.

Ей пришлось сморгнуть слезы, она отвернулась. Почему он всегда так четко и ясно видит ее ситуацию?

— Так ты мне ничего не расскажешь?

— Если он захочет рассказать тебе, то расскажет все сам. Не торопи его. Знаю, тебе трудно в это поверить, но у Дастина доброе сердце. Он понимает то, что переживает Кит. Они… подружились сегодня.

Она сжала кулаки, не уверенная своим эмоциям по этому поводу.

— Иногда полезно узнать, что ты не единственный, кто прошел через что-то подобное.

Она дотронулась до своего ноющего горла.

— Ты никогда не рассказывал мне о…

— … потому что ты была слишком занята, выдвигая мне обвинения в избиении отца Дастина на глазах у всего города. Я не делюсь подробностями… никогда, но так как хочу, чтобы ты была в моей жизни, ты должна узнать всю историю.

Ее ноги задрожали. Нет, он не должен хотеть, чтобы она была в его жизни постоянно.

— Кажется мне нужно устроить стирку.

— Я никогда не выставлял тебе счет за это.

— Хорошо, но твой рассказ ничего не изменит.

— Продолжай твердить себе это. А теперь закрой дверь, — сказал он бархатисто-мягким и опасным голосом.

Дрожь поднялась по ее ногам к животу. Но она сделала, как он просил.

Он прислонился к столу, но даже она заметила, как напряглось все его тело.

— Эбби начала встречаться с первокурсником университета, когда училась в последнем классе школы. Он взял ее на студенческую вечеринку. Она немного выпила, и он изнасиловал ее. Она была девственницей. Она ничего не рассказала, даже мне, но когда узнала, что беременна, рассказала. Я хотел его убить. Отправился к нему домой. Он сказал, что это не было изнасилованием, что она была шлюхой, и ребенок может быть чьим угодно. Я дал волю кулакам. Остальное ты знаешь.

Она слышала подобные истории, будучи полицейским, но на этот раз, все было похоже, будто кто-то прожег дыру у нее в животе сигаретой.

— Почему его семья сняла с тебя обвинения? — спросила она срывающимся голосом.

Он развернулся из своей обычной позы, как пантера, готовая к нападению.

— Я угрожал выдвинуть обвинение в изнасиловании. Я знал, что у нас нет никаких доказательств, но они были довольно известной семьей в городе. Они не хотели, чтобы их имя было запятнано. Я сказал, что мы никогда не попросим у них ни пенни, если они оставят нас в покое. Они так и сделали.

— Если он так поступил с ней, то поступал так и с другими. Ты должен был выдвинуть обвинения.

— У нас не было доказательств, помощник шерифа, — резко произнес он. — Кроме того, Эбби не хотела, чтобы ее имя полоскалось в суде, она не хотела даже вспоминать об этом, и у нас не было денег на адвоката.

— Суд мог бы назначить вам городского адвоката.

— Верно, — усмехнулся он. — У них был семейный адвокат. Они бы съел нас живьем. Я не собирался заставлять свою сестру проходить через всю эту грязь. Иногда, несмотря на то, что ты веришь в закон, не совсем правильный путь.

От яда в его голосе волосы у нее на затылке встали дыбом. Она не хотела с ним спорить. Она изучала напряженную линию его губ, а также сжавшиеся мускулы на руках и груди сквозь простую футболку цвета лесной зелени.

— Прости, мне очень жаль.

Он испустил резкий выдох.

— Дастин не знает подробностей. Скоро мы ему все расскажем, но не так-то просто сказать все это ребенку.

Она отрицательно покачала головой.

— Совсем не просто, даже не могу себе это представить.

— Он знает, что что-то произошло, но не думаю, что догадывается, что все было так плохо. У меня кишки вырываются, когда я представляю, как ему будет больно. — Он отвернулся и уставился в окно.

Она протянула руку, чтобы помассировать его напряженные плечи, но потом резко спрятала руку за спину. Она не должна его успокаивать. Это было был слишком… интимный жест. Они станут друзьями или что-то в этом роде. Она встала рядом с ним, напротив окна. Мальчики сидели на широкой ветке дерева и разговаривали. Даже с такого расстояния лицо Кита сияло.

— Дастин на удивление хорошо с ним поладил. — Мэйвен встретился с ней взглядом. — Иногда мы привязываемся к какому-то человеку, когда меньше всего этого ожидаем. — Поскольку она была почти уверена, что он говорит о них, она отвела взгляд.