Сильная женщина (СИ) - Лав Натали

Уезжать я собралась? Ага-ага. Это точно не я. 

Я направилась прямиком к милующейся парочке. Был, конечно, шанс, что Рома заметит, как я к ним иду. Но видимо разговор был такой важный, а собеседник настолько умный, что замечать что-то вокруг не было необходимости. Мне еще пришлось покашлять, чтобы привлечь к себе внимания.

Девица перевела на меня недовольный взгляд, выражение которого означало: "Как ты смеешь нам мешать?"

Я сегодня ей не конкурентка - не в шубке и не на каблуках, уж извините. Куда мне до Вас, само изящество! На мне пуховик оранжевого цвета, шапка вязанная с помпоном, стеганые штаны от спортивного костюма и ботинки на толстой ребристой подошве. И, кажется, я не красилась, потому что с утра мне очень хотелось спать. Но это не значит, что я убегу, поджав хвост. Во всяком случае, до того, как поставлю все точки над "i" с одним хлопающим ресницами кобелем.

- Любимый! Вот ты где! А я тебя обыскалась! Мы же договорились вместе детские коляски посмотреть, - с удовлетворением отметила, как у девицы дернулся правый глаз, и продолжила, - Ну и что, что срок еще маленький и пол ребенка не смогли определить, но можно выбрать какой-нибудь нейтральный цвет, чтобы подходил и для мальчика, и для девочки.

Взгляд барышни начал метаться от меня к Власову и обратно. Рома перестал хлопать ресницами и недовольно нахмурился.

- Ой, - пискнула я, - А еще я хочу посмотреть ползуночки, пеленочки, распашоночки, чепчики. И конвертик на выписку. Мне очень нравится оранжевый. Ты как, Ром, не против?

Мужчина нахмурился сильнее. Девица не торопилась убирать от него руку, поэтому я вклинилась между ними и повисла у него на локте. Мне теперь можно. На улице скользко. А мне беречься нужно. По мере речи про детскую одежду рот у девицы начал приоткрываться, так, что захотелось засунуть туда что-нибудь - грязный носок, например. Ромыч посмурнел сильнее.

Предчувствуя грозу, барышня в шубке сделала несколько шагов назад и пробормотала:

- Роман Александрович, извините. Вам некогда, а я Вас задерживаю, - и заторопилась в офис.

Так и хотелось крикнуть ей вслед: "Катись!"

Пока я засмотрелась на ее походку от бедра, меня слегка встряхнули.

- Что за шутки, Оля?!

Ох, не тот Вы тон выбрали, Роман Александрович, чтобы разговаривать с будущей мамочкой.

- Шутки? - зашипела я - А это что были за шутки?

Я кивнула в сторону ушедшей девушки.

- Это моя сотрудница. Что она теперь в офисе болтать будет?

- Интересно, ты со всеми сотрудницами так любезен?

- Да, какая муха тебя укусила! Мы просто разговаривали!

Я с ненавистью сузила глаза:

- Кобель ты, Власов. Разговорчивый. Надо было тебе хрен в прошлый раз откусить, чтобы ты ... не разговаривал. А насчет коляски и остального - это не шутка. Это почти свершившийся факт, - я полезла в сумочку и, порывшись там, вытащила оттуда результаты узи с фотографией и всучила их Власову.

- Что это? - он с недоумением рассматривал бумажки.

- Презервативами научись пользоваться! С Новым годом тебя, папа! Будущий.

Он пялился на протокол узи и на фотографию и молчал. Я, растеряв запал, тоже молчала.

В конце концов, мне это надоело, и я внесла ясность – вдруг до него не дошло:

- Я беременна. Срок 5-6 недель. Беременность от тебя. Ничего не хочешь мне сказать?

Если бы он помолчал еще несколько минут, я бы развернулась и ушла. Аборт бы я точно делать не стала. Это мне сначала всякий бред в голову лез. А сейчас я вдруг ясно поняла – я хочу дочку. Может этот мир выполнить хоть одно мое желание?

Но Роман Александрович вдруг отмер, сграбастал меня в свои медвежьи объятия и закружил.

- А я кольцо тебе купил. Оль, ты из-за чего опять разозлилась? – и через секунду в его голосе засквозили  встревоженные нотки, - Оль, ты что плачешь-то?

Только, когда услышала от него, что плачу, осознала, что по моим щекам действительно бегут слезы.

- Не знаю, - ответила сквозь слезы и зарыдала еще сильнее.

- Ой, дурочка, - Рома поставил меня на снег и предложил, - Пойдем, чай с ромашкой попьешь, кольцо заберем и домой поедем.

Глава 26.

Роман

Я сидел на кровати и рассматривал спящую Олю. Чувство, которое я при этом испытывал, было непривычным. Нежность? Да, наверное, оно так и называется. Если бы мне кто год назад сказал, что я в два ночи поеду в магазин, сначала чтобы купить киви, через полчаса вернусь туда за апельсинами, а еще через 40 минут за яблоками, я бы ему не поверил. Но я ездил! Потому что Оля сперва захотела киви, потом апельсины, а затем яблоки. Когда она не стала и яблоки, а я недовольно посмотрел на нее, она разревелась. И я вместо того, чтобы собрать ее вещи в чемодан и вызвать ей такси, еще полчаса ее утешал. И что самое странное в такие моменты она не вызывала у меня раздражения, потому что она, привыкшая мыслить рационально, так забавно терялась, когда не понимала, чего хочет, и почему так реагирует. Что сердиться на нее было невозможно. Или я просто влюбленный дурак.

И я в тот же день, как узнал о том, что она беременна, перевез ее к себе. Она не хотела собирать вещи, говорила, что я еще передумаю жениться, но я не стал слушать и увез ее без вещей. И до сих пор пытаюсь осознать, что у нас будет ребенок. Наш сын или наша дочь. Хотя у себя в голове, я уже хожу с ним на рыбалку, катаю его на мотоцикле, играю с ним в футбол. Сумею ли я стать хорошим отцом? Я очень надеюсь, что да. В моей жизни было столько дерьма, что мне не хотелось бы, чтобы хоть что-то плохое было в жизни моего малыша.

На безымянном пальце правой Олиной руки в отблесках камина переливается гранями помолвочное кольцо. И у меня на губах сама собой возникает улыбка, когда я вспоминаю ее заплаканное лицо в офисе и поставивший меня в тупик вопрос: "Ты зачем такое дорогое купил?"

Но после чая с ромашкой она позволила мне надеть его себе на палец. И теперь не снимает. А иногда я замечаю украдкой, как она им любуется, когда думает, что ее никто не видит. Она вся соткана из противоречий - то ее поведение основано на циничном расчете, то на какой-то трепетной ранимости, которую сейчас и не встретишь. И, наверное, Степанида Егоровна была сто раз права, что мне крупно повезло. И если я ее потеряю, я и локти сгрызу, и выть на луну буду всю оставшуюся жизнь.

Вопрос с Зиминым пришлось решить резко. Потому что эта мразь слов не понимала совершенно. Я позвонил ему и сказал, чтобы он оставил Ольгу в покое, потому что мы с ней поженимся в ближайшее время. А он нанял каких-то ушлепков, чтобы они вывезли Ольгу в Питер. Пришлось воспользоваться батиными методами: мешок на голову, поездка в ближайший лесок и лопата в руки для рытья собственной могилы. После этого питерский бизнесмен наконец-то свалил из города. И Ольга стала спокойней. А беременным нервничать вредно.

Я завершил свои дела уже 30 декабря, и мы уехали в небольшой коттедж в лесу, который был словно из зимней сказки. Здесь даже мне хотелось верить в чудеса. Искрящийся снег на ветках деревьев, огромные пушистые сугробы, яркое зимнее солнце, освещавшее всю эту красоту. И все это рядом с нами на родной земле, а не где-нибудь в Швейцарии. Ольга днем развлекалась тем, что пыталась отгадать, чьи следы остались на снегу. Потом замерзла, зашла в дом и стала готовиться к празднику. Мы нарядили елку. В каминах в доме потрескивал живой огонь. Пахло хвоей и мандаринами. А Ольга... Я ее такой счастливой никогда не видел. К вечеру по домику витали такие запахи, что у меня капали слюнки.

Но Нового года моя чудо-женщина не дождалась. Присела на минуточку отдохнуть и, пока я разговаривал по телефону, уснула. Будить не стал. Мне нравилось наблюдать, как мирно она спит. А желание я за нас двоих загадал.  Думаю, оно у нас одинаковое.