Как влюбить босса девушке в интересном положении за 80 дней (СИ) - Ночь Ева
— Что тебе нужно, Одинцов? — спрашивает она напрямик, и времени у меня остается еще меньше.
— Спросить кое-что хочу, — хриплый голос выдает меня с головой. Я залезаю в карман и на раскрытой ладони показываю отрицательный тест на беременность.
— Та-а-ак, — в голосе Анны я не слышу ничего хорошего. — Не удержалась все же, — это она не мне, но то, что Анна знает, что это значит, уже дает надежду получить подробности.
— От чего не удержалась? — спрашиваю спокойно и мягко, чтобы не спугнуть, но Ликина подруга уже захлопнула раскрытые дверцы своего внутреннего комода и посмотрела на меня с неприязнью.
— А тебе-то какое дело?
— До всего, что касается Лики, мне есть дело, — немного жестче, чем хочется, но или я Анну расколю, или она так ничего важного и не скажет.
Ликина подружка щелкает ножницами, а затем включает машинку. Легко касается висков. После ее манипуляций остается очень красивая линия. Она мастер, это видно. И по движениям, и по взгляду.
— Вот и спроси ее, что ты жмешься?
— Я спрашивал. Не говорит, — я решаюсь быть откровенным до конца. — Мать сказала, что она беременна.
— А ты нашел пустой тест, — язвит Анна. — Он вообще мог и моим быть и чьим угодно. Ты об этом не подумал?
— Он Ликин, — я в этом не сомневаюсь. — А еще я хочу знать, что за ерунда с восьмьюдесятью днями.
У Анны брови лезут на лоб.
— А об этом ты откуда знаешь?
— Слышал от тебя и от бывшего Ликиного мужа. Я ему сегодня лицо подправил, — зачем-то хвастаюсь, и попадаю в «яблочко»: Анна оживает, глаза у нее блестят.
— Правда? Дал в табло?
— Нос сломал, — откровенничать, так на всю катушку.
Анна складывает инструменты, смахивает что-то видимое только ей с моего лица кисточкой.
— Короче, — снимает с меня покрывало. — Стричь тебя не нужно, а виски я поправила. Угостишь девушку обедом?
— Без проблем, — соглашаюсь, понимая, что, возможно, мне что-то все же обломится из объяснений непонятных для меня моментов.
Она ведет меня в кафетерий, не стесняясь заказывает тонну еды, начинает с аппетитом есть, а затем размахивая вилкой, решает не рассказывать, а выжать из меня побольше информации. Что ж, я готов.
— А ты вокруг Лики просто так вьешься или как?
Я смотрю ее в глаза.
— Просто так никто и никогда не вьется. У каждого есть какие-то определенные мотивы.
— И каковы твои, Одинцов? — щурит Анна глаза.
— Самые серьезные.
— Насколько серьезные? — она дотошна. Ей нужно получить правильный ответ.
— Чересчур серьезные, — иногда правду говорить просто. Она помогает груз с души скинуть.
— А если она бесплодна, Одинцов? — ну, это мы уже слышали, нас этим не удивить. Решила посмотреть, испугаюсь ли я или в шок упаду?
— Усыновим мальчика или девочку. Или и то, и другое. Как захочет Лика.
И, наверное, вот этот уверенный ответ склоняет чашу весов в мою сторону.
— Ну, может, как раз об этом тебе и стоило с ней поговорить, а? По душам, без кругов вокруг да около? Что тебя останавливает?
— Ее нежелание со мной делиться. Со временем, поговорю обязательно. У меня… проблемы с правильным изложением мыслей. Я тут попытался объяснить, только хуже сделал. Так что там на счет теста и восьмидесяти дней?
Анна вздыхает, ковыряясь в гарнире, тянется к стакану с напитком.
— В общем, еще неизвестно, беременная Лика или нет, — бросает она быстрый взгляд на меня. Да, Анна знает, что на моем дне рождении мы с Ликой не книги читали в моей комнате. Но, наверное, как и Лика, думает, что я ничего не помню. — Слишком мало времени прошло, ясно? — добавляет она, снова наградив меня быстрым и острым взглядом.
Слишком мало времени… В ушах у меня шумит, будто внутри оркестр сидит и надумал настраиваться. Какофонию звуков перебивает повторяющаяся фраза: слишком мало времени прошло! По кругу, как заевшая пластинка: мало, мало, прошло мало времени…
А это значит лишь одно: он мой. Мой! Если Лика беременна, то это мой малыш!
44. Переезд приравнивается к пожару
Лика
Как много, оказывается, человек накапливает вещей за неполный десяток лет. Страшно подумать, что было бы, проживи я с Рубиным лет тридцать. Но, слава богу, он со мной решил расстаться намного раньше. Кажется, я ему благодарна за это.
Несмотря на то, что я беру только личные вещи, их оказывается непростительно много. И паковать их — та еще задачка. Пришлось бежать в соседний супермаркет и запасаться большими пакетами. Постепенно у меня образовывалась пакетная гора.
Рубину я оставляю все: дорогую одежду на выход, украшения, которые он мне дарил — пусть обвешается барахлом и побрякушками с ног до головы. Я представляю Рубина в дизайнерских женских шмотках, цепочках, кольцах, колье, и смеюсь почти все время, пока собираю вещи.
Потом я устала. Понятно, что толком ничего не уложено, но у меня впереди еще воскресенье. Вообще-то мне работать и с Юриком договорились позаниматься, но я легко решаю этот вопрос: магазин работает до обеда, так что мой напарник и без меня справится, а я заслужила передышку, которая нужна мне, чтобы завершить этап под названием «прошлое». Заявление «без содержания» — и жизнь снова прекрасна!
— Лика, — позвонил Одинцов к вечеру, — у тебя все в порядке?
От его спокойного и уверенного голоса на душе расцветают розы. Почти такие, что стоят у меня в ведре на столе в кухне. Я их туда перенесла. Любуюсь. Ведро, конечно, минус, но красота, бесспорно, плюс.
— Одинцов, а что это ты такой заботливый? — спрашиваю ехидненько, провоцируя его на откровения.
Мне немного грустно. Я еще помню его щедрое предложение руки и сердца. Как бы понятны мотивы, что им движут, да и по натуре он — ответственный, а я — сестра его друга, но душа рвется и хочет романтики. Приключения на свою пятую точку я уже нашла. Точнее, я бы их еще поискала вместе с Одинцовым, но вряд ли это возможно, когда он трезвый.
— Я — нормальный, — дает он самый тупой ответ в мире, и я вздыхаю. — Вещи уложила?
— Слишком ты быстрый, — бурчу, оглядывая несусветный бардак.
В голове мелькает шальная мысль: а не устроить ли Мишеньке сладкую жизнь? Разгромить квартиру, например? Пустить все, что нажито непосильным трудом, в распыл. Но это низко. Не стоит того. Отомстить можно и по-другому.
Все здесь покупалось на его деньги. Я ведь приживалка при короле. Тунеядка в прошлом. И сейчас, как никогда, благодарна Георгу.
— Будешь готова, не забудь позвать, — командует Биг Босс. — До встречи, Егорова.
— Бесчувственное бревно, — говорю я в пространство. — Вот уйду от вас, будешь знать.
Утром меня будит звонок в дверь. Кого это принесло в несусветную рань? На часах — семь утра. Я сонная, но не сумасшедшая. Прежде чем открывать, смотрю в «глазок».
— Гош, тебе не спится, что ли? — открываю дверь, зевая.
У меня на голове — воронье гнездо, сама я в ночной пижамке, но перед братом можно в таком виде. Он как бы меня и не в таких ракурсах лицезрел.
— Анж, — начинает он с порога, — я звоню, а ты не отвечаешь. Во-первых, тебе следовало бы позвонить и рассказать о вчерашнем.
Ясно. Одинцов настучал. Вот же гад. С другой стороны, Георг таков, что всегда руку на пульсе держит.
Я проверяю телефон — разрядился, собака. Теперь понятно, почему Большой Брат ни свет ни заря подорвался.
— А во-вторых? — интересуюсь, отправляясь в ванную.
— А во-вторых, если хочешь, я этого Рубина закатаю в асфальт. И имущество поделим пополам через суд.
Я чищу зубы и прислушиваюсь к себе. Мне замечательно. Никаких симптомов. Вздыхаю, понимая, что при брате проверять тест я не буду. Может, оно и к лучшему. Расстраиваться лишний раз.
— Пусть подавится своим барахлом, — снова обвожу погром в квартире свежим взглядом. — И вообще, хотела налегке свинтить отсюда. Оказывается, столько мелочей всяких личных у меня — удавиться можно.
