Научи меня любить (СИ) - Малиновская Маша
— Чаем угостите? — тихо спросила она, — я проехала двести километров, чтобы увидеть внучку.
— Конечно, — Даша встрепенулась. — Кира уснула. Но вы, конечно, проходите на кухню, а я пока поставлю чайник.
Пока Дарья дрожащими руками пыталась поджечь спичку, Светлана Ивановна сняла пальто и аккуратно повесила его в прихожей на вешалку, осмотрелась и прошла на кухню за хозяйкой. Чайник уже шипел во всю, а на столе стояла вазочка с вареньем и тарелка с печеньем. Дарья через минуту разлила чай в две кружки и пригласила гостью к столу, а сама села напротив.
Повисло молчание.
— Я не имею никаких претензий к вашему сыну, — твёрдо сказала Дарья Морозова. — Я даже не сообщала ему о ребёнке. Я всё понимаю: ему в институт надо, карьера спортивная на горизонте. Ни алиментов, ничего другого я не требую и не буду. Даю слово.
Эту тираду, в конце которой у Дарьи предательски охрип голос, Светлана Ивановна прервала, положив свою тёплую ладонь на ледяные пальцы Морозовой.
— Ты назвала её Кирой, — улыбнулась женщина.
Дарья непонимающе захлопала глазами. Лучистый, тёплый взгляд этой женщины говорил о том, что она сюда не с претензиями приехала, и стальные тиски, сдавившие сердце Морозовой, немного ослабились.
— Как он? — решилась она задать вопрос.
— А ты как думаешь? — взгляд матери Кирилла помрачнел, а Морозова ощутила холодные щупальца тревоги. — Когда ты исчезла, он как с цепи сорвался. Руку сломал, вылетел с соревнований, едва колледж не бросил — мы с отцом упросили. А ещё много пил. Попал в аварию, едва не погубив себя и ещё нескольких пассажиров в машине. Хорошо Костя оказался рядом, смог вовремя выхватить руль, а так…
Каждое слово било наотмашь. Морозова чувствовала груз ответственности. Но как она могла остаться? Узнав, что беременна, она колебалась, конечно, но в злосчастную пятницу он так много говорил о будущем, о том, что обязательно выйдет если не в высшую лигу, то за область точно будет играть, что уйдёт в институт — на третий курс возьмут. А тут она с ребёнком. Сколько их таких — молодых парней, потерявших мечту из-за глупых женщин, вовремя не позаботившихся о безопасности. Но избавиться от ребёнка она тоже не могла, она уже его любила, лишь увидев две полоски на экранчике теста.
И тогда она приняла единственно верное, как тогда казалось, решение — уехать. Без объяснений. Иначе бы она не смогла, не решилась.
Со всем помогли родители. Без них бы Даша не справилась. Приняли со слезами, но ни о чём не расспрашивали. Только иногда она ловила тревожный взгляд матери и грустный отца. Но так нужно было. Так было правильно.
— Знаешь, ты не имела права.
Морозова сглотнула. Вот то, за чем приехала эта женщина. Вероятно, она её ненавидит за всё то, что по вине Морозовой случилось с её сыном.
— Не имела права скрывать от него. Это дочь и Кирилла тоже. Я больше не могла смотреть, как ему плохо и стала искать тебя сама. Понадобилось время.
Дарья ничего не могла сказать, лишь вытерла слёзы.
— И как же вы нашли меня? — тихо всё же спросила она.
Светлана Ивановна пожала плечами.
— Люди. Если умеешь спрашивать, то всегда узнаешь ответ.
Из спальни послышалось тихое кряхтение.
— Извините, — пробормотала Даша и встала.
Она уже сделала несколько шагов, но потом обернулась.
— А вы не… не хотите?
— Думала, ты не предложишь, — просияла женщина.
Наворковавшись с внучкой, удивлённо рассматривающей гостью, Светлана Ивановна засобиралась домой.
— Мне пора, Даша.
— Уже поздно, может останетесь?
— Нет, я сказала, что уехала в командировку и после полночи вернусь.
Морозова провела женщину к двери. Уходя, Светлана Ивановна внимательно посмотрела на девушку.
— Ты же понимаешь, что я не смогу скрыть это от него?
Морозова понимала. Тихо забравшись под одеяло, чтобы не разбудить вновь уснувшую дочь, Дарья залилась слезами. В груди трепетало и ныло, кое-как стянутая рана снова разорвалась с треском. Он не простит. Никогда её не простит.
Из сна её вырвал звук вновь раздавшегося звонка. Дарья села на постели. Сколько времени? Четыре утра. За окнами темень.
Звонок повторился. Морозова окончательно пришла в себя, и сердце гулко загрохотало. Она уже знала, кто за дверью. Кое-как пригладив волосы и бросив в рот освежающее драже, Дарья прошла в прихожую и негнущимися пальцами повернула замок.
Это был он. Он стоял в неверном свете подъездной лампы. Руки сжаты в кулаки, глаза походи на горящие угли. Похудел и отрастил приличную щетину, отчего казался старше.
Морозова замерла, боясь вдохнуть.
— Где она? — прошептал Кирилл, казалось, слова даются ему с трудом.
Дарья отошла в сторону, пропуская парня в квартиру. Сазонов скинул обувь, снял куртку и молча пошёл наугад в комнату. И не ошибся.
Маленькое чудо сопело в детской кроватке, раскинув ручки, сжатые в слабые кулачки. Кирилл смотрел во все глаза, в которых внезапно стало как-то много влаги. Он замер и боялся пошевелиться, боялся спугнуть эту тихую картину.
Но тут маленький человечек пошевелился, смешно причмокнул губами и распахнул глаза. Карие, как у отца. Два взгляда встретились. Маленький носик сморщился, покраснел и… беззубый рот расплылся в улыбке.
Так странно. Кира очень не любит незнакомых, сразу начинает плакать, а тут…
Сазонов бросил на Морозову вопросительный взгляд и, получив в ответ короткий кивок, протянул руки и осторожно, будто от этого зависела его жизнь, поднял ребёнка. Кира сначала напряглась, но потом довольно заплямкала ртом, пустив слюни.
Кирилл глубоко вздохнул и прижался губами ко лбу девочки.
Дарья плакала молча. Она не могла, просто не имела права сейчас что-то говорить. Она лишила его столького! Первого взгляда, первой улыбки, первой бессонной ночи. Он не простит. Она сама себя не простит.
— Собирайся, — Сазонов посмотрел на Дашу. — У тебя два часа.
— Но… — не веря в услышанное, Дарья подняла на Кирилла изумлённый взгляд.
— Когда ты уже перестанешь спорить со мной. Мы едем домой. Я и так слишком много пропустил. Сколько ей? Пять месяцев?
— Пять с половиной.
Простил. Не сразу, не быстро, но простил. И в институт поступил, и в спорт вернулся, и к делам отца приобщился. Но домой всегда спешил, изнывал без своей любимой жены и маленькой дочери. А той только и подавай мужского внимания: ни деда, ни отца от себя ни на шаг вечером не отпускает, а стоит заглянуть к ним в гости Левищеву — пиши пропало. В такие минуты, когда малышка терзает Костика, Кирилл обнимает жену, втягивая носом её особенный запах и просто наслаждается душевным покоем. Да, они прошли через многое, но это кудрявое чудо, дёргающее за уши лучшего друга, стоит того и даже большего.
