Нам нельзя (СИ) - Анина Татьяна
— Это любовь! — дерзко ответил Трэш своей нелюбимой директрисе.
— Отпусти! — кричала я, дубася кулаками по его спине. И руки мои путались в собственных волосах. — Я не пойду с тобой!
Он вынес меня из столовой, завернул в тихий коридор и с лёгкостью сгрузил на подоконник высокого окна. Трэш встал передо мной, зажав своими ногами мои колени. Медленно, немного угрожающе накренился вперёд над моим лицом, положив руки по обе стороны от меня.
— Что случилось? Понятно, отвыкла. Но истерика почему? Я готов, что у тебя двое детей.
Папа! Ну, почему он такой? Почему его даже это не отпугнуло?! Он не понимает… Я не могу его подставить!
— Трэш, ты ничего не знаешь, — я отвернула от него лицо. Его тяжёлое дыхание прожигало кожу на щеке. — Мне надо уехать. Немедленно.
— Не знаю, — голос стал ещё ниже, ещё жёстче чем был. — Расскажи.
— Нет.
— Я не отступлю. Ты моя. Помнишь? — он рычал, как дикий зверь. Пугая меня ещё больше. — За тобой приехал. Я на тебе помешенный, Киса. Думал, хоть каплю остыну в разлуке, только хуже стало. Теперь для меня нет препятствий, не доводи до предела. Слишком долго тебя ждал, сорвусь. Силой утащу. Говори, что случилось!
— Отойди, — я стала его отталкивать. — Мне дышать нечем.
Он отпрянул, но ноги мои не отпустил.
Ждал.
Я молчала. На него не смотрела.
— Катя, давай начнём с того, что я уже знаю. Егор умер, мама сожгла дом и попала в больницу, — начал Трэш, взял меня за руки.
Его пальцы гладили мои ладони, и немыслимая дрожь разносилась по всему телу. Я действительно отвыкла. Так сильно, что прикосновения его меня пугали и даже мучили.
Я хотела вырваться, не дал.
— Ты уехала в город. Бывшая жена Егора подала в розыск на машину. Так что ваш седан скоро найдут.
— О, блин, — вымученно заныла я.
— Что в городе произошло? — он нарочно лез ко мне лицом, пытаясь заглянуть в глаза. Я увиливала.
— Квартиру сняла.
— Понятно. Катя, я чувствую, ты боишься.
Откуда ты чувствуешь? Трэш, ты меня пугаешь. Одержимый невротик! Маньяк влюблённый.
Я попала. Посмотрела в его глаза и зависла.
Маленькое убежище. Оно надёжное и в нём можно укрыться от всех невзгод. От тяжести этого мира. Тихое, уютное местечко, где я успокоюсь и буду мирно существовать со своим нахалюгой.
— Киска, любимая, — заныл Трэш, целуя мои щёки, слизывал мягким языком мои слёзы. — Господи! Как я люблю тебя, девчонка! Выкладывай, что случилось.
— Я попросила помощи, — я стала всхлипывать, пальцами хватаясь за его рубаху. — У очень опасного человека. Он был младшим помощником у моего отца. Это он Туграина Змея подставил и предал. Оттяпал часть папкиного бизнеса. А потом возле нас с мамой пасся всю жизнь. — Я стала захлёбываться слезами. — Я дура-а-а, я не знаю, как так получилось. Один день, я была на грани отчаяния. А потом он меня увидел и сказал, что буду с ним, и не поступлю, и работы не найду, и сестёр он у меня забирё-ё-ёт, если вздумаю сопротивля-я-яться.
— Успокойся, — Трэш прижал меня к своей белоснежной рубахе, которую я щедро измазала своей потёкшей косметикой.
Я рыдала за всё время без него. Оно копилось, таилось внутри, а теперь лилось из всех щелей, и я не могла успокоиться.
— Ник, он не отстанет, — я старалась продышаться. — Что мне делать?
Трэш кончиком своего галстука вытирал тушь под моими глазами.
— Всё? Готова слушать? — серьёзно спросил он. — Мы уезжаем немедленно. Всё сложилось, как нельзя лучше. Я думал неделю, месяц потрачу на злую киску, а оказалось, что и задерживаться не придётся.
Я выпучила на него глаза.
— Ник. Двое детей. Они маленькие. Ты уверен, что возьмёшь меня с таким прицепом?
Он неожиданно рассмеялся. И эхо в пустующем коридоре разносило его веселье.
— Киса, глупости не говори. Я ещё в тот раз, когда тебя у магазина встретил с младенцем на руках, подумал, что хочу тебя с этим ребёнком к себе в жизнь. А когда ты мне их фото выслала, я почему-то не сомневался, что они к тебе прилагаются. А значит, и ко мне. Будем с детьми.
— Трэш, ты какой-то, — я стала копаться в сумочке. — Таких не существует.
— Лучше бы в любви призналась, — тихо с обидой прошептал он. — Я весь горю для тебя, а тебе словно деваться некуда.
— Мне действительно деваться некуда. Не обижайся, мне не до амуров. Я попала.
— Но замуж согласна, — он потрогал деревянного котёнка на чёрном шнурке, что я ни разу не сняла с тех пор, как он мне его подарил.
— За тебя. И только за тебя, — откровенно призналась я, понимая, что разлука меня чуть не лишила самого близкого человека в мире.
— Да, Киска, из тебя клещами чувства не вытащишь, — буркнул недовольно.
— Я делами привыкла, — шепнула я.
— Знаю, ангел мой, — он опять прижал меня к себе.
Как будто не уезжал. Вот сижу на подоконнике в школе, и нет ощущения, что мы расставались. Ничего не произошло такого непоправимого, и мы вместе, как только это решили.
Это было похоже на сон. Я трогала его лицо. Рассматривала во все глаза. Он медленно накренился, склонив голову набок, и прикоснулся к моим губам. А его губы мягкие, пропитанные ароматом родного человека.
Так нежно!
Забытый трепет!
Языками сплелись, ласкаясь и вливаясь друг в друга.
Я невольно подалась к нему. А Никита не зажимал меня больше, и я своими ногами обхватила его. Руку одну уложила на широкую грудь. И в ладонь мою отбивало удары любящее меня сердце. Толчками билось, входило в мою душу, и вместе с моим сердцем билось в унисон.
Лобзанье жаркое, казалось, вот-вот началось, но время шло. Нужно было прерваться, а сил не было.
Как же сладко в его объятиях!
И выпускать не хотелось.
Чувствовала, как бьёт разрядами дрожь по кожи от его горячих пальцев. Он гладил моё бедро, выше забирался. Поцелуй становился огненным, опалил всё моё тело медовой истомой. И я горела, пылала от счастья и любви.
Задыхаясь, мы с трудом разорвали поцелуй.
— Нам уже можно, — шептал Никита мне в губы.
Глаза его голубые стали тёмно-синими, губы алыми от такого яркого поцелуя. И я чувствовала его сильное желание.
— Нам надо спешить? — я уже не помнила, надо или нет. Трэш мне затуманил всю голову. И я хмельная смотрела на него опьянённым взглядом. И только сильнее ногами обхватила. С силой руками обняла.
Моё! Не отпущу!
Как же больно мне было всё это время! И как же сладко получить долгожданную встречу.
— Не покидай больше, — вслух подумала я. Осознала, что расставание с ним для меня было настоящим испытанием. И я всё преодолела. С последствиями. Теперь я буду панически бояться разлуки.
— Навсегда вместе, — он проехался влажными губами от моей щеки до виска. А потом в ухо жарко шепнул, — не отвяжешься, Киса. Крепко держать буду.
Я опять вся в слезах. А он посмеивался. Вот так по-разному мы выражали свои чувства. Одно объединяло — любовь.
— Поехали, — неожиданно строго приказал он.
Подложил свои ладони мне под попу и подкинул вверх. Усадил на себя, и я с силой прижалась к нему, закопавшись носом в его ароматные густые волосы.
Мы спустились с лестницы к парадной двери в школе. Нас окликнули:
— Трэш! Тугара! Вы куда?
На лестнице стояла одинокая Сонька Лядина.
— На свадьбу не приедем, — крикнул ей Никита, даже не оглянувшись.
А я только рукой ей помахала через плечо любимого.
У школьной ограды, Трэш поставил меня на ноги. Так заботливо платье поправил. Волосы пригладил. Подмигнул.
Пальцы наши сплелись, и даже от этого дыхание замирало.
Вначале мы добежали до его квартиры. Нас встретила мама Лида. Очень недовольно на меня глянула. Это не утаилось от Трэша.
— Никиточка, я тебе ужин приготовила.
Она выделила слово «тебе».
— Мы уезжаем. И это моя жена, чтобы ты знала.
— Никиточка, — шла следом за нами Лида. — Рано жениться. Да и девочка мне не нравится.
— У тебя забыл спросить, — огрызнулся Трэш и открыл свою комнату.
