Валентина Мельникова - Стихийное бедствие
Женщин в вестибюле не оказалось, и Костин встревоженно посмотрел на итальянца:
— Я все-таки отправлюсь на разведку. Надо посмотреть, насколько реально пробраться к военному аэродрому. Одному это гораздо безопаснее, чем ринуться в город всей толпой. — Он подошел к дверям и выглянул наружу. — Сейчас на улицах полно гражданских. Думаю, мне удастся пройти незамеченным.
— С вашей светлой кожей и в европейском костюме?
— Нет, я кое-что придумал. — Костин вытащил из кармана тюбик коричневого сапожного крема, а потом подошел к окну и сорвал штору. — Вы правы, реквизит в нашем деле играет немаловажную роль.
Через несколько минут они соорудили нечто, отдаленно напоминающее халат, в которых ходило местное население. На голову Костин натянул черную трикотажную шапочку, а крем нанес на лицо и шею.
Совсем немного, только чтобы не выделяться более светлой кожей. Затем натер им руки и подмигнул Джузеппе:
— Главное — не переборщить. — Он подошел к большому зеркалу, висевшему рядом с лифтом, и критически оглядел себя. — В суматохе на меня должны бросить взгляд и тут же забыть. — Он повернулся к итальянцу. — Фонендоскоп позволял вам выдавать себя за врача. Что позволит мне не казаться чужим на гражданской войне?
— Оружие, — быстро сказал Джузеппе, — точнее, пистолет, который я оставил в баре.
— Хорошо, я пошел, — махнул ему рукой Юрий Иванович. Раздался близкий взрыв, за ним практически одновременно еще несколько. Оконные стекла задребезжали. — Ото, становится горячей! — воскликнул он. — Жаль все-таки, что здесь нет подвала, а может, и хорошо. Если все пять этажей обрушатся, вам оттуда вовек не выкарабкаться, да еще в сегодняшней ситуации, когда каждый спасает свою шкуру как может. Попробуйте спрятаться под лестницей.
Они почему-то обрушиваются в последнюю очередь…
А если Галина Ивановна закатит истерику, слишком с ней не церемоньтесь. Похоже, эта дама больше понимает хороший кулак, чем добрые слова.
Итальянец кивнул.
Костин подошел к двери и внимательно на него посмотрел:
— Надеюсь, я скоро вернусь. Но если меня не будет к одиннадцати, постарайтесь выбраться самостоятельно, и в том направлении, о котором мы говорили.
Не дожидаясь ответа, он развернулся и направился в бар. Бутылки с минералкой стояли на прежних местах. Но пистолет исчез. Юрий Иванович поискал его минуты две и, не желая терять времени, опять вернулся в вестибюль. Джузеппе там уже не было. Костин помедлил у стеклянной входной двери, наблюдая некоторое время за тем, что происходит снаружи, и наконец вышел на улицу. И если бы кто-то всмотрелся в его лицо, то безошибочно понял, что Юрий Иванович полон решимости. Но распространялась ли его решимость только на поиски путей отступления из города или на что-то другое, об этом не ведал никто.
Полковник Костин умел скрывать свои мысли. К тому же он привык доверять собственной интуиции, которая его никогда не подводила. И склонен был считать, что не подведет и на этот раз.
Галина Ивановна с трудом разлепила веки и спросила:
— Ктр… час?
— Еще рано, — ответила Анюта, — но нам надо спуститься вниз.
— Я хочу спать, — пробормотала Галина Ивановна. — Заварите мне чаю через час, милочка.
— Вставайте! — не слишком вежливо прикрикнула на нее Анюта. — Через пять минут гостиница может развалиться. И не то что чаю, костей не соберем, если вы будете копаться.
Она взяла в руки свою сумочку, достала из нее лосьон и протерла лицо.
— Милочка, ради бога, не кричите на меня, — недовольно произнесла Галина Ивановна, но это заявление, видно, исчерпало ее силы. Она вновь закрыла глаза, и с ее постели донеслось мелодичное посвистывание, слишком тонкое, чтобы назвать его храпом, но по своему печальному опыту Анюта знала, что вскоре оно перерастет в мощный, почти мужской храп.
— Просыпайтесь! — Анюта энергично потрясла ее за плечо. — Кому я сказала, просыпайтесь! А то я уйду одна!
Та с трудом приподнялась на локте. Второй рукой хохлушка принялась тереть лоб.
— У меня раскалывается голова. Наверное, перепад давления. — Галина Ивановна обвела мутным взглядом номер, в котором они провели ночь, и брезгливо скривила полные губы. — Это что за гадючник? — И встрепенулась вдруг, услышав ракетный залп. — Боже мой! Что происходит? — Потом застонала и вновь принялась хвататься за виски.
— На подступах к Ашкену идут бои, а может, уже и в самом городе, — объяснила Анюта.
Галина Ивановна вскочила с постели, мгновенно расставшись с остатками сна.
— Мы должны уехать, мы должны уехать немедленно, — затараторила она. В речи вновь явственно проступил украинский акцент.
— Если получится, мы уедем на машине Джузеппе, — ответила сухо Анюта. — Юрий Иванович приказал нам спускаться вниз… — Тут она заметила, что Галина Ивановна пытается втиснуть себя в грацию, и в ужасе воскликнула:
— Что вы делаете? Вы не сможете в ней идти, если нам придется выбираться пешком. У вас есть брюки?
Галина Ивановна вздернула сердито нос:
— Вы постоянно меня учите, милочка. Но я считаю, что женщина моего э… э… типа не должна носить брюки.
Анюта едва сдержалась, чтобы не рассмеяться, и поэтому произнесла, возможно, более строго, чем следовало:
— Ваши принципы оставьте при себе, а сейчас оденьтесь попроще и поудобнее. Какой-нибудь костюм, что ли. Только чтобы юбка была пошире и подлиннее. В общем, что-нибудь темное и практичное.
Она сняла с кровати одеяла и сложила их в стопку, подумав, что наверняка им больше не придется ночевать в гостинице, так что одеяла пригодятся, особенно за городом. По прежнему опыту она знала, как холодно в горах ночью, даже в разгар лета.
Галина Ивановна влезла в узкие туфли и проворчала:
— Я ведь говорила, что еще вчера надо было отправляться на базу.
— Но вы понимаете, что это было невозможно? — раздраженно ответила Анюта. Она даже не пыталась скрыть своей неприязни.
Галина Ивановна это поняла, и, гневно фыркнув в ответ, направилась к двери, предоставив Анюте тащить одеяла.
Снизу до них донесся какой-то шум, словно кто-то опрокинул стул. Они обратились в слух. Потом Галина Ивановна, приблизив губы к уху Анюты, прошипела:
— Спуститесь вниз и узнайте, что там происходит.
Анюта бросила одеяла на пол и только хотела сказать в глаза этой толстой напыщенной дуре все, что о ней думает, как Галина Ивановна, ойкнув, прижала сумочку к груди и бросилась в номер. Пол под Анютой ощутимо качнуло. Она вскрикнула, схватилась за лестничные перила. Со стен посыпалась штукатурка…
«Опять!» — подумала она с тоской и ужасом одновременно. И еще со злостью, потому что ей предстояло не мчаться сейчас со всех ног вниз, а выцарапывать из номера Галину Ивановну. Что она весьма успешно и проделала, не преминув при этом не очень вежливо, вернее, даже нецензурно выругать упрямую хохлушку, которая после ее отповеди как-то сникла, притихла и стала напоминать полуспущенный надувной матрац.
