Эми Роджерс - Вспомни меня

- Гала-мероприятие потребовало большой работы. Ты должна гордиться тем, какого успеха удалось достичь.

- Благодарю вас, мистер Эллис.

- Ты проделала потрясающую работу, Алессандра. И не только на гала. Мы действительно будем по тебе скучать.

- Скучать по мне?

- Да, твоя мать сказала, что ты не вернешься после свадьбы. По крайней мере, не на регулярной основе.

Он дернул за узел галстука, слегка ослабляя его.

- Должен сказать, мне было очень печально это слышать.

Лицо Алли вспыхнуло. Руководить деталями свадьбы без ее ведома - это одно. Алли было совершенно наплевать, какие цветы будут стоять на столах и будут ли на стульях шелковые чехлы. Но объявлять об ее увольнении? Это было слишком, даже для Виктории.

- Вы извините меня, мистер Эллис? Я только что вспомнила, что обещала матери проверить вино. Нельзя допустить, чтобы запасы иссякли, не так ли? - она попыталась замаскировать ярость той же слащавой улыбкой, которой отделалась от Хилари. У нее была целая жизнь на то, чтобы довести до совершенства это выражение лица, и все же удерживать его стоило больших усилий, пока она пробиралась через толпу в поисках матери. Она нашла ее болтающей с одной из леди клуба - с матерью Хилари Прескотт, если быть точной - ее деликатный смех почти заглушал квартет.

- Мама, - прервала Алли, и ей было наплевать, если ее сочтут грубой.

- О, Алессандра, ты как раз вовремя. Я как раз рассказывала Элизабет все свадебные планы.

- Твоя мать сказала, что вы перенесли свадьбу на начало декабря, - Алли почувствовала, как миссис Прескотт смерила ее взглядом, особенно задержавшись на животе. - Похоже, все пройдет прелестно, дорогая. Поздновато заказывать декорации, но еще уйма времени до того, как мы улетим кто куда от этих ужасных холодов на праздники.

Виктория кивнула в знак согласия.

- Именно так я ей и сказала. Огни на Мичиган авеню в это время года прекрасны, и разве не замечательно будет, если парк перед отелем укроется одеялом свежего снега?

Алли с изумлением наблюдала, как две женщины обсуждали, сколько снега они хотели бы видеть - достаточно, чтобы покрыть травы, но чтобы озеро не замерзло - и когда ему лучше выпасть - чтобы было время очистить дороги, но не слишком рано, а то на обочинах он потемнеет. И когда она уже больше не могла это выносить, она прервала их фразой, которая точно привлечет нераздельное внимание матери.

- Поставщик хочет поговорить с тобой, мама. Что-то насчет замены марки икры.

Ее мать вздохнула.

- Честно, ну не одно, так другое.

- Вечно что-нибудь да случается, - сказала миссис Прескотт. Они с Викторией обменялись поцелуями в щеку, и миссис Прескотт присоединилась к другой кучке женщин.

- Он сказал, какую именно марку, потому что я заказывала именно...

- Расслабься, мама, с икрой все в порядке.

Она выглядела абсолютно сбитой с толку.

- Ты сказала мистеру Эллису, что я увольняюсь после свадьбы?

Если бы не недавние инъекции, брови Виктории взметнулись бы в удивлении.

- Так вот в чем дело?

- У тебя нет права говорить от моего имени, - огрызнулась Алли.

Виктория превратилась в лед.

- Следи за своим тоном, - она сказала это намного громче, чем ожидала Алли, но быстро восстановила спокойствие. Улыбка вернулась на ее лицо, и когда она снова заговорила, тон ее был тихим, хотя таким же смертоносным. - Я твоя мать. Я не позволю говорить со мной таким образом, - взяв Алли за руку, она увела ее от толпы. - Мне жаль, что ты не нашла времени поделиться с Бобом своими планами. Тема всплыла, и я упомянула это. Только и всего.

Последняя реплика была с окончательной интонацией. Алли из прошлого опыта знала, что мать считает разговор завершенным, но она сама далеко не закончила обсуждать это:

- Я еще не решила, что...

Звонок сотового Алли прервал ее на полуслове.

Лицо Виктории озарилось.

- О, это Джулиан? Не забудь сказать ему, как его не хватает на этом ужине.

На экране высветилось "Номер не определен", но Алли сильно сомневалась, что звонок был от Джулиана. Кроме того сообщения, оставленного на голосовой почте, она ничего не слышала от него с момента отбытия в Париж.

- Алло?

- Извинись и уйди, - звук низкого голоса Хадсона послал толпу мурашек по ее спине.

- Я... эм... - глаза Алли переметнулись на мать. - Мне придется перезвонить тебе попозже.

Виктория цыкнула.

- В Париже уже поздно. Поговори с мужчиной.

- Скажи тому, с кем ты там, что тебе нужно ответить на этот звонок, - приказал он. - И уйди в уединенное место.

Алли подождала, пока мать отойдет из зоны слышимости.

- Мы можем обсудить это после вечеринки?

- Нет.

- Хадсон, я не могу...

- Я не из терпеливых, Алессандра. Не заставляй меня ждать.

Она отвернулась от толпы и понизила тон.

- Здесь повсюду люди. Куда, по-твоему, я должна идти?

- Уверен, наверху по меньшей мере дюжина комнат, - проговорил он сквозь зубы. - Выбери одну.

- Я не могу просто исчезнуть. Мои родители организовали это, - она украдкой глянула через плечо.

- Они будут меня искать.

- Сделай. Это. Сейчас же.

Его приказной тон заставил колени ослабнуть. Как этот мужчина мог быть таким невыносимым всего минуту назад и таким горячим в следующую? Алли покорно вздохнула и против своей воли направилась к особняку. Она держала голову опущенной, стараясь не привлекать к себе внимания, маневрируя мимо гостей. Опасаясь, что мать могла беседовать с поставщиком, она держалась подальше от кухни и столовой и вместо этого скользнула в стеклянные двери оранжереи.

Добравшись до фойе, она остановилась, чтобы убедиться, что за ней никто не наблюдает, а затем взлетела по лестницам в свою детскую комнату. Помещение выглядело точно так же, как когда она была девочкой - мебель во французском провинциальном стиле, кружевное покрывало на постели, фарфоровые куколки. Боже, как же она ненавидела этих фарфоровых куколок.

- Ладно, я в своей старой комнате. И что такого важного, что мне пришлось...

- Снимай трусики.

- Что?

Его голос понизился.

- Ты меня слышала.

Алли почувствовала, как все лицо вспыхнуло.

- Хадсон... Я не могу этого сделать.

- После некоторых штучек, которые мы с тобой проделывали, поздно быть щепетильной. Я приковывал тебя к своему потолку, Алессандра. Надеюсь повторить, - его слова были скорее обещанием, чем угрозой. Обещанием, которое ей вдруг захотелось, чтобы он сдержал. - Или, может быть, в следующий раз я прикую тебя к своей кровати, и каждый дюйм твоего трахабельного тела будет в моем распоряжении.