Кэтрин Уэбб - Полузабытая песня любви
– Это правда. Мой прадед купил эту ферму на рубеже прошлого века, – подтвердила Ханна. – А что еще она вам про меня рассказала?
Зак поколебался, прежде чем ответить.
– Она сказала, что… некоторое время назад вы потеряли мужа. – Он поднял на нее глаза, но ее лицо оставалось спокойным, невозмутимым. – И еще, что вы трудитесь не покладая рук, чтобы ферма держалась на плаву.
– Что ж, это верно. Одному Богу известно, сколько приходится работать.
– Но не сегодня? – снова улыбнулся он, когда она опорожнила свою кружку.
– Порой выдаются дни, когда овцы безмятежно щиплют траву, а вы вдруг понимаете, что список одних только самых неотложных дел неимоверно длинен, закрома полны паутины, а единственное, что вы можете сделать, – это напиться в обеденное время. – Ханна встала и кивнула в сторону его пинтовой кружки, пустой от силы на треть. – Еще по одной?
Пока она ходила к стойке, Зак снова рассматривал рисунки и удивлялся тому, насколько иначе стала к нему относиться Ханна. Возможно, причина была именно такой, как она объяснила, – он на это надеялся… Портреты Денниса. Три юноши, все похожи, все приятной наружности, все с выражением доброты и невинности на почти детском лице, как будто художник хотел доказать, что изобразил человека, которому никогда в жизни не приходила в голову ни одна низкая мысль. Он никогда ни над кем не издевался, никогда не пользовался чьей-либо слабостью. Никогда не вел себя эгоистично и не обманывал, побуждаемый похотью, или завистью, или жаждой наживы. Но Зак никак не мог отделаться от мысли, что с молодым человеком все же что-то не так. В деталях каждое лицо было неуловимо другим, либо в физическом плане, либо эмоционально. Словно это были три разных человека, а не один и тот же. Либо три разных юноши, нарисованных Обри и названных одним именем Деннис, либо один и тот же юноша, нарисованный трижды, но не Обри, а кем-то другим. Ни один из этих вариантов не имел смысла. Зак смущено провел рукой по волосам и подумал, не сходит ли он с ума. Ни у кого другого не могло возникнуть сомнений в их подлинности.
Зак еще раз прочел информацию, указанную на обложке брошюры, выпущенной аукционом «Кристи». Продажа должна состояться через восемь дней, демонстрация прошла два дня назад. Он знал специалиста в области изобразительного искусства, работающего в «Кристи», его звали Пол Гиббонс, и Зак учился вместе с ним в Голдсмитском колледже. Еще один художник, который распрощался с попытками зарабатывать себе на жизнь, продавая свои работы, и решил, что больше преуспеет, продавая картины других людей. Зак уже пытался с помощью Пола раскрыть инкогнито продавца последних рисунков Обри, но его приятель недвусмысленно объяснил, что главным условием продажи являлась строгая конфиденциальность. Теперь он послал Полу по электронной почте срочное письмо, спрашивая, нельзя ли как-нибудь связаться с кем-то из новых обладателей портретов Денниса. Зак хорошо понимал: эта ставка рискованная, но имелся небольшой шанс, что, когда он увидит саму работу, а не фотографию, кое-что сможет проясниться.
– Пейте, – велела Ханна после того, как снова села за столик и поставила перед Заком еще одну кружку пива, несмотря на то что он запротестовал против попытки его угостить. Затем, взглянув на каталог, она спросила: – Кто это?
– В этом-то и есть главная загадка, – объявил Зак и сделал несколько больших глотков из своей кружки. Внезапно идея напиться в середине дня с этой непростой, яркой женщиной, от которой пахнет овцами, но которая купается в красном бикини, показалась ему не хуже любой другой. – Это Деннис. Нет ни фамилии, ни упоминаний о нем в письмах Обри, ни соответствующих ссылок в монографиях.
– А это важно?
– Еще как. Обри был человеком с фантазиями. Если ему в голову приходила мысль, она овладевала им целиком. Когда он влюблялся во что-то или в кого-то – в место, в человека или в идею, – то писал маслом или рисовал предмет своей страсти многократно, пока не получал все, что мог, не исчерпывал свой творческий потенциал. А потом Обри…
– Выбрасывал их на свалку?
– Двигался дальше. В художественном отношении. И во время подобных «погружений» он писал о них в своей корреспонденции, а иногда и в своей рабочей тетради. В письмах друзьям, или другим художникам, или своему агенту. А вот что Обри написал в одном из них о Димити – я ей должен обязательно показать. Думаю, ей понравится. Вот, послушайте. – С минуту он рылся в записях, пока не нашел листок, который искал, помеченный розовым бумажным ярлычком. – Это письмо послано одному из его постоянных клиентов, сэру Генри Идесу. «Здесь, в Дорсете, я встретил поистине чудесное дитя. Девочка, похоже, выросла полудикаркой и никогда за всю свою небольшую жизнь не покидала родной деревни. Она знает только эту деревню да побережье на пять миль в ту и в другую сторону от коттеджа, где выросла. Редкая птичка, во всех смыслах нетронутая, и излучает невинность, словно свет. Это действительно самое прекрасное существо, которое я когда-либо видел. Она привлекает взгляд, как чудесный пейзаж или как солнечный луч, прорвавшийся сквозь тучи. Прилагаю карандашный набросок. Я планирую большое полотно с этой девочкой, воплощающей в себе саму сущность природы или весь английский народ».
Зак оторвал глаза от бумаги, поднял их на Ханну и увидел, как она подняла бровь.
– Не думаю, что стоит показывать это письмо Димити.
– Почему нет?
– Оно ее огорчит. У нее есть свои собственные воспоминания и… представления о том, что произошло между ней и Чарльзом. Пожалуй, ей не понравится, что он описывает ее так беспристрастно.
– Но… здесь говорится, что она самое прекрасное существо, которое ему когда-либо доводилось видеть.
– Но это не то же самое, что быть влюбленным в нее, правда?
– Вы думаете, он не был в нее влюблен?
– Понятия не имею. Откуда мне знать? Может, и был. Я просто говорю, что в данном письме он пишет совсем о другом, разве не так? Лично я бы его ей не показывала, но дело ваше, – проговорила она.
– На мой взгляд, оно является проявлением любви. Хотя, возможно, любви совсем другого рода… Димити разожгла… его творческий пыл. На какое-то время стала его музой. На довольно долгое время. Но этот Деннис… Обри никогда о нем не упоминал. И когда я показал Димити один из его портретов, она сказала, что никогда прежде не видела этого юношу и не знает, кто он такой. Я решил, что это… очень странно.
– Но вы же знаете, что Обри бывал здесь только два или три месяца в году. Этого молодого человека он мог встретить в остальные десять месяцев где-нибудь… в общем, не здесь.
