Аманда Керлин - Секреты модельной общаги
Дверь захлопнулась за моей спиной, и я скинула сумки на пол. Кайли, всхрапнув, проснулась, Она открыла остекленевшие глаза и уставилась на меня непонимающим взглядом.
— Привет, меня зовут Хизер, — произнесла я с улыбкой и шагнула вперед с протянутой рукой, когда увидела, что девушка прогнала сон.
Кайли поставила стакан и неуклюже поднялась, чтобы со мной поздороваться.
А, привет. Кажется, нас предупреждали насчет новенькой, — сказала она с мелодичным австралийским акцентом. — Я Кайли… Ты случайно не привезла бутылочку из дьюти-фри? По-моему, у нас ничего не осталось, кроме виски. Я не выношу бурбон. Полно сахара, знаешь ли, да и гонят его из зерна.
— Нет, не привезла… Я из Виргинии, поэтому летела внутренним рейсом.
— Ладно. Через пару минут сама схожу вниз и раздобуду что-нибудь. В любом случае добро пожаловать.
Теперь она полностью пришла в себя и с подозрением оглядела меня с ног до головы.
Закончив беглый осмотр, Кайли, видимо, успокоилась. Я прошла ее тест на соперничество, о чем узнала позже. Кайли была низкорослой моделью (всего пять футов десять дюймов), а потому больше подходила для фотосессий высокой моды, тогда как я, по мнению агентства, годилась для более коммерческой работы — различных каталогов и мужских журналов вроде «Maxim» или «FHM». Явно почувствовав облегчение, что я не очередная девушка, с которой придется выяснять, кто лучше, она в знак дружбы протянула мне своей тонкой нетвердой рукой стакан.
— Глоточек водки? — предложила она.
Не желая показаться грубой, я взяла стакан, пригубила и чуть не выплюнула обратно, а Кайли расхохоталась.
— В первый раз всегда так с метамуциловым коктейлем, особенно если его смешала я, — сказала она и, выхватив у меня стакан, сделала глоток. — Ничто так не раскрепощает, но при этом ты всегда в форме. Можешь мне поверить.
Из угла раздался озлобленный вопль, заставивший меня подпрыгнуть. Девушка за компьютером принялась колотить ладошкой по корпусу монитора, всячески его, обзывая на родном русском. Потом она повернулась к нам и, так и не представившись, обратилась ко мне на ломаном английском с ужасным русским акцентом:
— Ты знать компьютер?
Когда она обернулась, ее халат распахнулся, обнажив идеально округлую грудь — всего лишь часть того, что было, по моему мнению, идеальной фигурой модели, спрятанной под розовым шелком. Высокая девушка, по меньшей мере шести футов, с ногами, которым, казалось, нет конца. Запоздало спохватившись, но вовсе не из соображений приличия, она плотно запахнула полы халата, прижав руку к выступающим ключицам. Ее волосы, туго стянутые в хвост, давали ей полное право называться платиновой блондинкой. Что касается лица, то оно было словно вылеплено по классическим канонам, которые так высоко ценятся у европейцев, сведущих в моде, — не обязательно хорошенькое, но с четкими яркими чертами и высокими скулами, почти суровое, словно сошедшее с полотен экспрессионистской живописи.
— Компьютер? — переспросила я.
— Починить для Светлана? — спросила она, указывая на застывший монитор.
До меня не сразу дошло, что когда она говорит «Светлана», то имеет в виду себя — иначе представляться она не стала.
— Не знаю, можно попробовать…
— Да, попробовать, — сказала она, нетерпеливо подзывая меня к столу.
Сигарету она бросила в чашку.
На экране зависла страничка чата, как мне показалось, хотя я ничего не могла прочитать, так как все было набрано кириллицей. Вверху страницы красовалась фотография двух обнаженных женских фигур, покрытых блеском для тела.
— Друзья Светлана, — сказала девушка, показав на экран.
Я ткнула в несколько клавиш, но безрезультатно. Нажала пробел: ничего. На экране, словно угодив в ловушку, по-прежнему висели бог его знает какие слова, которые она печатала минуту назад. Я прибегла к последнему средству, нажав Ctrl- Alt-Delete, и экран тут же погас.
Я ойкнула, а Светлана, увидев черный экран, запаниковала, но через секунду успокоилась.
— Прости, так не должно было случиться. Сейчас он просто перезагружается. Подожди немножко, — сказала я.
Но Светлана с безразличным видом уже закуривала следующую сигарету и, глядя на свое отражение в окне, приглаживала блестящие светлые волосы.
— Светлана скучать, все равно, — сказала она. — И Светлана проголодаться. Ты? Как твое имя?
— Имя? Я Хизер. Приятно позна…
Она не дала мне договорить.
— Хизер, ты и Светлана, мы сегодня вечером делать «Две семерки».
— «Две семерки»?
— Да-да, «Две семерки»! Мы вместе здорово повеселиться! Очень хорошо! — провизжала она со своим русским акцентом, тряся мою руку.
Я объединила то немногое, что на этот момент узнала о Светлане: в основном сосредоточена на своих интересах, которые обсуждает в чатах, заполненных фотографиями обнаженных женщин.
Интересно, что это за позиция — «две семерки»?
И почему она хочет сделать ее со мной?
— Я, э-э-э, я…
Я потеряла дар речи, пытаясь сообразить дислокацию в «двух семерках».
— Хизер и Светлана идти, да? Лучший новый клуб! Бесплатная выпивка для моделей. Светлана модель! Хизер модель! Мы идти!
К своему облегчению, я поняла, что она говорит о новом модном ночном клубе «Две семерки», я даже читала о нем на сайте журнала «Page Six»,[6] когда пыталась хоть что-то узнать о городе, в который я собиралась переехать.
— Светлана, Хизер очень устала после долгого переезда и даже еще не видела своей комнаты, — сказала я.
С чего это вдруг я заговорила о себе в третьем лице?
Светлана несколько расстроилась, но мой отказ ее нисколько не отпугнул.
— Ладно, но завтра Светлана и Хизер идти на вечеринку?
Она схватила мою руку тонкими пальцами и посмотрела на меня своими славянскими глазами, молящими, как у щенка. У меня не хватило духу вновь ей отказать. Тогда она чмокнула меня в щеку и мило улыбнулась. В тот момент казалось невероятным, что вскоре мы станем лучшими подругами. Ну, если и не лучшими, то, по крайней мере, хорошими.
Я пошла за сумкой, которую поставила на пол, собираясь чинить компьютер, но ремень выскочил из руки. На заляпанный ковер выпала книжка в мягкой обложке о художнике Марке Ротко,[7] которую я купила в своем родном городе незадолго до отъезда. Светлана подняла книгу с удивленным выражением, словно порог общаги никогда не пересекало ни одно печатное издание, кроме глянцевых модных журналов.
— Один из моих любимых, — сказала я новой знакомой, кивая на книгу.
Я всегда интересовалась искусством, с самого детства. Папа возил меня в Национальную художественную галерею в Вашингтоне и показывал все чудесные пастели, а я охала и ахала, словно любовалась фейерверком. Поначалу мне приглянулись французские импрессионисты, но теперь я считала себя совершенно взрослой и интересовалась более передовыми художниками двадцатого века. Я с восторгом думала, что теперь побываю в самых известных галереях Нью-Йорка, где выставлены последние работы блестящих художников со всего мира.
