Линда Гасс - Страстное заклинание
Клей наблюдал, как исчезает за дверью гибкая фигурка Шелби. Эта девушка напоминала ему бенгальский огонь. Она так сильно отличалась от женщин, с которыми ему приходилось иметь дело — слишком воспитанных для того, чтобы сказать хоть слово правды. Прямота Шелби действовала на него ободряюще. Стройные ноги и копна рыжеватых волос делали ее… соблазнительной, но репутация пронырливой журналистки беспокоила его гораздо сильнее.
Если все пройдет удачно, Шелби Лэнгстафф просто продаст ему дом своей бабушки и вернется в Нью-Йорк. Минимум контактов с ним и никаких — с его семьей.
После бомбы, которая разорвалась сегодня утром, его родители, Джон и Мэри-Элис Траск, и без того были в удрученном состоянии. Стоя на пороге семейного особняка «Парк-Вью», отец произнес целую речь, подобно генералу Ли перед Геттисбергским сражением. Он приказал Клею «добыть эту землю».
Клей и сам понимал, как это важно, хотя не был таким мнительным, как родители. Джон и Мэри-Элис Траск постоянно жили в ожидании беды. Они все время боялись, что какая-нибудь ошибка или неудача лишит их весьма неустойчивого положения в высшем обществе Луисвилла, где они так и не почувствовали себя до конца своими.
Клею не было дела до высшего общества, но он всегда заботился о своих близких. Поэтому был очень обеспокоен письмом, которое передали сегодня утром его дедушке. Содержание этого послания так сильно расстроило старика, что ему стало плохо и потребовалась кислородная подушка. Тут Клей испугался уже не на шутку. Он прочитал письмо и немедленно понял одну вещь: надо во что бы то ни стало завладеть землей Дезире Лэнгстафф.
Дело было за Шелби Лэнгстафф. Он прекрасно помнил эту девушку — полные губы, белая кожа, волевое лицо.
Клей с сожалением подумал о том, что Шелби его не помнила. Ну что ж, она никогда не испытывала симпатии к тем, с кем он общался в школе. Шелби называла этих ребят глупыми смазливыми сердцеедами, и, пожалуй, была отчасти права. Наверное, ей никогда не приходило в голову, что он, Клей Траск, мог чем-то отличаться от остальных членов этой компании.
Клей давно понял, что люди не любят менять сложившееся впечатление о своих знакомых. Начиная со школы от него ждали успеха, все были просто уверены, что он его добьется. Клей открыл сеть магазинов «Трамарт» на пари, но когда они стали приносить прибыль, никто не удивился, кроме него самого. Богатый, удачливый юноша из приличной семьи — у него было все, что надо для жизни. Все, по мнению респектабельных обитателей Луисвилла. Но этот образ преуспевающего молодого человека, которым так восхищались земляки, временами казался Клею чужим.
И все же этот город у реки был его родиной. Семья, в которой он родился, к тридцати годам обеспечила ему такие возможности, которых многие не добиваются за всю жизнь. Он любил своих родных, а теперь, когда Клей практически руководил компанией «Траск индастриз», он чувствовал себя ответственным за их благополучие. И никогда еще это не было так важно, как сегодня. Шелби Лэнгстафф с ее страстным заводным характером заинтересовала его не на шутку, но Клей не имел права поддаваться желанию увидеться с ней снова.
Войдя в кабинет, Шелби отметила про себя, что он выдержан в одном стиле с приемной — здесь так же веяло консерватизмом старой Америки и роскошью, которую не стремились выставить напоказ. Усевшись в кресло, Шелби почувствовала нервную дрожь. Кондиционер охлаждал воздух, но не мог охладить ее раскаленные нервы.
Так что же все-таки беспокоит ее в этой истории с поместьем бабушки Дезире? Что за тайны могла скрывать пожилая леди? За внешним самообладанием Дезире Шелби всегда чувствовала внутреннюю неудовлетворенность, таинственное и неподдельное одиночество. Шелби не знала причины этих чувств, но теперь ей вдруг пришло в голову, что, возможно, ее собственный беспокойный характер был фамильной чертой Лэнгстаффов.
Ведь хотя Шелби только что так энергично защищала перед Клеем Траском свою работу, временами она чувствовала неудовлетворенность той жизнью, которую вела. Известность и моральное удовлетворение, которые приносила ей работа, были безусловным плюсом этой жизни. Существовали, однако, и минусы. Один из них состоял в том, что автор обязан дистанциироваться от описываемых событий, чтобы быть объективным. А ведь даже самый сильный и независимый человек, каким считала себя Шелби, должен быть привязан к чему-то и к кому-то в этом мире. Теперь, потеряв бабушку Дезире, Шелби чувствовала себя одинокой, как никогда.
Выражение лица Брайана тоже не вселяло бодрости. Густые светлые брови адвоката были нахмурены.
— Спасибо, что пришли, Шелби. Я хотел как можно скорее обсудить с вами дела вашей бабушки, но решил, что вряд ли уместно делать это на похоронах.
— То есть в присутствии Логана, не так ли?
Брайан поправил булавку на галстуке.
— В присутствии кого бы то ни было, — сказал он. — Информация о делах вашей бабушки является конфиденциальной.
Шелби согласилась с ним, хотя и подумала при этом, что дело все-таки в Логане. Логан Лэнгстафф был ее последним оставшимся в живых родственником. Это был симпатичный тридцатилетний блондин, которому всегда оставалось «несколько шагов» до преуспевания. Логан считал несправедливым, что носит древнее славное имя, но не имеет соответствующего ему состояния. Шелби всегда любила кузена. Детьми они часто играли вместе, шепотом поверяли друг другу свои маленькие тайны, делились мечтами. Шелби была тронута тем, что он пришел сегодня на похороны.
— Конечно, информация о делах Дезире является конфиденциальной, но вы с бабушкой всегда были слишком строги к Логану. Ему вполне можно доверять. Вы просто не знаете его, как знаю я.
Брайан рассеянно кивнул, вежливо давая понять, что он хотел бы приступить к делу.
— Давайте не будем обсуждать сейчас достоинства вашего кузена. Вы, наверное, знаете, Шелби, что Дезире оставила вам поместье.
— Да, я знаю.
— После первого инфаркта у вашей бабушки накопились кое-какие долги.
Шелби резко выпрямилась на стуле.
— После какого еще первого инфаркта?
Брайан слегка покраснел.
— Я поклялся ничего не сообщать вам, Шелби. Дезире не хотела вас волновать.
— Она сообщила, что это была легкая ангина! Если бы я знала…
— Вы бы приехали сюда, чтобы ухаживать за бабушкой. А Дезире не хотела, чтобы вы ради этого оставляли свои дела. Она просто отлеживалась дома. Вы ведь знаете, она не любила никуда выходить.
— И все же…
— Да, она скрыла от вас свой инфаркт. Дезире всегда была очень скрытной. Но во время нашего последнего телефонного разговора она сказала мне, что болезнь заставила ее по-новому взглянуть на свою жизнь. Когда Дезире совсем перестала выходить из дому, я послал к ней своего помощника, чтобы тот проверил, все ли документы у нее в порядке. Он сказал, что Дезире выглядела довольно веселой. Она как раз разбирала бумаги и казалась счастливой, как ребенок. А это было примерно за неделю до ее смерти.
