Линн Мессина - Дизайн мечты
— Как ты определил, что это Кэмми, а не Сэмми? — спросила я, желая отвлечься. Сарказм — плохой советчик, когда требуется соорудить робкую просьбу о деньгах. Здесь могли помочь только настоятельные размышления о папином счастье.
Ник пожал плечами:
— Они не идентичны. У Кэмми прелестная родинка под правым глазом.
Я бросила взгляд на пустенькие личики зловещих инопланетянок.
— Это плохо наложенная тушь для ресниц, а не родинка.
Практичный Ник возразил:
— Тем не менее свою роль она выполняет. Весьма продуманное украшение.
— Да, пожалуй, небесполезное, хотя не пойму, для чего тебе различать двух уродин, — съязвила я, и тут до меня дошел смысл предыдущей реплики Ника. — Пятиминутная готовность к чему?
— К твоему тосту, — ответил Ник. — Осталось уже четыре минуты.
— Какому тосту? — спросила я с растущей тревогой. — Мы не договаривались о тосте. Никто мне ни слова не сказал!
— Ну, значит, я ошибся и речь шла о том, что через пять минут подадут тосты, — в свою очередь, съязвил Ник.
Ладони вспотели, я сжала кулаки. Не хотелось произносить тост, стоять перед гостями и говорить о счастье папы и Кэрол. Их радость не более чем мираж, радуга, которая исчезнет, стоит солнцу спрятаться за облако.
Музыканты, замедлившие последние аккорды какого-то итальянского хита пятидесятых, резко оборвали мелодию. Когда Кэрол взяла микрофон, раздался оглушительный свист и скрежет: солист ансамбля играл с усилителем. Новобрачная заговорила, перекрывая шум:
— Здравствуйте! Спасибо всем, кто пришел разделить с нами этот особенный день. По традиции, первый тост произносит отец невесты, но так как моего папы уже нет с нами, я решила немного изменить старый обычай и отдать первый тост Таллуле, дочери Джозефа.
— Ну и стерва! — шепотом пожаловалась я Нику, неловко улыбнувшись, когда собравшиеся в патио дружно повернулись посмотреть на меня. — Даже пяти минут мне не оставила собраться с мыслями!
— Дай мне бумагу и ручку, — сказал Ник.
— Что?
— Ручку и бумагу, — нетерпеливо повторил он. — Быстро!
В сумочке были лишь помада и поздравительная открытка для папы и Кэрол, конверт от которой я протянула Нику. Ручку пришлось стрельнуть у проходившего официанта.
На эстраде Кэрол продолжала говорить речь. Она любила быть в центре внимания и, несмотря на жгучее желание поставить меня в неловкое положение, никак не могла, так сказать, уступить подмостки.
Ник лихорадочно строчил что-то на конверте.
— Что ты делаешь? — спросила я. Мне было о чем беспокоиться, но от волнения я впала в странную рассеянность: не получалось сосредоточиться на чем-то важном.
— Пишу тебе тост, — отозвался Ник.
Я попыталась заглянуть, но он рукой закрывал написанное.
— Учти, никаких соплей в сиропе! Я не стану произносить сентиментальную муру о любви и счастье!
Ник не ответил, занятый писаниной.
Кэрол отпустила шутку, рассмешив аудиторию, — речь явно подходила к концу. Новобрачная вновь поблагодарила гостей. Меня подмывало поторопить Ника, но он и так строчил как автомат.
— Держи, — выдохнул Ник в тот момент, когда Кэрол приглашала меня к микрофону.
Взяв конверт, я стала подниматься на сцену, пытаясь пробежать глазами написанное и не глядя, куда ступаю. Естественно, я зацепилась за шнур от микрофона, и по залу пронеслось дружное «о-ох». Удержавшись на ногах, я приняла у Кэрол микрофон и вытерпела объятия и поцелуй в щеку. Кэрол исходила любовью и нежными чувствами, но все это было не более чем игра на публику. Она меня недолюбливала и не доверяла, ежеминутно ожидая подвоха. Ее брак с моим отцом похож на пирамиду из стульев, балансирующую на спине необъезженной кобылы, и в душе Кэрол опасалась, как бы мне не пришло в голову пугнуть лошадку.
С сильно бьющимся сердцем я посмотрела с эстрады на людское море, волновавшееся внизу, в котором почти не было знакомых лиц. Я единственный ребенок в семье, родители тоже не имели сестер или братьев, поэтому родственников по обеим линиям у меня кот наплакал: троюродные сестры, с которыми мы изредка общались, и немногочисленная престарелая родня. Остальные четыре сотни гостей — деловые партнеры отца, приятели и приятельницы Кэрол и представители элитной тусовки, с которыми новоиспеченной миссис Уэст не терпелось разделить ленч.
Я поздоровалась. Микрофон снова заскрежетал. Не желая перекрикивать шум, я предпочла переждать, просматривая написанное на конверте на предмет неразборчивых слов. Однако почерк у Ника всегда нечеловечески четкий, даже если он пишет на коленке или ладони другой руки.
Тост Ника начинался с шутки:
— Здравствуйте! Спасибо всем, кто пришел. Спасибо вам, папа и Кэрол, за то, что вытащили нас из раскаленных нью-йоркских квартир. Конечно, дома есть кондиционеры, но они ни в какое сравнение не идут со здешней прохладой горного воздуха.
Среди собравшихся послышались одобрительные крики, и у меня отлегло от сердца; я даже смогла улыбнуться.
— Еще спасибо Кэрол за предоставленную возможность выступить. За последние пару лет я побывала на нескольких венчаниях, но мне ни разу не давали слова. Знаете, как это бывает на свадьбах: все охи и ахи — вокруг новобрачной, а молодых и хорошо одетых женщин с интересными тостами вечно затирают.
По залу прокатилась волна веселья. Я подождала, пока стихнут смешки, и продолжала:
— Дюк Эллингтон говорил: «Любовь не поддается описанию и не имеет критериев. Я могу назвать тысячу явлений, которые не являются любовью, и ни одного, которое суть любовь». Это правда, особенно в случае моего папы и его новой супруги. Любовь — действительно величайшая тайна мироздания. Не важно, как и почему она возникает, главное — что она есть. Так давайте же поднимем бокалы за союз папы и Кэрол, самую прекрасную загадку на свете.
Гости охотно подчинились и выпили шампанского, приговаривая: «Верно сказано!» Я отдала микрофон Кэрол, которая приняла его, с притворной благодарностью сымитировав поцелуй в щечку. Кэрол осталась недовольна: я держалась уверенно, не мямлила, не заикалась и не заливалась краской мучительной неловкости от всеобщего внимания.
Когда я подошла к отцу, он положил мне руку на плечо:
— Прекрасная речь. Спасибо, Таллула.
Я ждала не этого. Папина благодарность мне безразлична, но я вежливо сказала «пожалуйста» и отправилась на поиски Ника. Он стоял на краю пруда с лилиями, от души аплодируя.
— Блестяще, — обняла я приятеля. — Спасибо, ты спас мне жизнь!
Ник пожал плечами:
— Нет проблем, обращайся в любое время.
