Барбара Картланд - Поверженные барьеры
Гектор не знал, что сказать. В этих нескольких словах заключалась трагедия.
Удивительно, подумал он, как эти две женщины могут передавать глазами и выражением лица малейшие изменения в настроении, как могут они вносить в беседу атмосферу, на которую он не мог не отозваться. Он понимал, что эта рана была глубже любой физической, и не находил слов утешения. Он мог только слушать и надеяться, что она поймет то сочувствие, которое он ощущал.
Открылась дверь, и вошла женщина, высокая и худая, с вьющимися волосами цвета поблекшего золота.
— Привет, Леолия, — сказала Карлотта. — Познакомься с доктором Макклеодом. Он привез меня домой.
— А что случилось? — спросила она, и пришлось снова рассказать о происшествии с Карлоттой.
Женщина села за стол. Гектор решил, что ей должно быть около шестидесяти лет. Она тоже показалась ему необычной. Она была англичанкой, но редко встречающегося типа. Она говорила, как говорят образованные англичанки, и появлялось очарование, совершенно менявшее ее внешность.
— Миссис Пейн живет с нами, — сказала Магда.
— Она помогает вам в работе? — спросил Гектор.
Леолия Пейн засмеялась.
— Если бы я даже взялась за это дело, ничего бы не получилось. Нет, Магда ведет свое дело сама. Я только живу здесь и присматриваю за ней, когда Карлотта играет в провинции или веселится с молодыми людьми.
Карлотта улыбнулась.
— Ты говоришь так, как будто я часто веселюсь. Уверяю вас, доктор Макклеод, что обычно я иду домой сразу после спектакля.
— Я думаю, что вы поступаете разумно, если вас интересует карьера, — ответил Гектор.
— Это меня интересует и не интересует, — сказала со вздохом Карлотта.
— У девушек в наше время нет честолюбия, — сказала Магда. — И я завидую этому, ведь единственное, к чему я стремилась, были мои танцы. Мы тренировались, пока наши пальцы не начинали кровоточить, и вы думаете, мы обращали внимание?..
— Не говори нам об этом, дорогая, — прервала ее Карлотта. — Ты знаешь, эти дни миновали. Теперь таких честолюбцев нет.
— За исключением, вероятно, Нормана Мелтона, — тихо сказала Леолия Пейн.
— Да, пожалуй, Норман таков, — согласилась Магда.
Часы пробили. Гектор поднялся, чтобы откланяться. Его удивило, что уже так поздно.
Карлотта протянула ему руку.
— Не зайдете ли вы к нам завтра? — спросила она. — У меня нет утреннего спектакля, и я хотела бы, чтобы моя нога была в порядке к вечернему.
Глава третья
Карлотту разбудил телефонный звонок. Она сонно зашевелилась, с усилием протянула руку и взяла трубку.
— Алло, — сказала она.
— Специальный вызов, мисс, из Мелчестера, — сказал голос.
Карлотта поудобнее устроилась на подушках. Она знала, кто это.
— Это мисс Карлотта Ленковская? — спросил кто-то еще.
— Да, я слушаю, — ответила она.
— Не вешайте трубку, пожалуйста. Сэр Норман Мелтон будет говорить с вами.
Спустя минуту она услышала голос Нормана.
— Доброе утро! — сказала она. — Я думала, что вы совсем забыли обо мне.
— Я не мог позвонить вчера вечером, — сказал он. — У меня было совещание, которое длилось почти до полуночи.
— Значит, вы подписали контракт, — догадалась она.
— Подписал.
В его голосе проскользнула нота ликования.
— Поздравляю, — сказала Карлотта. — А ведь я ни на минуту не сомневалась, что так и будет. Когда вы что-нибудь задумываете, Норман, вы всегда получаете то, что хотите, правда?
— Я мог бы попросить вас проверить эту уверенность во мне, — сказал он, затем добавил внезапно, как бы спохватившись, что сказал слишком много: — Вы поужинаете сегодня вечером со мной после спектакля?
— С удовольствием, — ответила Карлотта, — если только я пойду в театр.
— Что вы имеете в виду?
Она рассказала ему о вчерашнем происшествии.
— Не могу передать вам, как восхитителен мой юный шотландский врач, — сказала она. — Он обещал приехать и осмотреть мою ногу сегодня.
— Никогда не слышал подобной чепухи, — ответил сэр Норман. — Обратитесь к сэру Гарри Эндрю-су, это единственный человек, который стоит того. Он мой врач.
— Я полностью доверяю моему шотландцу, — ответила Карлотта. Она засмеялась, когда Норман запротестовал.
— Не беспокойтесь, — сказала она. — Если вы не узнаете, что я в больнице, ждите меня в 11.35.
— Буду ждать, — пообещал он. — И будьте осторожны, детка.
— Постараюсь, — ответила она и повесила трубку.
Некоторое время Карлотта лежала не двигаясь и следила за бликами света, пробивавшимися сквозь слегка покачивающиеся занавески. Она думала о Нормане.
Они встретились три месяца тому назад на приеме с коктейлем. Знакомя ее с Норманом Мелтоном, хозяйка пробормотала его имя так, что Карлотта не поняла, кто он такой. Она пожала руку высокому грустному человеку, которому, казалось, вовсе не место среди оживленно разговаривающей, смеющейся толпы любителей коктейля.
— Расскажите мне о себе, — сказала она, — вероятно, я должна была бы слышать о вас, но прошу простить мое неведение.
— Как вы думаете, чем я занимаюсь? — спросил он.
Карлотта, испытующе глядя на него, пыталась угадать.
— Вы можете быть политиком, — сказала она. — Вы безусловно не актер, и я не думаю, что вы достаточно искушенный человек, чтобы быть дипломатом. Да, вы, должно быть, политик или бизнесмен. Пожалуй, и то, и другое.
Норман засмеялся.
— Вы или умеете хорошо отгадывать, или умеете льстить.
— Значит, я права? — спросила Карлотта.
— Но не в том, что касается политиков, — ответил он, — а вот бизнес — это верно. Вы разочарованы, что я не будущий премьер-министр?
Обычно в такой беседе Норман чувствовал себя не в своей тарелке. Он привык к полной сосредоточенности, его неистощимая энергия прорывалась во всем, за что он брался, и поэтому ему трудно было обсуждать пустяки одновременно и искренне и шутливо, что подчеркивало бы их незначительность. В Карлотте он впервые встретил человека, с которым ему было легко общаться. Он посмотрел на ее лицо, такое оживленное, выразительное; ему нравился тембр ее голоса и жесты, которыми она подчеркивала свои замечания. Ее руки говорили так же, как губы. Было совершенно ясно, что она не англичанка, хотя она и призналась ему, что не может говорить ни на одном другом языке.
Она сказала Норману, где работает, и он пообещал прийти посмотреть пьесу, если потом она поужинает с ним.
— У меня ужасно маленькая роль, но это так замечательно — быть на Вест-Энде: это впечатляет, если не публику, то во всяком случае импресарио и агентов.
