Ферн Майклз - На крыльях мечты
— Не сейчас, Мэгги. Я сказала: сегодня вечером. Обе мы поостынем немного. Слишком мы сердиты и измучены.
— Могу себе представить. Никогда «сейчас». Всегда «потом». Забавно, никогда это «потом» не наступает. Ты заметила? Да, думаю, заметила. Вчера вечером было твое «потом», если ты понимаешь, на что я намекаю.
Билли взглянула на часы и перевела взгляд на Мэгги, которая понимающе наблюдала за ней. Мать опаздывала на свой урок живописи, который не хотела пропускать, не хотела она и оставаться с мятежной дочерью, которую ни в чем нельзя убедить. И не желала видеть Мосса, если он придет на обед. Занятия — это убежище, в котором она сейчас так нуждалась.
— Сегодня вечером, Мэгги. Останься дома, — твердо сказала она.
— Вот видишь, мама, ты не слышала ни слова из того, что я сказала. Я остаюсь с Ламбертами и еду в Галвестон на уик-энд. Поговорим в другой вечер. Если ты не забудешь.
— Мэгги, я не давала тебе разрешения… — Но к чему все? Не говоря ни слова, Билли взяла сумочку и вышла из дома.
Мэгги подбежала к окну, глядя вслед матери, пока та не скрылась из глаз. Тушь на ресницах потекла, но она не обращала внимания. Мэгги больше не пустят в дом Ламбертов. Она считается неподходящей компанией для их драгоценной Кэрол с тех пор, как обеих девочек застали пьяными после шести банок пива и бутылки «Джек Дэниэлс». Никогда больше Мэгги не поедет с ними в Галвестон. Кэрол очень сожалела, но боялась ослушаться родителей. Единственной причиной, почему Ламберты ничего не сказали Моссу и Билли, являлось то, что мистер Ламберт вел кое-какие дела с недвижимостью вместе с дедушкой, Они были смущены могуществом и деньгами Коулмэнов, разумеется, как и все остальные. И все-таки среди родителей других друзей Мэгги пробежал слушок, и теперь приглашали ее редко и с неохотой. Нет больше Галвестона, нет друзей. Но оставались и другие способы провести уик-энд. Мотель на магистрали, где кто-нибудь ее подберет. Провести два дня с совершенно чужими людьми, которые не боятся Коулмэнов. Никаких вопросов. Никаких ответов. Потом два часа помокнуть в ванне, чтобы смыть с себя грязь…
* * *Райли запнулся, резко остановившись у подножия лестницы.
— Куда ты, Мэгги? — спросил он, заметив чемоданчик у нее в руках.
— В Галвестон. Хочешь поехать со мной?
— Нет. Я полечу с папой на новом самолете. А далеко Галвестон? Мама знает, что ты туда едешь? Это секрет? — Райли всегда спрашивал про секрет.
— Я сказала маме. Ей наплевать. И мне наплевать, если ты не поедешь со мной. Все равно ты мне там не нужен. Лети на новом самолете с папой. Мне наплевать. Ты воняешь, Райли. И ты, и Сьюзан, оба вы воняете.
— Что я такого сделал? Я просто спросил, секрет это или нет. Сама ты воняешь!
Заметив опасный блеск в глазах сестры, Райли сорвался с места и убежал.
Мэгги задержалась, только чтобы просунуть голову в комнату, залитую солнцем, где ее сестра играла на пианино. Все что-то умеют делать. Райли может летать. Сьюзан потрясающе играет на пианино. Неудивительно, что папа любит всех, кроме нее. Она ничто, никто. Белокурые волосы Сьюзан золотились в солнечном свете, заливавшем комнату. Такая изящная, такая хорошенькая, не то что она, Мэгги, грубая, черноволосая.
— И ты тоже воняешь, соплячка! — крикнула Мэгги, заглушая музыку.
Сьюзан продолжала играть, ее длинные тонкие пальцы бегали по клавишам. Все это она слышала и раньше. Мэгги всех ненавидит.
Глава 2
Билли остановила свою маленькую итальянскую спортивную машину на стоянке рядом со студией. Напряжение все еще давило на плечи. Сцена с Мэгги сегодня утром стала повторением многих предыдущих, но все равно Билли расстроилась. Она была вынуждена еще раз осознать, что как мать потерпела поражение. Мэгги нужен Мосс. Всем им нужен Мосс. Не только Райли, благослови его Бог, должен претендовать на внимание отца.
Пересекая небольшую пыльную стоянку, Билли уже чувствовала запахи терпентина и масляных красок, распространявшиеся из-за закрытой двери. Ей нравилось приходить сюда, отвечать на вызов, который бросали ей чистые холсты. Здесь, среди картин, в атмосфере непринужденного товарищества молодых художников, она могла забыть Санбридж, неприятности с мужем и семьей, двести пятьдесят тысяч акров земли и дом в двадцать комнат. Она приходила именно сюда, чтобы обрести уединение и успокоение.
Сама мастерская-студия представляла собой большую комнату с двумя светильниками: северным и южным. Помещение было удобным и красивым, с холстами, выстроенными вдоль одной длинной стены. В этой комнате жили яркие цвета. Цвета успокаивающие, возбуждающие, мрачные, даже пугающие. Великолепие жизни, подумала Билли, вешая короткий жакет и занимая свое место. Кроме нее, сегодня здесь работали двое учеников. Третий из присутствующих поднял глаза при ее появлении и улыбнулся — широкая согревающая сердце улыбка, интимность которой, казалось, обволакивала Билли. Джордан. Джордан Марш, ее учитель и друг; высокий и тонкий, с песочного цвета волосами, седеющими на висках, когда он улыбался — а сейчас он именно улыбался, — то становился почти красивым: в улыбке открывались безупречные зубы. Билли почувствовала, как напряжение начинает понемногу оставлять ее, и улыбнулась в ответ. По крайней мере он рад видеть ее.
Огорчение стало отступать, когда Билли принялась смешивать краски. Сегодня она собиралась закончить натюрморт, начатый на этой неделе. Одна-единственная ромашка в маленькой вазе, похожей на короткую, пухлую ручку ребенка. Ручонку Райли.
Через час Джордан подошел и остановился за спиной у Билли, наблюдая, как она делает смелые, уверенные мазки.
— Случилось что-нибудь плохое, Билли? — участливо спросил он.
Билли повернулась на стуле и подняла на Джордана глаза. Как давно никто не говорил с ней таким мягким голосом. Она даже не смогла припомнить, когда в последний раз ее спрашивали, все ли в порядке. Вот так, с искренней заботой. Слезы навернулись на глаза.
— Не знаю, Джордан. Наверное, все у меня разладилось.
— Я могу помочь? Хочешь поговорить? Нет смысла продолжать работу сегодня. Цвета у тебя подобраны неправильно. Стебель этой ромашки похож на дохлую змею.
— Ты прав, Джордан. Сегодня не следовало браться за работу. Я бы выпила кофе, если у тебя есть.
— Целый кофейник. Сварил как раз перед твоим приездом. Пошли в мою квартиру. Там мы можем побеседовать без посторонних.
В квартире Джордана (она была рядом с мастерской) Билли до этого довелось побывать лишь однажды, когда он устроил импровизированный обед по поводу своей персональной выставки. Квартира была такой приятной, такой уединенной, а главное — в любое время Джордан мог пройти в мастерскую, если захочется поработать. Ему не нужно было куда-то ехать, как ей.
