Хеди Уилфер - Под музыку дождя
– Орды тех, кто пришел попрощаться с Кэролайн, кто хотел помянуть ее? Да, мне тоже было не по себе. Собралось так много народу в такой невеселый час… Все о чем-то говорили, вспоминали старые добрые времена… Иные родственники не видели друг друга целые десятилетия… И все старались сохранять скорбное выражение лица.
Когда проходила церемония прощания с покойной, Аделин заметила, что Джерри не произносил патетических слов, не бился лбом о край гроба, не проливал слез на виду у всех. Но она понимала при этом: сдержанность в поведении вовсе не означала, что его скорбь не была такой же глубокой, как у других участников церемонии, тех, что стояли с мокрыми от слез лицами.
– Да, я понимаю, вам сейчас трудно, – сказала Аделин. – Послушайте…
– Не уходите. – Он схватил ее за запястье и потянул к себе. Девушку мгновенно бросило в жар. – Еще не время…
– Хотите, я принесу еще воды? – спросила она дрожащим голосом. – Вам следует сейчас как можно больше пить воды…
– Останьтесь. Поговорите со мной. Расскажите, чем вы занимались после того, как покинули церковь. Куда вы направились, когда вышли из нее?
– Я… я пошла на рынок. Народу там была тьма, и вместо запланированного получаса я потратила на закупки продуктов целых полтора часа. Ходить по рынкам, магазинам и что-то покупать – это так изнуряет и удручает…
– А ваш голос так успокаивает…
– Очень хорошо. Вам сейчас нельзя нервничать, надо прежде всего успокоиться, – сказала она.
Между тем Джерри рассеянно поглаживал большим пальцем внутреннюю сторону ее запястья, отчего она испытывала сладостную дрожь во всем теле. Ее взволновавшийся мозг пытался разобраться в происходящем и все расставить на свои места, но у него ничего не получалось. Потому что черные глаза мужчины завораживали, гипнотизировали ее, и она ничего не могла поделать с собой.
– Если вам интересно знать, чем я занималась после рынка, то вот мой ответ. Завезла купленные продукты домой, но оставаться в пустой квартире мне не хотелось, и я решила поехать в ресторан и что-нибудь перекусить там.
– И вы поехали? С кем-то или одна?
– Одна, конечно.
– Я полагал, что женщины не посещают рестораны в одиночестве. Кэролайн ни за что бы не поехала в ресторан без сопровождения, – заметил Джерри.
Он вспомнил, что его жена вообще не любила появляться на публике одна. Ей всегда нужна была аудитория, предпочтительно мужская. Она с превеликим удовольствием развлекала сопровождавших ее поклонников, встряхивая перед ними своей вороной гривой и по-особому прищуривая поблескивающие глазки.
Особым номером в ее репертуаре были огромные, обтянутые шелком груди, которые она самозабвенно демонстрировала своим поклонникам не только в ресторанах, но и в других местах. В ресторане, например, она могла привстать со стула и слегка наклониться над столом, чтобы дотянуться до фруктов. При этом ее спутник отчетливо видел в декольте ее платья глубокую белоснежную ложбинку между двух увесистых дынь и, по ее твердому убеждению, проникался мыслью, что только она, имея такие груди, была способна одарить мужчину незабываемыми восторгами и наслаждениями любви.
– Что ж, признаюсь вам, Джерри, меня это мало волнует, – равнодушным тоном сказала Аделин. – В ресторан я хожу, чтобы поесть, и не нуждаюсь в спутнике. Но вы, возможно, считаете, что это очень грустно, когда двадцатитрехлетняя женщина ужинает в ресторане, так сказать, в гордом одиночестве.
– Я вовсе так не считаю.
– В общем, после ресторана я не поехала сразу домой, потому что мне вдруг захотелось покататься на машине, – с улыбкой сказала она и добавила: – Мне это так редко удается. Я носилась по городу и пригородам примерно около часа и закончила «гонки» у здания нашей компании. Взглянув на свой родной второй этаж, я вдруг подумала: а почему бы мне не зайти сейчас в офис и не закончить какую-нибудь недоделанную работу? Не знаю почему, но в тот момент я не чувствовала себя очень усталой.
– Я рад, что этот мрачный день не вышиб вас из колеи. – Он отпустил ее запястье, и тотчас его длинный указательный палец заскользил вверх по руке Аделин.
Он бросил на нее беглый взгляд. Внезапно воцарилось напряженное молчание, и ему почудилось, будто они оказались в каком-то маленьком отдельном мире на двоих. Привычной реальности здесь не было места, все, происходившее с ним сегодня, ушло в небытие.
Для него в эту минуту существовали лишь две вещи: его необычные, путаные мысли и эта молодая женщина, которая сидела рядом с ним на диване и с нежностью смотрела на него, излучая ласку, тепло и энергию жизни.
На похороны она пришла в одежде, подобранной с тактом и вкусом. На ней была темная юбка, темно-бордовый джемпер и длинное черное пальто, которое она сразу, как только вошла в дом, сняла и повесила на крючок в прихожей.
Когда приехали на кладбище, он сразу разглядел ее в толпе. Укутанная в длинное пальто, она, со своими короткими, взлохмаченными ветром волосами, с огромными карими глазами и аккуратным, хрупким личиком, была в этот момент похожа на голодного и испуганного беспризорного подростка. На личике выделялись четко очерченные губы, которых он в эту минуту касался кончиками подрагивающих пальцев. Взяв его руку, Аделин отвела ее в сторону от своего лица и сказала:
– Послушайте, Джерри, я понимаю, что сегодня вы прошли через ужасное испытание. Может быть, это было самое ужасное испытание в вашей жизни. Пусть в вашей дальнейшей судьбе не будет больше подобных ударов, а будет больше благополучия и счастья… Я от души вам этого желаю. А сейчас вам надо хорошо отдохнуть, выспаться.
– Нет, мне не это сейчас надо, – пробормотал он в ответ, и его взгляд скользнул сначала по ее лицу, а потом – по всему телу.
Аделин всегда приходила на работу в строгой и в то же время подчеркнуто элегантной одежде: белая или кремовая блузка, темно-серый, черный или темно-зеленый пиджак, серая юбка или брюки темно-серых тонов, черные туфли на среднем каблуке… И почти полное отсутствие косметики на лице. Эта женщина имеет изящный вкус и умеет с достоинством преподнести себя, думал Джерри, когда его секретарша входила к нему в кабинет с очередной порцией документов и писем.
Нередко у него возникало желание прикоснуться к тому, что Аделин прикрывала строгой одеждой, – например, к ее груди. Однако всякий раз, как только он как бы в шутку начинал протягивать к ней руку, у молодой женщины срабатывал какой-то особый инстинкт самосохранения: она ловко увертывалась от него, с молниеносным проворством подсовывала ему какой-нибудь важный документ и тем самым окончательно отвлекала его от желанной цели…
