Ольга Тимошина - Одна французская зима, которая ничего не изменила
– Ты чего разоделась? Мы тут даже сиськи не прячем, а она туфли одела? Может у тебя одежды нет? – сочувственно спросила она.
Алена вернулась в номер и смыла все атрибуты цивилизации. Потом, поразмыслив, натянула плавки и завернулась в полотенце. Постояв еще чуть-чуть, сунула голову под воду. Получилось легко непринужденно, будто она только что вышла из душа. В конце концов, она же не на банковской корпоративной вечеринке, и слава богу, никому нет до нее вообще никакого дела. Приняв эту мысль, Алена почувствовала себя прекрасно, и второй выход в местное общество оказался не таким уж страшным.
Народ на террасе собрался разношерстный. От озабоченных американских тинэйджеров, до переросших период спаривания рыжих австралийских дяденек. Объединяло их одно: все они были абсолютно свободны от работы, требующей 8 часового присутствия в офисе, и от того у всех без исключения светились глаза и там, где у москвичей находился дежурный оскал и ухмылка, на том месте сияла растянутая до ушей улыбка.
– Знакомьтесь, это Алена, прилетела вчера, из России, – заорала Светка, пытаясь перекричать веселую болтовню.
– Привет, привет, привет! – посыпалось со всех сторон в сторону Алены. Тут же подкатили несколько охочих до легкой наживы мужичков, потом конопатые старые бритиши, пару парней крепышей из Новой Зеландии, девчонки с короткими стрижками и серьгами где попало из Голландии, вечно целующаяся счастливая пара с Украины, скромный мелкий швейцарец. Люди подходили, знакомились, и продолжали делать свои дела. И это оказалось так просто: через час Алена знала всех, и они вели себя так, будто были знакомы не один год.
Долгий опыт работы в коллективах пригодился как ни когда. Она легко смогла различить людей счастливых, и притворяющихся такими.
Ну, во первых, кризис действительно был: часть обитателей лагеря поселилась тут отнюдь не от любви к кочевому образу жизни. Брокер из Нью-Йорка, был выставлен за дверь 4 месяца назад. С тех пор ему ни удалось найти, ни одной подходящей работы, потому в целях сбережения своих накоплении разумнее было перебраться сюда, чем оставаться транжирить деньги в городе, который готов был поглощать любые бюджеты. Такая же история с дизайнерами с юга Испании. Рынок недвижимости встал, а оставшиеся клиенты сильно поджали свои сметы, потому и работать смысла временно не стало. Такие люди, как правило, планировали отсидеться на океане, до той поры, пока мир вновь не позовет их в возрождающиеся после кризиса большие города. Кризис для них лишь великолепный повод заняться собой: спортом, выспаться и побездельничать от души.
Далее была следующая категория людей: прожигатели жизни. Симпатичный парень из Лос-Анджелеса никогда ничего не делал. Ему уже давно стукнуло 30, но слово работа как-то не возникало в его мышлении. Он кочевал по странам, используя всевозможные программы скидок, спецпредложений и бонусов и, в конце концов, осел на Бали, где жизнь была расслабленной, простой и главное супер дешевой. Кроме накачанных мышц, будто по учебнику бодибилдинга и большого запаса интересных рассказов о жизни в разных странах, никакого багажа у него не было. В таких милашек можно было даже влюбиться, но только на пару недель, а что делать с ними потом, оставалось вопросом, потому как привязывались они, будто дети, и всю последующую жизнь, после неминуемого разрыва, обвиняли женщину в их несостоявшихся мечтах и рухнувших надеждах. Откровенно говоря, это были просто халявщики, не желающие зарабатывать трудом, и мечтающие о том, чтобы кто-нибудь устроил их жизнь таким образом, чтобы при этом ничего не делать и уж конечно ни за что не отвечать. Они едва сводили концы с концами, при этом всячески демонстрируя свою независимость. На удивление таким людям везло, всегда находился кто-то готовый заплатить за ужин взамен на байки о серфинге и рассказы, о путешествии по Колумбии.
Далее следовали – 50 летние британцы, новозеландцы и австралийцы. Ни для кого не секрет, что самой большой проблемой этих страны было катастрофически малое количество женского населения. Ну а если к тому же мужчина не блистал красотой или деньгами, то ловить на своей родине ему точно было нечего. Здесь же они чувствовали себя королями. Загорелые дяденьки в белоснежных развивающихся на ветру легких рубахах, их под которых проглядывали тугие квадратики накачанных мышц, поначалу сбивали с толку любую девчонку. Но только не Алену, которая сразу просчитала, что ребята все они были недалеким, не добившимися к своим годам никакого успеха, слегка зависимыми от алкоголя бездельниками, шикарно проживающими тут на средства, полученные от сдачи внаем своих апартаментов в Лондоне, Сиднее и Веллингтоне. У каждого из них была симпатичная, преданная как собака, индонезийская подруга жизни, которая в отличие от европейских девушек, много не ела, места почти не занимала, и согласна была на все, лишь бы не жить со своими пятьюдесятью братьями, тетями и дедушками в одной комнате, на обочине дороги.
Четвертая категория жителей лагеря: это молодые влюбленные во все и всех, такие как ее новая знакомая Светка, дети 18–20 лет. Они искренне верили, что любовь повсюду, легко сходились и расходились друг с другом, не переживая неудачи, честно обожали океан, часами целовались и сутками торчали на волнах. Алена по настоящему завидовала им, понимая, что у них еще было время и на то, чтобы построить карьеру, и на то, чтобы выйти замуж, и на то, чтобы найти себя. От таких людей можно было заряжаться оптимизмом и верой в добро, они были светлые и легкие, их мысли приходили и улетучивались с такой скоростью, что Алена сомневалась, помнят ли они имена тех, с кем спят.
Ну и последняя категория: неопределившиеся, к которой она относила и себя. Это, по мнению Алены, были сложные и тяжелые люди. Такие особи приехали на Бали без определенной цели. В большинстве случаев им просто надоела их старая жизнь, и чтобы сдвинуть все с места, привести в порядок мысли и чувства, понять, наконец, кто ты и зачем, эти люди приехали сюда в поисках гармонии и спокойствия. Они хотели остановиться и поменять свою привычную обстановку, обрести новый опыт, подумать о старых отношениях, взвесить все, перегрузиться и установить свои взгляды на жизнь. Цель пребывания их на Бали была абсолютно понятна, а время не определенно.
Алена потягивала мохито и наблюдала за людьми. Какими бы не был весь этот народ, но в ближайшее время, все они будут ее новой семьей. Через них она откроет для себя новую страну, с ее специфическими обычаями и необычной религией. В самолете она читала о хинду. Интересно было то, что среди тысяч островов Индонезии, Бали был единственным островом поддерживающим эту веру и единственным же местом, которое ни разу в жизни не подвергалось никаким нападкам природы, в отличии от соседней мусульманской Явы и Суматры. Алена не верила ни в одну религию на планете, но факты подмечала.
