Стефани Перкинс - Анна и французский поцелуй
— Этьен. У меня комната этажом выше.
— А моя вот.
Я молча указываю на свою комнату, а мозг стрекочет: французское имя, английский акцент, американская школа. Анна смущена.
Он дважды стучит в дверь Мередит.
— Ясно. Тогда до встречи, Анна.
Этьен произносит моё имя как «Ан-ня».
Ту-дум, ту-дум. Сердце глухо бьётся в груди.
Мередит открывает дверь.
Пронзительный вскрик:
— Сент-Клер!
Мередит все ещё висит на телефоне. Ребята смеются, обнимаются, задают вопросы в один голос.
— Заходи! Как долетел? Когда ты приехал? Джоша видел? Мам, все, вешаю трубку.
Одновременно отключается телефон и закрывается дверь.
Я вожусь с ключом на ожерелье. За моей спиной две девочки в одинаковых розовых купальных халатах хихикают и что-то обсуждают. В другом конце коридора смеётся и голосит группа парней. Через тонкие стены слышен хохот Мередит и её друга. Моё сердце ухает, желудок вновь скручивается в узел.
Я все ещё новенькая. Я все ещё одна.
Сноска
1. Блюдо из провансальской кухни. Густая паста из измельченных оливок, анчоусов и каперсов («тапен» на провансальском наречии).
2. прибл. 2.13 м на 3.048
3. Мередит напоминает про межкультурное различие. По-американски "футбол" - это "soccer". А слово "football" у них обозначает "американский футбол".
4. Ла-Дефанс — современный деловой и жилой квартал в ближнем пригороде Парижа, западнее XVI округа, в департаменте О-де-Сен. Eго также называют «парижским Манхэттеном».
5. «Парсонс Пари» – известная школа искусства и дизайна.
6. Расстояние от Чаттануги до Атланты приблизительно 190 км на северо-запад
Глава 3.
Следующим утром я подумываю пойти на завтрак вместе с Мередит, но пасую и иду одна. По крайней мере, я знаю, где находится кафетерий (второй день семинаров по жизненным навыкам). Перепроверяю столовую карточку и открываю зонт «Хелло Китти». На улице моросит. Погода не делает скидок на первый школьный день.
Я пересекаю дорогу с группой болтающих студентов. Они не обращают на меня внимания, но мы вместе обходим лужи. Мимо проносится автомобиль размером с детскую игрушку Шонни и обрызгивает девушку в очках. Она ругается, и друзья начинают ее подразнивать.
Я отстаю.
Жемчужно-серый город. Пасмурное небо и каменные здания излучают схожую холодную элегантность, но я вижу лишь мерцание Пантеона1. Его внушительный купол и колонны устремлены ввысь, венчая район. Каждый раз как я вижу эту картину, мне трудно пройти мимо. Словно кусочек древнего Рима или, по крайней мере, Капитолийского холма. Из окна классной комнаты подобного вида не открывается.
Я не знаю назначение Пантеона, но думаю, скоро мне обо всем расскажут.
Теперь я живу в Латинском квартале или пятом округе. В моем карманном словаре написано, что это слово означает район. Здешние здания переходят друг в друга, изгибаясь вокруг углов с помпезностью свадебных тортов. По тротуарам гуляет множество студентов и туристов, вдоль дорожек тянутся одинаковые скамейки и декоративные фонарные столбы, густые деревья, окруженные металлическими решетками, готические соборы и крошечные блинные, стойки с открытками и украшенные причудливыми завитушками кованые балконы.
Если бы я приехала сюда отдыхать, уверена, город меня бы очаровал. Я купила бы цепочку для ключей с Эйфелевой башней, сфотографировала мостовую и заказала тарелку улиток. Но я приехала сюда не отдыхать. Я должна здесь жить, и чувствую себя такой маленькой.
Главный корпус школы в двух минутах ходьбы от дома Ламбер, общежития для младших и старших классов. Вход здания выполнен в виде великолепной арки и ведет во внутренний двор с ухоженными деревьями. Окна на каждом этаже обвивает герань и плющ, а в центре темно-зеленых дверей величиной в три моих роста вырезаны головы величавых львов. По обе стороны от дверей висят красно-бело-синие флаги — один американский, остальные французские.
Похоже на съемочную площадку «Маленькой Принцессы», если бы ее снимали в Париже. Неужели такие школы действительно существуют на свете? И как меня смогли сюда записать? Отец свихнулся, если верит, что мне здесь самое место. Я с трудом закрываю зонтик и толкаю одну из массивных деревянных дверей пятой точкой, как вдруг мимо меня протискивается мажор с прической аля серфер. Он задевает мой зонтик и бросает уничижительный взгляд: (1) я виновата, что у него терпение как у младенца, (2) из-за меня он промок.
2:0 в пользу Парижа. Вот так-то, богатейка.
С необычно-высокого потолка на первом этаже льются золотистые люстры и текут фрески с флиртующими нимфами и вожделеющими сатирами. В коридоре стоит слабый запах апельсинового чистящего средства и легко-стираемых маркеров. Я следую за скрипом резиновых подошв к кафетерию. Под ногами мраморная мозаика с узором из воробьев. В дальнем конце коридора, в нише у стены, стоят позолоченные часы, отбивающие час.
Школа одновременно пугает и впечатляет. Она должно быть для студентов с личными телохранителями и шетландскими пони2, а не тех, кто покупает большую часть гардероба в универмаге.
Хотя я видела кафетерий во время школьной экскурсии, все равно встала как вкопанная. В старой школе я завтракала в переоборудованном спортзале, отдающем запахом отбеливателя и бандажа. Ну знаете ли, длинные столы с заранее прикрепленными скамьями, бумажные стаканчики и пластиковые трубочки. За кассами дамы с сеточками на голове, которые могли предложить вам замороженную пиццу, замороженную картошку фри и замороженное филе, а стойки с газированной водой и торговые автоматы обеспечивали остальную часть моего так называемого питания.
Но здесь кафетерий больше напоминал ресторан.
В отличие от исторической пышности коридора комната была стильной и современной. Круглые столики из березы и растения в подвесных корзинах. Стены апельсиново-лаймового цвета. Элегантный француз в белом шеф-поварском колпаке падаёт множество различной еды, выглядящей подозрительно свежей. На выбор несколько видов напитков в бутылках, но не кола с высоким содержанием сахара и кофеина, а соки и дюжина разновидностей минеральной воды. Есть даже отдельный стол для кофе. Кофе. Я знаю в «Клермонте» парочку маньяков, которые убили бы за возможность пить кофе в школе.
