Елена Квашнина - Работа над ошибками (СИ)
— А ничего, — мальчик широко улыбнулся и благосклонно пояснил:
— Мне скучно. Здесь еще мало кто живет. А пацанов и вообще нет. Ты тогда сказала, что у тебя брат имеется. Ну, и где он?
Я смотрела на Ивана. Его ведь Иваном зовут? Смотрела внимательно, поскольку раньше, оказывается, не разглядела его. Он казался не очень высоким, но крепко сбитым. Широкие плечи. Круглое лицо. Короткие, чуть вьющиеся на концах темные волосы. Ну, совсем не похож на моего брата. Никита выше, тоньше. Бабушка всегда говорила, что Никита у нас изящный. Я, правда, не знала, что это такое — изящный. Но само слово мне нравилось.
Ивану надоело ждать моего ответа и он подошел ближе. Мамочка моя! А глаза-то у него какие! Я таких раньше и не видела. Цвет был слишком необычен. И серые, и синие одновременно. Темные. Не серо-голубые, а именно серо-синие. Два этих цвета перемешивались, переливались один в другой, как перламутр. И всю эту невероятность окружали короткие, но очень густые черные ресницы. Вылитый принц из сказки про Золушку. У меня даже дыхание перехватило. Я замерла, восхищенно таращась на Ивана.
— Ты что, оглохла? Где брат-то? Или наврала?
— Ничего я не врала, — обида моментально наполнила меня. — Я вообще никогда не вру. Ясно?! А Никита в пионерлагере. До осени.
— А-а-а… — разочарованно протянул Иван. Со скучающим видом огляделся по сторонам. И вдруг подошел, сел рядом. Я просто онемела. Кто я и кто он? Я маленькая, он большой, я девочка, он мальчик. У нас на Сретенке от старших мальчиков можно было получить подзатыльник, подножку или пинок. Из них никто и никогда не сел бы поболтать с малышней.
— Расскажи про своего брата! — потребовал Иван.
Я вздернула брови. Ну, ничего себе! Тоже мне командир выискался! Не буду ему про Никиту рассказывать. Пусть не приказывает. Но Иван с интересом заглянул мне в глаза, и я забыла о своем намерении молчать. А через час мы уже довольно весело болтали.
Иван вытянул из меня все, что можно было узнать о Никите. Я же получила такую кучу сведений, переварить которые сразу не смогла бы ни за какие коврижки. В голове образовалась настоящая каша. До школы надо ехать на автобусе, а новую построят только к следующему году. Еще здесь будет много домов, магазины, прачечная, химчистка, парикмахерская и клуб. Зато в поликлинику придется ездить аж в Царицыно. Да! Какую-то АТС скоро построят. Что такое АТС я не поняла, но спросить постеснялась. Решила узнать у Никиты, когда он вернется. Почему не у родителей? Они так устали от моих вопросов! Их просто трясти начинало, едва на моем лице появлялось вопросительное выражение. И теперь я мучила своим любопытством брата.
Пока я прикидывала, у кого еще можно получить необходимые ответы, Иван рассказывал, что вокруг много оврагов, есть болота и даже речка Чертановка, которая образовывает большие пруды. В этих прудах разводят зеркальных карпов. И он с отцом уже ловил здесь рыбу. А за большим оврагом, в Москворечье, есть настоящий кинотеатр. «Мечта» называется. И есть детская музыкальная школа, куда будет ходить сестра Ивана — Лидка.
— Лидка тебе ровесница, — бросил Иван презрительно. — Будет с кем играть в разные там… куклы. Только она дурочка и плакса.
Я удивленно воззрилась на него. Почему он такой грубый? Он что, не любит сестру? Меня Никита любил, старался не обижать. Уж дурочкой не называл точно. И плаксой… И вообще у нас в семье не обзывались. Папа, правда, иногда был слишком суровым и резким, но некрасиво разговаривал только с бабушкой и дедушкой. Со всеми остальными вел себя вежливо. Да… А если эта Лида на самом деле плакса? Тогда я лучше буду играть с Никитой в войну.
Молчание затянулось. Мне нечего было сказать Ивану. И он словно язык проглотил. Нас выручила моя мама. Она вышла за мной на улицу.
— Принеси завтра вечером щенка, ладно? — сказала я на прощание своему новому знакомому. В ответ он неопределенно передернул плечами.
Я ждала его весь следующий вечер на ступеньках крыльца. Но он не пришел. И еще два дня не приходил. Мне уже и ждать надоело. А в пятницу он вдруг появился. Не один. Привел с собой сестру. Щенка тоже принес.
Меня просто распирало. Не знала, за кого ухватиться: за щенка или за Лиду? В конце концов щенок перевесил. Потому, что с Лидой оказалось не очень интересно. Хорошенькая девочка с такими же, как у брата, глазами и темными кудряшками. Прямо маленькая принцесса. Но стоило ей открыть рот… Она неприятно шепелявила и разговаривала, будто конфетку сосала. Сюсюкала, как бабушка говорит. Щенок у нее был щеночечком, Иван — Ванечкой, мой нос — носиком. То, что она плакса, заметно не было ни капельки. Лида всем восторгалась и всему умилялась. И я тут же про себя обозвала ее Лидусей. В разговоре у меня случайно это вырвалось. Испугалась. Думала, она обидится. Но ей наоборот понравилось. Наверное, потому что брат называл ее Лидкой.
А этот самый брат, услышав «Лидуся», ехидно усмехнулся и одобрительно мне подмигнул.
Время пролетело быстро. Пора было прощаться. И мы договорились в воскресенье поиграть с Лидой, а после обеда втроем перелезть через забор и побродить по стройке. Это Иван предложил. Мне понравилось. А вот Лидусю пришлось уговаривать. Но я очень постаралась и уговорила. Стройка — это же интересно.
Весь субботний день я вела себя изумительно, мои родители придраться ни к чему не смогли. Дорогу в детский сад и обратно вынесла безропотно. Жалоб от воспитательницы не поступило ни одной. Лицо и руки, платье и чулки к вечеру остались чистыми. Волосы не растрепались. Это несказанно удивило маму. Еще больше ее удивила моя покладистость. Дома за весь вечер я не сделала ни одной попытки наперечить или уйти без спроса.
И все для чего? Чтобы в воскресенье мне разрешили погулять одной. Мне разрешили. Так что? Иван с Лидусей не вышли. Я уже знала, где они живут. В третьем подъезде. На втором этаже. Сорок седьмая квартира. До обеда прослонялась под их окнами, забыв, что ушла за дом и мне за это может здорово влететь. Но зайти к ним так и не решилась. Они еще не познакомили меня со своими родителями. Бабушка утверждала, мол, так можно попасть в неловкое положение самой и доставить неприятности окружающим. Вот и не решилась, хотя меня и распирало желание видеть своих новых друзей.
После обеда я опять ждала их на улице, а они все не появлялись. И тогда я решила идти на стройку одна. Конечно, в одиночку делать это совсем не хотелось. Уж больно страшно одной-то! Но не пропадать же окончательно воскресенью?!
Через забор перелезать не пришлось. И я тихо радовалась этому. В заборе нашлось место, где были оторваны две доски — образовалась хорошая дыра. Я пролезла в эту дырку, даже не зацепившись платьем.
