Предатель. Ты променял меня на бывшую (СИ) - Верди Алиса
Теперь-то я знаю, кто это был. И никакая это была не работа.
Если бы я тогда прислушалась к своим ощущениям, к своей интуиции, сейчас для меня его признание не было бы таким неожиданным.
И что? Смогла бы я что-то изменить?
Иду на кухню и наливаю стакан воды. Пью его до дна в попытке избавиться от сухости во рту.
Что же мне теперь делать?
Нет, я не пропаду. У меня есть работа. Я, конечно, не бог весть сколько зарабатываю, но на жизнь нам с Темой хватит. Да и я не думаю, что Юра оставит нас без денег, он не такой.
Ага, не такой. Ты, Мила, и про другую женщину тоже думала, что он не такой, а что в итоге?
У нас есть общее имущество, нажитое в браке, так что с голой задницей и на улице я точно не останусь. Но дело не в этом.
Как я буду жить без половины своей души? Без половины сердца?
Я провожу взглядом по нашей уютной кухне. Мы все тут делали вместе. Помню как мы до хрипоты спорили по поводу плитки для кухонного фартука.
Юра ничего не оставлял без своего контроля и хотел тоже лично во всем участвовать. И мне нравилось это. Нравилась его включенность.
Наверное, если бы он сказал: “Да мне пофиг, бери какую хочешь”, я бы расстроилась. Потому что я хотела, чтобы нам обоим все нравилось.
Этот дом — наше общее уютное гнездышко, где должно быть тепло, красиво и хорошо. Куда приходишь после сложного и напряженного дня. Где расслабляешься и отдыхаешь душой и телом.
Поэтому мне нравилось, что у него было свое мнение, даже если оно отличалось от моего. Нравилось, что для него это тоже важно. Нравилось, что ему не наплевать.
И к чему это все было?
Я смотрю на эту самую плитку и чувствую, как по лицу текут слезы.
Теперь Юре пофиг на плитку. Пофиг на наш дом. Пофиг на свою семью.
Он не с нами. Больше нет.
Куда он поехал? К ней?
В душе бьется трусливая мыслишка, что, может, не надо было его отпускать? Ведь он именно этого от меня ждал, да? Он хотел, чтобы я его удержала. Помогла ему справиться. Не хотел уходить.
А я не помогла. Он открылся, а я его оттолкнула. Может, я сделала это зря?
Нет, не зря. Силой и уговорами разве мужика удержишь? Да, может, удержать и смогла бы, но как бы я сама себя чувствовала при этом? Зная, что вот он — сидит рядом со мной, остался из чувства долга, а сам в это время думает о другой?
Нет, пусть уж лучше идет к ней, чем такое!
Сердце сжимается от боли, когда я представляю, как он появляется на ее пороге с чемоданом. Той, незнакомой чужой женщины.
Как она счастливо бросается ему на шею. Как они, начиная целоваться еще в прихожей, заваливаются на кровать в спальне.
Что ж, он выполнил договоренность. Не стал изменять за спиной. Теперь, наверное, можно, да?
Представляю, как эта сука сейчас обрадуется! Как будет торжествовать!
Как просто она выиграла! Влегкую. Просто взяла и забрала моего мужа.
Мужа, с которым я прошла огонь и воду. Которому я помогала с открытием его дела, поддерживала, переживала вместе невзгоды и трудности, любила, заботилась, гладила рубашки, готовила его любимые блюда, радовала всякими мелочами.
Мужа, который был моей опорой и надежной стеной. Моим родным человеком, моим лучшим другом. Мужа, который каждый день делал меня счастливой.
Она его просто забрала.
А я отдала.
А что я могла сделать?..
Что вообще можно сделать с мужчиной, который любит другую?
Глава 5
Первая ночь без мужа проходит ужасно. Я просто не могу спать одна.
Кровать слишком большая и пустая. Подушка рядом все еще хранит запах его парфюма. И от мысли о том, где он сейчас спит, я тихонько подвываю.
Слезы то перестают, то текут с новой силой. Внутри все крутит.
Я беру подушку и плед, и иду спать на диван в гостиной. Но мысли не дают уснуть и тут. Лишь под утро удается слегка поспать, да и то сон поверхностный и тревожный.
Утром на меня из зеркала смотрит чудовище. Умываюсь холодной водой, а потом достаю лед из морозилки и прикладываю к опухшим глазам. Не знаю, поможет ли.
В горло ничего не лезет. От попытки проглотить хоть кусочек, желудок протестующе сжимается. Пью только кофе.
На душе такая тоска, что вообще ничего не хочется. Я не знаю, как себя собрать.
Но мне нельзя раскисать. Я ведь не одна, у меня ребенок.
Нужно ехать к маме и забрать Темку.
Мы периодически отвозим его на выходные к моим или Юриным родителям, чтобы он пообщался с бабушками и дедушками.
Обычно муж забирает его в воскресенье вечером, но я решаю не ждать до вечера.
Мне ведь придется самой ребенку все объяснять, да?
Козел, и это на меня повесил! Может, пусть сам едет, забирает и объясняет?
Нет, лучше я. Пошел он! И без него справлюсь! Он, наверное, со своей школьной шалавой время проводит. Мы ему теперь не интересны.
Когда подъезжаю к дому родителей, внутри все сжимается. То еще предстоит объяснение!
— Ой, Мила! А мы только оделись и хотели в парк идти… — говорит мама, открывая мне дверь. — Что же ты не предупредила, что раньше заедете… Ой! Ну-ка зайди! Что это с тобой? Плакала? Мил, случилось что? — тут же пугается она.
— Мама! — меня тут же обхватывают тоненькие детские ручки.
Я тоже обнимаю своего малыша, наклоняю и утыкаясь носом в макушку.
Вот оно — мое счастье, ради которого стоит жить.
— Мы сейчас поедем домой? — заглядывает мне в лицо сын. — Я думал, папа вечером заедет… Мы хотели на качелях покататься!
— Тем, с дедушкой идите, покатайтесь, — тут же ориентируется моя мама, а нам с твоей мамой нужно поговорить. Да, ведь, Мил? Пусть идут?
— Да, — киваю я, вымученно улыбаясь.
В коридоре появляется мой отец. Он бросает на меня быстрый внимательный взгляд и говорит:
— Конечно. Тем, только мячик еще возьмем. А то вдруг нам с тобой надоест на качелях качаться?
— Да! Точно! Будем играть в футбол! Меня папа научил, так что я умею. Папа лучше всех играет! Дедушка, а ты за какую команду болеешь?
Тема с моим папой выходят из квартиры, а мама тащит меня на кухню.
— Что? — тут же вцепляется она в меня цепким взглядом.
— Мы с Юрой разводимся, мам, — вздыхаю я, стараясь держать себя в руках и не зарыдать от боли и отчаяния.
Произносить это вслух оказывается очень нелегко. И я уже чувствую, как помимо воли горло сжимает колючий болезненный ком.
— Ох! — мама всплескивает руками и прижимает их груди. — Батюшки! Как же так?
— Ну, вот так.
— Эмилия, у вас же ребенок! Темка — он же маленький еще! Ему папа нужен и мама! Одумайся!
— Да, мам, дело не во мне, — прижимаю я руку ко лбу.
Горячий какой-то. Может, у меня температура?
— Ох, Юра что ли решил развестись? — она вновь хватается за сердце. — Но мужики же редко первыми хотят развода! Неужели, довела ты его?
— Нет, мам, развод потребовала я.
— Ничего не понимаю! Ты с ума сошла, что ли? Он же у тебя не муж, а золото! Такого специально будешь искать — не найдешь! Что стряслось-то у вас?
— Юра любит другую, — говорю я, а у самой сердце сжимается от боли.
— Ох! — мама плюхается на кухонную табуретку.
Какое-то время сидит и молча хлопает глазами, пытаясь осознать услышанное.
— Да с чего ты взяла-то? Не верю я в это! Юра не такой! Я его хорошо знаю, он мне как сын. Он очень хороший и ответственный. Он не будет такой ерундой заниматься!
Я молчу. Не потому, что мне нечего сказать, а просто горло так сдавило, что и слова вымолвить не могу.
— Слушай, тебе, наверное, какие-то “доброжелатели” на него наговорили, да? Подружки? Вон, Валя твоя, скорее всего. Не зря она мне никогда не нравилась. Давно на Юру твоего глаз положила. Небось, к рукам его прибрать хочет, вот и навесила тебе лапши на уши, а ты и поверила, да?
— Нет, мам. Валя тут не причем. Юра сам мне это сказал, — шепчу я.
— Что, что сказал-то? — не верит мама.
— Что он любит другую.
— Ох, батюшки! — мама вновь всплескивает руками. — Слушай, у мужиков такое бывает. Особенно в среднем возрасте. Юре-то только тридцать четыре, но, может, просто раньше у него этот кризис начался, а? Они часто на каких-нибудь молодух западают. Эти дураки так стремятся избежать старения, доказать себе, что они еще ого-го!
