Кристина Лорен - Прекрасное начало
«Ты хочешь секса, ты получаешь его на моих условиях. Сегодняшняя ночь, Миллз. На самом деле,» сказал он, показывая свою самодовольную улыбку, «сегодняшняя ночь – последняя ночь, когда я трахал тебя с этой фамилией.»
Сейчас я не могла не обратить на это внимание. «Мы еще не определились точно насчет этого, Райан. Я всё еще рассматриваю варианты Хлои Майан и Беннетта Риллз.»
«Скажи мне, когда будешь готова получить его, Хло.» Он ловил мой взгляд в течение нескольких тихих ударов, а затем наклонился достаточно близко, и всё, что я должна была сделать, наклониться вперед на дюйм и поцеловать его. Я начала, но он вдруг стал вне досягаемости. «Когда ты говоришь, ‘пожалуйста, Беннетт, мне нужно это’ я трахаю тебя так, что после этого тебе тяжело сидеть в течение нескольких дней.»
Мой рот открылся и закрылся несколько раз, не проронив ни слова. С понимающей ухмылкой Беннетт вернулся к приготовлению бутерброда.
Он не стал надевать свою рубашку, поэтому его торс, казалось, простирался целые километры. Его кожа была гладкой, даже загар от бега без рубашки под весенним солнцем. Мышцы на его руках разбухли и напряглись, когда он открывал банку с горчицей, после он открыл серебряный ящик, чтобы достать нож, и открыл упаковку хлеба. Это были такие простые движения, но наблюдение за ним было действительно похоже на грязное и лучшее порно. Я любила его предплечья, любила его волосы, загорелую кожу и гору мышц.
Боже, что за мудак.
Я увидела, как он вытащил свой язык и облизнул губы. Его волосы были в беспорядке и тяжело лежали на его лбе. Когда я мельком глянула на его тело, я увидела одну реакцию, которую он никак не смог скрыть. Его член всё еще сильно прижимался к его боксерам.
Милостивый Иисус.
Я открыла свой рот еще раз и, не глядя на меня, он слегка наклонился в мою сторону, чтобы его ухо было ближе к моему рту. Я глубоко вздохнула и зажмурилась.
«Беннетт…?»
«Ты что-то сказала?» спросил он. «Я не очень хорошо слышу тебя.»
Сглотнув, я прошептала: «Пожалуйста.»
«Пожалуйста что?»
Пожалуйста, Беннетт, иди нахрен, хотела произнести я. Но кого я обманываю? Я хотела, чтобы он трахнул меня. Так что я сделала глубокий вздох и призналась, «Пожалуйста, Беннетт, мне нужно это.»
Крах произошел еще до того, как я полностью поняла, что произошло: одним взмахом руки Беннетт скинул всё с кухонного столика, и всё, что он взял из холодильника, с грохотом полетело на пол. Стекло разбилось, а нож слетел по плитке и врезался в плинтус. Беннетт поместил меня под собой, извиваясь, чтобы закрыть мой рот, засунув язык в мой рот, чтобы дать мне удовлетвориться его глубоким и освобожденным стоном.
Это больше не было игривым, нежным или осторожным. Одной своей рукой он держал меня над кухонным уголком из холодного мрамора, сильно нажимая на мою грудь. Второй рукой он раздвинул мои ноги шире и с нетерпением стянул с себя боксеры. И прежде чем я успела сказать, как сильно я его хочу, как жаль, что я его так подразнила – потому что я действительно сожалела, и что-то при наблюдении за ним дико и приятно испугало меня – он легко вошел в меня так глубоко, а затем также быстро вышел, отлично двигая бедрами и наказывая меня острой болью.
Уменьшая вес своей руки на моей груди, он схватил меня за ноги, встал на шаг ближе, раздвинув плечи, и попал в эту точку так глубоко, что я почувствовала его силу аж до самого позвоночника. Он провел руками вниз по моим бедрам, придерживая меня, пока трахал, запрокинув голову и испытывая свое удовольствие прямо сейчас. Уголок был достаточно крепким, чтобы выдержать силу наших движений, я подтянулась еще повыше, сжимая края уголка, чтобы он смог войти в меня еще больше. Этого не было достаточно; мне нужно было больше и глубже, и влажнее, и грубее. Он сказал, что я не смогу заниматься с ним этим в течение нескольких дней, и он знал лучше, чем кто-либо, что его прикосновения были единственной вещью – единственной – которая могла сохранить меня от расстройства в урагане стресса. Я должна была почувствовать его глубже внутри себя, чем когда-либо, и я была одержима идеей, что я так или иначе смогу сделать это.
«Господи, ты чертовски мокрая,» простонал он, открывая глаза, и посмотрел на меня. «Как я могу удержаться от занятия сексом с тобой? Ты никогда не поймешь, насколько мне это нужно.»
«Тогда почему?» спросила я. «Почему, скажи мне, мы не можем?»
Он наклонился, держа мои ноги и прижав мои бедра плотно к груди. «Потому что это единственный раз в моей жизни, когда я буду в состоянии остановиться и замедлиться, чтобы просто насладиться присутствием тебя рядом с собой.» Он сглотнул воздух, а затем облизал кожу на моей шее; его язык, его зубы, его прикосновения были как огонь. «Я не хочу все время думать о том, где бы я смог остаться с тобой наедине в течение 10 или 15 минут или часа. Я не хочу возмущаться всеми, кто будем заставлять держаться нас на расстоянии, пока мы будем праздновать,» сказал он, медленно задыхаясь. «Я одержим тобой, я одержим этим. Я хочу показать тебе, что могу сдерживаться.»
«А что если это не то, чего хочу я?»
Беннетт зарылся лицом в мою шею и замедлился, но я знала его тело достаточно хорошо, чтобы догадаться, что он был просто на грани кончить и достигнуть точки невозврата. Он лег напротив меня, обнаружив это место и ритм, который отвлек меня от моего вопроса и заставил чувство тяжесть между ног.
Я оказалась в ловушке под ним, и он начал ориентироваться на свое удовольствие, вставляя в меня и высовывая, трахая меня, пока я не обхватила его плечи или вонзила в него ногти получая свое удовлетворение. Моя спина размякла, а столешница была такой твердой и холодной для моей спины, но его движения заставили меня не волноваться об этом. Я могла быть от этого в синяках, но это не имело значения. Я не хотела ничего больше, кроме того, чтобы валяться под ним, когда он был во мне, а после падал на меня.
Когда наступил мой оргазм, ощущением, захватившим мое тело, был серебристый трепет, размягчивший мою кожу, скользивший по мне, пока я не была уверена, что смогу справиться с ощущением полноты, и в то же время разорения. Я закричала, потянув его к себе с необходимостью чувствовать его полный вес надо мной.
Его движения ускорились и дико увеличились, после чего он изогнулся. «Черт!» закричал он, его голос эхом отдался от сводчатых потолков, когда он кончил, замирая и вися надо мной. «Черт!»
Несмотря на холод столешницы, мы были потные и запыхавшиеся. Беннетт приподнялся и продолжил двигаться, понемногу сбавляя темп. Как будто он не хотел останавливаться, даже если он и должен был, но он отодвинулся и посмотрел на покраснения моей кожи.
