Эффект Гирлянды (СИ) - Фэн Тезий
Он взял меня за талию, и легко, словно я ничего не вешу, приподнял, усаживая на стол. Посуде пришлось потесниться. Полы халата распахнулись в стороны — словно открылся занавес в театре, приглашая единственного зрителя принять участие в пикантном спектакле. Я увидела, как глаза Тима вспыхнули от сжигающей его страсти. Я попыталась сжать ноги, но любимый оказался проворнее и сильнее. Его тело оказалось между моих коленей, не позволяя им соединиться. Мужские пальцы заскользили по моей шее, сдвигая ворот халата в сторону и оголяя плечи. Ну уж нет, так не честно! Я решила мстить и стала расстёгивать пуговицы на его рубашке. Какие же они мелкие. Неудобно пропихивать их на ощупь. Пока я мучилась, Тим уже принялся стягивать с меня халат. Пришлось отвлекаться от его рубашки, позволяя освободить мои руки из рукавов. Халат сполз до талии. Посуда жалобно звякнула, напоминая о себе. Чёрт с ней.
Тёплые пальцы чертили тайные знаки на моей спине, заставляя выгибаться и стонать. Он изучил все мои волшебные места, не глядя находит самые чувствительные точки. Наконец у меня получилось справиться с пуговицами. Потянула рубашку вниз, освобождая из плена одежды разгорячённый мужской торс. Тим качнулся вперёд, наши тела соприкоснулись, обдавая друг друга жаром. Я хотела обхватить его шею руками, но Тим вдруг отстранился на секунду, посмотрел пьяным диким взглядом и затем припал губами к ложбинке между моими грудями.
О боже, нет! Я ощущала одновременно и расслабленность, и напряжение. Внутри меня звенела какая-то струна, вызывая вибрацию по всему телу. Меня начало трясти от переполняющих эмоций. А его руки уже принялись обследовать всё моё тело, то крепко сжимая груди, то нежно лаская лопатки, то спускаясь по животу вниз. Под его ласками все мои места становились волшебными.
Я судорожно цеплялась за его волосы. Тим! Тим, что же ты делаешь?! Нежные губы и упругая, щетина — два магических компонента, заставляющие меня задыхаться и стонать. Волосы на его лице, к счастью, не такие жесткие, чтобы ранить мою кожу. Когда же он успел отпустить растительность?
Ладони заскользили по моим бёдрам, бесстыдно задирая подол халата. Пальцы чертили магические символы на внешней стороне бёдер. Теперь на внутренней. Опять на внешней. Мои стоны и беспомощность только распаляли его. Я поняла, что ещё немного и просто сойду с ума, но неожиданно он прерывает сладкие пытки. Руки подхватывают меня под ягодицы и отрывают от стола. Легко, словно пушинку. Мне не спастись и не вырваться из плена этих сильных рук. Он потянул пояс шлафрока, каким-то чудом оставшимся ещё на теле, оголяя меня полностью.
Обхватываю ногами его бёдра, а руками — шею. Мой могущественный волшебник уносит меня в комнату. Наши тела снова соприкасаются, обжигая друг друга. Запах его сильного тела сводит с ума. А потом… Потом было то, что невозможно описать словами. Магия чувств переплела наши сознания и тела в одно целое и унесла в какое-то измерение, где мы умирали и возрождались вновь…
Второй день
— Юля! Юля, вставай! Мы проспали на работу!
Крик безжалостно выхватывает меня из тёмной пучины сна. А где же нежные пробуждающие поцелуи? Где утренние сладкие объятья? Где кофе в постель?
— Вставай, пожалуйста. Ты вчера заснула, а я взял на себя смелость и постирал в машинке твои вещи. Всё высохло, можешь надевать. Пока ты душ будешь принимать, я сделаю кофе и бутерброды и вызову такси, а то ты не успеешь.
Зачем мне свежевыстиранные вещи? Я надену другие. Сползла с кровати. Увидела зеркало. Зеркало увидело меня. Оба ужаснулись. Если Тим не испугался при виде меня такой — это любовь! Или очень плохое зрение? Или психическое отклонение?
Так! Надо одеться. Шкаф. Тут вот на полочках лежало моё бельё. Где оно теперь? Вижу только футболки и трусы Тима. На фиг нужно было всё перекладывать?
А вот и сам хозяин квартиры. Глаза блестят от счастья, губы улыбаются. Пытаюсь спросить его, а он этими губами целует меня и не даёт ничего сказать. Так тесно прижимает к себе, что я нижней частью живота ощущаю его… любовь ко мне. Напряжённая такая любовь, твёрдая. Может, ну её к чёрту эту работу?
Не давая опомниться, Тим хватает меня в охапку и тащит в ванную. Ну хорошо, развратник, пусть это будет в ванной, я ж не против. Уже расслабилась, предвкушая наслаждение, а он включает душ и пихает меня под струи воды. Охладись, Юлечка. А сам убегает. Эх, нет в жизни счастья. Только размечталась!
Быстро приняла водные процедуры, начала сушить волосы.
— Юля, быстрее! А то ты и на такси не успеешь!
Надела высохшие вещи, иду на кухню. Тим такой весь красивый, причёсанный, в новом пиджаке суетится у стола. Пара бутербродов с икрой и свежесваренный кофе.
— Хотела спросить насчёт своей одежды, — бормочу я, одновременно пытаясь прожевать бутерброд. — Куда ты всё дел, и зачем?
Он смотрит на меня удивлённо, словно не понимает вопроса. Нет, он и правда не понимает. Куда-то дел мои вещи и, похоже, не помнит. До меня стало доходить, что с Тимом происходит что-то неладное. Вчера встретил меня странно, словно я и не жила с ним все эти месяцы, а явилась только что из его эротических фантазий. И эти его изощрённые ласки, и какое-то безумное возбуждение.
— Скажи честно, дорогой, ты вчера употреблял алкоголь или какие-нибудь наркотические препараты?
— Юля, ты задаёшь такие вопросы… я не понимаю. Для меня это всё очень неожиданно… Нет, я безумно рад, но в голове всё перемешалось. Я год мечтал о тебе, понимаешь?
Я видела, что он очень волнуется. Вот на стул сел, потом вскочил. Сейчас признается, что у него с головой непорядок. И тут не кстати запищал его телефон. Тим схватил трубку.
— Да… сейчас спускается, — ответил он и отключил аппарат.
— Давай вечером поговорим? Ты ведь приедешь? Там такси у подъезда уже заждалось. Белое «Рено», номер пять-пять-один.
Глаза любимого мужчины смотрели на меня с такой надеждой и мольбой, что я растерялась.
— Хорошо. Вечером поговорим.
Я вышла в коридор. Тим помог надеть плащ, подал сумку. Я взялась за ручку двери.
— Я помню, что ты не хотела слушать объяснения, но теперь ты здесь, и я могу сказать: с Ликой у меня ничего не было, правда. Это глупая шутка, которая вышла из-под контроля.
— Лика? Кто это? — я застыла на пороге, хлопая глазами, как дура.
— Я люблю тебя и никогда не изменял.
