Темный полдень - Весела Костадинова

"Надо было остаться в том селе," — я продолжала ругать себя за эту городскую беспечность. В голове вспыхивали мысли: «Подумаешь, какая разница? Сошла бы там, переночевала, утром бы пошла в деревню… а вместо этого я теперь здесь, одна, на безлюдной дороге, идущая по грязи, в никуда». Холодок промозглого ветра, тянувшегося с леса, пробирался сквозь насквозь мокрую одежду, вызывая дрожь и ещё большее чувство одиночества.

Горький привкус реальности смешивался с дождём, и я чувствовала, что сбежать от этой ситуации просто так не выйдет. Как бы я ни мечтала о сигарете или рюмке чего-нибудь крепкого, это не могло помочь. Оставалось только идти, шаг за шагом, в надежде, что впереди меня всё-таки ждёт хотя бы кров и сухие вещи.

Жутко хотелось заплакать, может даже повыть. Я глянула на небо, затянутое тучами и передумала — луны все равно нет — толку-то от моего воя.

Внезапный шум колес разорвал тишину, заставив меня резко обернуться. Я даже не успела толком понять, что происходит, когда старая, ржавая "девятка", лишённая одной фары, пронеслась мимо, окатив меня волной холодной, грязной воды. Я едва успела вскрикнуть и отскочить в сторону, но было уже поздно: нога подвернулась, и я с размаху упала на землю. Хорошо хоть, что попала в траву, что густо росла на обочине, а не в глиняную кашу на дороге.

Сидя на мокрой траве, чувствуя, как холод и грязь пропитывают одежду ещё больше, я потерла подвернутую ногу, сдерживая рвущиеся наружу слёзы. Это был тот момент, когда мир словно издевался надо мной.

Но самое плохое было то, что девятка затормозила и медленно двинулась в моем направлении задним ходом.

— Эй, подруга, — высунулось из окна лицо молодого парня с наглой усмешкой, — прокатимся с ветерком.

— Езжай куда ехал! — огрызнулась я, пытаясь подняться на ноги. Спину тут же прострелило жгучей болью.

— Ах ты, шалава городская! — парень внезапно высунулся в окно и… ударил меня по голове недопитой бутылкой с пивом.

Боль была резкой, оглушающей, мир перед глазами затрясся, и всё потемнело. На миг показалось, что это какой-то страшный сон, что всё это не может происходить на самом деле. Я опустилась на колени, касаясь головы рукой, чувствуя липкую жидкость — кровь смешивалась с пивом. Гулкий звон в ушах не давал сосредоточиться, и мир казался чужим, как будто он окончательно потерял свои границы.

Это была не я. Это не могло происходить со мной.

— Эй, ты что творишь? — зашипел на спутника водитель, — она ж тут сдохнет, потом отвечай за шаболду.

— Так давай с собой возьмем и где-нить выбросим.

— Да ну ее на хер, — махнул рукой водитель, вдавливая педаль газа и снова окатывая меня грязью.

Девятка умчалась в ночь, оставив меня прямо на обочине с подвернутой ногой и залитыми кровью глазами.

Блядь! Блядь! Блядь! Влипла по самые гланды!

Я обтерла рукой лицо, чувствуя, как шумит в ушах. Попыталась подняться, но тут же тяжело осела в мокрую траву, и от столкновения с землёй боль в спине снова прострелила всё тело.

Оставшиеся силы будто вытекли из меня вместе с кровью. Сердце забилось быстрее, а в голове вдруг разом пронеслись все самые страшные мысли. Панический ужас нахлынул волной. Я огляделась, но кругом была только тьма, которую резал дождь. Понимание того, что здесь, на этой богом забытой дороге, я и загнусь, захватило меня целиком. Каждая попытка встать приводила к одному результату — мне становилось все хуже.

Я упала теперь уже на спину, ощущая потоки воды на своем лице. Мысли начали путаться. Образы прошлого — мои ошибки, разрушенная карьера, несбывшиеся мечты — все это всплывало в голове, накладываясь на настоящую, жуткую реальность. И вместе с этим шло осознание: если я останусь здесь, на этой грязной, безлюдной дороге, если мне не удастся подняться, меня просто найдут утром — окоченевшую, мокрую, с пробитой головой, лежащую в луже, как безымянное тело, которому никто не захочет сочувствовать.

Я закрыла глаза, дрожа от холода и страха, чувствуя, как силы покидают меня, но неожиданно что-то изменилось. Сквозь шум дождя, едва уловимый, на самой грани восприятия, послышался странный шорох. Он доносился со стороны леса — тихий, настораживающий, как будто кто-то или что-то осторожно пробиралось между деревьями.

Я открыла глаза, но темнота была густой и непроницаемой, только мокрые силуэты деревьев вырисовывались вдали. Шорох усиливался, казалось, что он приближается, хотя я не видела ничего, что могло бы его издавать. В животе сжалось от страха, кровь застыла в жилах. Сердце билось как сумасшедшее. Я пыталась вглядеться в тьму, но лишь ещё больше терялась в ночной завесе.

И вдруг, между деревьями мелькнуло нечто, что невозможно было определить — лишь неясное, расплывчатое очертание, словно тонкая тень промелькнула среди стволов. Шорох стал более отчётливым, переходящим в нечто подобное шепоту, словно кто-то говорил, но слова были неразборчивы. Мокрые ветви деревьев зашевелились, будто кто-то тяжело двигается в их глубинах.

Я замерла, чувствуя, как адреналин впрыскивается в кровь, но тело отказывалось двигаться. Меня охватил парализующий страх. Шёпот усиливался, становился многоголосым, неразличимым, будто несколько голосов говорили одновременно, но каждый из них был слишком тихим и зловещим. И тогда я поняла — это не случайный звук. Кто-то был здесь. Или что-то.

Мне хотелось закричать, но парализующий ужас лишил меня такой возможности. Что-то темное, опасное и злое таилось за высокими стенами елей. Что-то, наблюдающее, выжидающее.

Новый звук колес разорвал тишину, однако отползать с дороги у меня сил не было. Сжавшись в клубочек, я только и смогла, что замереть, то ли надеясь, что меня не заметят, то ли на то, что увидят и окажут помощь.

Сердце колотилось, от страха дышать стало тяжело, но двигаться я так и не смогла. Звук мотора гулко отозвался в ушах, и вот машина уже совсем рядом. Казалось, что она вот-вот наедет, но в последний момент раздался резкий скрежет тормозов, и машина остановилась всего в нескольких метрах от меня. Свет фар ослепил, но в этом свете было нечто спасительное — словно жизнь вдруг дала мне еще один шанс.

Дверь машины с хлопком открылась, и я услышала тяжёлые шаги по раскисшей дороге. Шум дождя заглушал всё, но голос, прорезавший тьму, был удивительно спокойным:

— Эй! Ты в порядке?

Я не сразу поняла, что обращались ко мне. Словно через толщу воды, я подняла голову, глаза заслезились от света