Морально безнравственные - Вероника Ланцет
Это так чуждо... Чем больше я там сижу, тем больше людей вижу. Кажется, я никогда в жизни не видела столько людей. Словно зачарованная наблюдаю за тем, как они идут по своим делам, вероятно, на работу.
Когда уже почти девять, я выныриваю из своих размышлений и спрашиваю, где здесь ломбард. Меня направляют в один из них, расположенный недалеко от меня, и мне удается продать золотые кольца за довольно большие деньги.
Этого должно хватить на один день.
Все улажено, я смотрю на свой список. Что мне следует сделать в первую очередь?
Я гуляю по центру города, когда до меня доносится восхитительный запах. Я закрываю глаза и вдыхаю, а ноги уже несут меня к источнику. В продуктовом киоске жарят какую-то еду, оранжевую, овальной формы и хрустящую. Я дважды моргаю, во рту уже обильно выделяется слюна.
Я прочищаю горло и пытаюсь изменить свой голос, чтобы звучать, как мальчик.
— Что это? — спрашиваю я, не отрывая глаз от деликатесов, лежащих передо мной.
Мужчина, готовящий еду, хмурится.
— Ты не знаешь? — он звучит возмущенно, двигает руками в воздухе, и я инстинктивно делаю шаг назад. — Парень, ты что, жил под камнем? Это аранчини, сицилийская гордость. — Он качает головой, явно обескураженный моим очень невинным вопросом. Что ж, что бы это ни было, мне нужно немного.
— Дайте мне... — Я делаю паузу, пытаясь сообразить, сколько мне нужно, — десять! — да, этого должно хватить. В конце концов, они довольно маленькие.
Бормоча что-то себе под нос, мужчина делает то, что ему велено, упаковывая десять аранчини в маленький пакет. Я расплачиваюсь и собираюсь уходить, но тут меня атакует новый запах. На этот раз он сладкий. Я забываю куда хотела и быстро иду к следующему ларьку. Получив урок, я не спрашиваю, что это такое, а просто уверенно произношу свою просьбу.
— Можно мне пять штучек, пожалуйста? — я решаю взять пять, так как они немного больше, чем аранчини.
— Пять канноли. — Восклицает девушка, и я киваю, запоминая название.
К тому времени, как я оказываюсь в конце улицы, у меня с собой около десяти пакетов, наполненных различными уличными блюдами. Я оставляю несколько пакетов на потом, набивая ими корзину велосипеда. Вытащив аранчини и канноли, нахожу место, где можно присесть, и погружаюсь в еду.
Сначала аранчини, и о боже, какое вкусное сочетание — хрустящая корочка и мясная начинка. Я почти стону, когда она касается моего языка. Когда я в последний раз ела что-то жареное? Что-то с мясом и соусом? Я вздыхаю от удовольствия, набивая рот аранчини за аранчини. Вскоре пакет пустеет.
Но я не останавливаюсь.
Мой желудок полон, но в тоже время пуст. Больше, мне нужно больше. Иначе у меня больше никогда не будет такой возможности. Я ловлю момент, погружаясь в канноли. Кусаю вафлю, и крем врывается в мой рот, атакуя мои рецепторы сладостью, настолько чуждой, что это почти невыносимо.
— Боже... — шепчу с набитым ртом, шоколад сокрушает мои чувства и приводит меня в состояние перегрузки.
Как это возможно?
Вкус такой насыщенный и такой совершенный, что я ем одну за другой, пока не остается только одна. Я немного кривлю лицо, глядя на оставшуюся, всё мое тело бунтует при мысли о том, чтобы съесть еще одну. Но я не слушаю его.
Нет... Я должна съесть всё.
Я запихиваю его в рот, медленно жую и пытаюсь проглотить. Я делаю глубокий вдох и закрываю глаза, но уже через секунду всё выходит обратно. Я быстро бегу в кусты, опустошая свой желудок до последней капли. Я отплевываюсь, пока ничего не остается, и от этого падаю, зрение немного затуманено.
— Черт... — бормочу я, мой желудок всё еще бунтует.
Может быть, в следующий раз мне стоит попробовать есть умеренно.
Я выделяю минутку, чтобы прийти в себя и выпить воды. Когда я чувствую себя немного лучше, то продолжаю свои исследования. Я вычеркиваю еду из своего списка и перехожу к следующему пункту — библиотеке. Я прекрасно понимаю, что ничего не смогу забрать с собой, но, по крайней мере, я могу полистать несколько книг.
Я иду в местную библиотеку и бегло оглядываю их издания, удивляясь различным обложкам и их текстуре. Большинство книг дома — это классика с очень обычными обложками. Когда я беру книгу в руки, на которой изображена обнаженная грудь, мой рот складывается в букву «О», и я чуть не роняю ее.
Голый мужчина... на обложке? Чувствуя запретность этого, я оглядываюсь по сторонам, прежде чем открыть книгу. Я быстро просматриваю аннотацию и понимаю, что это любовная история.
А что если...?
Мне не обязательно брать ее с собой домой. Я могу просто прочитать ее сегодня, а потом отдать кому-нибудь другому, верно?
Довольная ходом своих мыслей и заинтригованная запрещенностью обложки романа, я киваю сама себе. Плачу за книгу и быстро запихиваю ее в сумку, стараясь, чтобы никто не увидел фотографию.
Выйдя из магазина, я смотрю на часы и решаю отправиться к руинам, надеясь по пути найти еще магазины. Я запрыгиваю на велосипед и снова кручу педали.
Едя на юг, я потратила почти час, чтобы добраться до руин. Но все усилия того стоят.
Вау!
Это больше, чем всё, что я когда-либо видела. Приближаясь к руинам, в моей груди расцветает возбуждение. Вокруг уже толпятся люди, одни фотографируют, другим личный гид объясняет историю места.
В благоговении я ставлю одну ногу перед другой на автомате. Я нахожу место, где можно закрепить велосипед, и, взяв с собой сумку, начинаю идти вдоль неописуемых стен, проводя рукой по их поверхности и ощущая их текстуру, возраст и историю.
Древние люди, должно быть, тоже прикасались к ним!
Мой разум тут же кричит мне об этом, что вызывает еще большее головокружение. Боже, я уже сбилась со счета, сколько раз я представляла себя живущей в те времена, засыпая с книгой, в которой рассказывалось о мифах греков или римлян. Я читала Гомера, Геродота и Фукидида, Цицерона, Овидия и Марка Аврелия, и моя жажда этого прекрасного, но уже ушедшего мира, не знала границ. Быть здесь... прикасаться к этому... это просто слишком. Я еще даже не дошла до главных достопримечательностей, а меня уже переполняют эмоции.
Я прохожу дальше, теряясь в толпе людей. Улыбка играет на моих губах. Это так обыденно, но для меня это необычно.
Я чувствую себя
