Разлучница. В плену прошлого - Татьяна Семакова
— Затем, что лезешь ты, — рычит, резко повернув голову. — Я — смирился. Но ты! Ты то и дело приезжаешь, суешь свой нос во все щели, пристаешь с вопросами к тем, к кому даже подходить опасно!
— Ой, так ты за меня переживаешь? Вот это да! — ахаю саркастично.
Смолин зло смотрит мне в глаза и скрипит зубами, справляясь с гневом.
— Жалко убогую, — кривит свои красивые, немного пухлые губы, в усмешке. — Пора уже замуж, детей одного за другим рожать, а ты все в детектива играешь.
— Детей? — шиплю сквозь зубы. Трясти начинает от этой жестокой ремарки. Срываюсь и резко бью по кофейной чашке, отправляя ее в последний путь прямо в грудь Смолина. — Ты не сволочь, — расхожусь, тыкая в него указательным пальцем, — ты последняя мразь!
— Еще раз позволишь себе что-то подобное, — произносит медленно, смахивая с себя чашку, которая на удивление остается целой даже после приземления на пол, — я сам тебе шею сверну.
— А давай сейчас? — склоняюсь прямо к его лицу, уперевшись в подлокотник обеими руками. — М?
— Не выводи меня, — предупреждает, метая взглядом молнии.
Завораживающее зрелище, если честно. Будто шторм над еще секунду назад безмятежной гладью чистейшего горного озера.
Улыбаюсь, испытывая удовольствие от того, с какой легкостью удалось вывести его из себя.
— Хватит, — прерывает перепалку Валя. Отвлекаюсь на него, теряя преимущество. Когда вновь смотрю в глаза Смолина, вижу лишь равнодушие. Распрямляюсь, и Валя диктует правила на правах самого беспристрастного: — Присядь, пожалуйста. С этого ракурса мы еще не копали.
— Ваши раскопки — игра в песочнице, — пренебрежительно бросает Костя, а меня накрывает воспоминаниями из детства.
— Эй, в чем дело? — тихонько протягивает Костик, присаживаясь рядом со мной на корточки.
— Меньше лопаткой надо размахивать, — ворчит брат как сварливый старый дед.
Ему четырнадцать и мама опять заставила его присматривать за мной во дворе. Чувствую на своем лице его руку, он пытается неумело стереть с моего мокрого от слез личика прилипшие песчинки.
— Да твою мать… — ругается, присовокупляя еще несколько крепких словечек, думая, наверное, что выглядит от этого круче. В моих полных обожания глазах — несомненно. Всегда.
— Подожди ты, — бубнит Костя, а через пару мгновений моего лица касается ткань. — Не реви, Вик, ну не реви ты… — старательно смахивает песок своей футболкой.
— Что случилось?! — кричит мама в окно, услышав мои горькие рыдания. — Андрей! Я же попросила! Неужели так сложно посмотреть за сестрой?!
— Я смотрел!
— Теть Тонь, нормально! — кричит Костя зычно, а следом шепчет мне: — Скажи, что все хорошо. А то вас обоих загонят домой и никакого тебе замка.
— Все хорошо! — повторяю, глотая слезы, но тщательно проговаривая букву «р», которую наконец-то научилась говорить. — Замок? — переспрашиваю у Кости восторженно и тихо.
— Если спокойно посидишь на лавке, пока мы подтягиваемся, — ловко договаривается Костя.
Часто моргаю, открывая глазки. Вижу его лукавую улыбку. Тяну руки к лицу в намерении потереть глаза как следует, но он успевает перехватить их и смахнуть песчинки.
В груди больно. Сердце сморщивается в уродливой бесформенный комок. Я точно снова там, под родными окнами, в простеньком сарафане, который сшила мне мама. С песком в глазах и под ногтями.
Больше никого нет. Ни заботливых родителей, разрывающихся между работой, домашними хлопотами и детьми, ни вредного Андрюшки, не раз доказывающего свою непомерную братскую любовь, ни добродушного Костика со смеющимся взглядом, сдувающего с меня пылинки. Никого не осталось.
Возвращаюсь в настоящее и понимаю, что мужчины уже какое-то время молча смотрят на меня. И что на моих щеках по влажной дорожке от слез.
— Итак, — копирую Валю, проведя ладонями по лицу. — Ты считаешь, я плакала над закрытым гробом с чужим человеком. Ты проверял?
— Нет, — глухо отзывается Костя. — Не было тех возможностей, что есть сейчас, чтобы сделать все по-тихому, а трубить во всеуслышание и добиваться экспертизы было опасно.
— Почему?
— Мне хочется думать, что он не подставил бы меня. Но я не исключаю вероятности. Я считал его другом, платить той же монетой — не в моем характере.
— Взаимность вообще не твое, — хмыкаю, не сдержавшись, но сразу же перевожу тему: — Почему не проверил, прежде чем приехать?
— А ты бы поверила? — усмехается. — Нет смысла выполнять одну и ту же работу дважды. К тому же, есть риск привлечь лишнее внимание.
— Знаешь, что я думаю, Валь? — спрашиваю с улыбкой.
— Догадываюсь, но озвучь, — охотно поддерживает мою игру.
— Он просто не нашел образец для сравнения, — намеренно общаюсь с Невзгодовым, будто мы одни. — В квартире ничего не осталось, я перед сдачей выгребла все личные вещи. И отвезла их в такое место, где он не догадался проверить.
— Соглашусь. И полагаю, это и есть реальная причина появления. Решил проверить теорию и запнулся на первом же шаге.
— Я прекрасно знаю, что ты свалила все в квартире моей бабки. Кстати, пожалуйста, — выигрывает очередную битву Смолин, смиряя меня насмешливым взглядом. — И хватит уже. Повторяю, я хочу только узнать правду об Андрее, никого при этом не похоронив. Мне неинтересны ни твои детские обиды, ни ты лично, смирись уже и живи дальше.
— Какая тогда тебе разница, что со мной будет? — спрашиваю с болью, снова утопая в его равнодушных голубых глазах.
— Я остановился в «Победе», — он резко поднимается и брезгливо морщится, когда мокрая от кофе рубашка прилипает к телу. Достает из кармана брюк визитную карточку и кладет на стол. — Если решите продолжить диалог без соплей, звоните. Я буду в городе еще ровно сутки.
Когда он выходит из кабинета, я поднимаюсь.
— Вик! — шикает Валя, но я игнорирую его, цокая каблучками по кафелю вслед за Смолиным.
И ведь слышит меня, мерзавец. Слышит, но даже шага не сбавляет, продолжая идти к двери. А я лишь подтверждаю его слова, брошенные мне в лицо напоследок. Репей. Назойливая младшая сестра друга.
Останавливаюсь в центре приемной. Смолин протягивает руку к двери, но из-за секундного замешательства чуть не получает по ней, когда дверь открывается с обратной стороны, и влетает Кира.
— Извините, — пищит она, опуская глаза в пол. Быстро проходит в кабинет к Вале и зачем-то закрывается там вместе с ним.
— Я тебя слушаю, — отстраненно проговаривает Смолин, не оборачиваясь.
— Признайся, — допытываюсь, оставаясь на месте, — что догадался про бабушкину квартиру только после моих слов.
Смолин бросает на меня взгляд через плечо и сразу же выходит. А я закрываю глаза, бережно сохраняя в памяти его дерзкую ухмылку и полные озорства глаза, которые уже даже не мечтала когда-нибудь увидеть. А после чувствую
