Не было бы счастья - Елена Лагутина
Заказчик был из той категории, которая в последнее время встречалась довольно часто. Он четко знал, что именно он хочет — кабинет, оформленный в строгом мужском стиле. Чтобы каждому, кто войдет в него, сразу было ясно: хозяин этого кабинета человек решительный, строгий, но справедливый. Никакой романтики или, упаси Бог, сентиментальности, только жесткость и простота. К счастью, не менее четко заказчик знал, что сам он представления не имеет, как этого эффекта добиться.
Ярослав подготовил два варианта. Собственно, он мог предложить и двадцать два, так он и делал в начале своей карьеры, когда был еще молод и неопытен. От такого обилия возможностей клиенты сначала впадали в ступор, не в состоянии выбрать что-нибудь одно, а потом доводили Ярослава до белого каления попытками объединить «шторы из варианта номер семнадцать, журнальный столик из второго и чтобы цветочек на стенке, как на той картинке… не помню какой был номер». Так что теперь, экономя нервы и свои, и клиентов, он готовил только два варианта, разных до полной несовместимости, чтобы очередной заказчик не испытывал желания скомпоновать что-то среднее.
Разложив на столе эскизы, Ярослав несколько минут смотрел на них, потом небрежно сдвинул в сторону, взял чистый лист и потянулся за карандашом.
— Славик, извини, но будильник звонил полчаса назад, а ты все не встаешь. Кажется, у тебя встреча сегодня, или ты ее перенес?
Отец разбудил его в десять.
— Что? — Ярослав с трудом разлепил веки. — Сколько времени?
— Десять. Точнее, уже пять минут одиннадцатого. Так ты встаешь?
— Вскакиваю! Взлетаю! Ах ты черт! — Он действительно пулей вылетел из постели и помчался в ванную.
— Тебе яичницу сделать? — спросил Герман Александрович.
— Нет, — крикнул Ярослав, — некогда. Да и есть не Хочется.
На ходу вытираясь полотенцем, он вернулся в комнату. Отец стоял у стола и разглядывал его ночную работу.
— Как тебе? Нравится?
— Знаешь, Славка, наверное, у тебя все-таки есть талант. Это ты сегодня ночью нарисовал?
— Ага. По-моему, хорошо получилось, достаточно строго, очень по-мужски и вместе с тем элегантно. Все в соответствии с пожеланиями клиента.
— А те два, что ты мне показывал?
— Тоже возьму. — Ярослав уже натянул рубашку, брюки и теперь торопливо завязывал галстук. — Надо же предоставить человеку свободу выбора.
— Наверное, надо. Но если бы мне нужен был кабинет, я бы ни на секунду не задумался, какой вариант выбрать.
— Хочешь такой же? В чем проблема? Переоборудуем твою каморку, хоть завтра, — подмигнул Ярослав и, аккуратно сложив все три варианта, положил их в папку.
— Можно, конечно, — с сомнением согласился отец. — Но этот немного официальный, я все-таки дома работаю. Вот если бы все так же, но только чуть более по-домашнему…
Ярослав на секунду замер и уставился на него, потом покачал головой:
— Папа, а ты знаешь, что это впервые в жизни? Ты впервые сказал про мой эскиз, что хотел бы такую комнату!
— Неправда, мне и раньше твои работы нравились! — запротестовал Герман Александрович.
— Мало ли что нравились! Но ты впервые захотел такое оформление для себя!
— Ну, должно же это было когда-нибудь случиться. Что ты стоишь как столб, тебе давно пора бежать.
Ярослав глянул на часы, охнул, схватил папку и выскочил за дверь.
Лариса закончила занятие и отпустила учеников. Устала. Хорошо, что в колледже сегодня у нее уроков нет, только частные ученики. В той группе, что была сейчас, три девочки и один мальчик. Умненькие ребята, старательные и разговорным английский осваивают очень быстро. Она специально свела их в одну группу. Все четверо явно привыкли быть лучшими учениками и теперь, почувствовав конкуренцию, заработали еще активнее.
Мальчик очень симпатичный. Сколько ему сейчас? Десятый класс, значит, должно быть шестнадцать. И ведь уже чувствует, паршивец, что девчонки от него без ума. Как он снисходительно на них поглядывает! Хорошо хоть, что учиться не бросает. Сам он до этого дошел или объяснил ему кто умный, что смазливая мордашка — это не все, настоящий мужчина должен быть профессионалом в своем деле. Лариса вздохнула и пошла на кухню. Надо бы поесть, но не хочется. Проверила, есть ли вода в электрическом чайнике, включила.
Вот, наверное, и Ярослав был таким же. Когда же это было? Вряд ли он намного старше ее, ему тридцать — тридцать два, не больше. Значит, пятнадцать лет назад он точно так же косился на девочек и зубрил английский. Или что там зубрят будущие модные дизайнеры.
Чайник закипел. Лариса положила в чашечку ложку растворимого кофе, две ложки сахара, залила кипятком, помешала. До прихода следующей группы еще минут двадцать, можно не торопиться. Она достала из холодильника кусочек сыра, нарезала тонкими ломтиками. Горячий сладкий кофе и соленый сыр — чудный завтрак для одинокой женщины. Сережа никогда не пил сладкий кофе. Рука ее, потянувшаяся к чашке, застыла. Она не вспоминала Сергея уже несколько месяцев. Во время развода он столько гадостей наговорил и ей и о ней, что когда все кончилось, видимо, сработал какой-то психологический клапан, Лариса про него просто забыла. Не вспоминала, словно никогда не была замужем, словно не было этих счастливых семи лет… Счастливых?
Этого Лариса не могла понять до сих пор. Ведь они действительно были счастливы, жили как в сказке, душа в душу. Детей, правда, не было, но не по ее же вине. И вдруг все рухнуло. Именно вдруг, это было самое страшное. Просто Сергей однажды вечером пришел и сказал очень просто и спокойно, что их брак был ошибкой. Сначала она не поняла, решила, что он так шутит, все пыталась спросить, что же здесь смешного. Идиотка. Он не стал ей ничего объяснять, коротко сообщил, что встретил свою настоящую любовь, собрал необходимые вещи и ушел. А она осталась, растерянная, уничтоженная, чувствуя себя чем-то вроде старого грязного кухонного полотенца, больше не нужна, марш на помойку. И от того, что очень скоро добрые люди объяснили ей все про карьерный взлет, который обеспечила ему эта настоящая любовь, легче не стало.
За остальными вещами Сергей приехал на следующий день
