Запретные игры - Наталья Евгеньевна Шагаева

— Откуда у молодой девочки такие способности? — Литвин сам заводит разговор.

— Никаких способностей. Просто опыт и обучение.

— Какой опыт в двадцать лет? — усмехается мужчина. И меня это задевает.

— Ну, знаете, можно и за всю жизнь не научиться ничему, а можно и за два года достигнуть уровня, — выдаю я.

— То есть массажистка по призванию? Предел мечтаний – мять тела чужим людям? — иронично спрашивает мужчина.

— Нет, — уже обиженно поджимаю губы. — Так сложилось, не у всех есть возможность воплощать мечты.

— А может, ты начнешь уже смотреть мне в лицо при разговоре? — строгим тоном произносит мужчина. Поворачиваюсь, мужчина заглядывает мне в глаза, и я опять тону в холодном сером океане. И мне некомфортно. Я боюсь его. — Так каковы были мечты, Надя?

Хочется сказать: «Какая разница?» Но я вовремя прикусываю язык.

— Мечты были банальны, вам неинтересно.

— Я никогда не говорю с не интересующим меня человеком, — недовольно кривит губами.

— Я хотела стать педиатром.

— И что помешало? Бездарна?

Вот сволочь!

— Нет. Я поступлю, но, похоже, когда появится возможность.

— Ясно, — скользит глазами по моему лицу, опускает взгляд ниже, на мои руки, и они сами собой сжимают кейс крепче.

Дальше едем молча. Я смотрю в окно, мужчина – во встроенный в сиденье планшет, что-то там листая. Я напряжена настолько, что начинает болеть голова. На меня давит тяжелая мужская аура, терпкий запах и в общем салон дорогого автомобиля.

Машина тормозит возле арки, которая ведет во дворы.

— Спасибо, — выдыхаю я.

— До завтра, Надя, — произносит мужчина.

Киваю, хочу выйти, но тупо зависаю на двери, среди множества кнопок не могу понять, как открыть дверь.

Мужчина наклоняется, почти наваливаясь на меня. Его запах врывается в легкие, и мое горло сжимается. Но Литвин всего лишь открывает мне дверь.

— Спасибо, — снова благодарю, хочу выйти, но мужчина неожиданно хватает меня за скулы и разворачивает к себе. Тело каменеет, по спине идет холодок. Его большая ладонь с платиновыми часами немного сжимается. В моих глазах испуг, в его... не знаю, я не умею читать холодные взгляды, но там нет ничего хорошего.

Через минуту мужчина резко меня отпускает.

— Иди, — велит он мне, и я вылетаю из машины на дрожащих ногах.

Что это сейчас было?

Мне хочется домой, к бабушке, и чтобы всё закончилось. Но это только начало... И я иду на съемную квартиру.

Глава 3

Надежда

Пытаюсь открыть дверь своим ключом. Но замок не поддается. Квартира не моя, я не привыкла, поэтому не сразу понимаю, что не так. Толкаю дверь, понимая, что она уже открыта. Сердце замирает, потому что я точно помню, что закрывала дверь. Застываю на пороге, не решаясь идти дальше.

— Проходи, мышка, — ко мне выходит Эдуард с моей чашкой в руках, из которой идет пар и пахнет моим вишневым чаем. — Ты же дома, — усмехается. Сжимаю губы, раздеваясь в прихожей. Иду на кухню. Мужчина сидит за небольшой стойкой и с удовольствием хрустит моим миндальным печеньем. — Садись, что ты, как не родная, — ненавижу эту его крысиную ухмылку. Сажусь, смотрю на Эдуарда исподлобья. Кто бы знал, как я его ненавижу. — Ну что молчишь? Рассказывай, — велит мне, шумно отпивая чай из кружки.

— Что рассказывать?

— Мышка, бля, не тупи! — злится Эдуард.

— Все хорошо, ему понравилось, он велел приезжать каждый день, — сообщаю я.

— Замечательно, — довольно щурится. — Дальше?

— Что дальше?

— Мышка, иной раз мне кажется, что ты специально нарываешься! — снова психует.

— Он подвез меня домой. Спрашивал, как долго я занимаюсь массажем, насмехался, что слишком молода, — всего разговора не передаю. Не хочу. И то, как странно и пронзительно смотрел на меня Литвин, тоже не говорю.

— Он тебя подвез. Да и в общем завел с тобой разговор в первый же день… — загадочно улыбается, не договаривая. Пауза, Эдуард долго молчит.

— Завтра не наденешь под форму бюстгальтер, — вдруг изрекает Эдуард.

— Что?! — вскрикиваю от возмущения.

— Что слышала, — скалится мужчина. — Если он не будет инициатором диалога, заведешь разговор сама. Только ненавязчиво.

— Да о чем мне с ним говорить? Я ляпну какую-нибудь глупость.

— Глупые куклы сейчас в моде у людей уровня Литвина. Главное – взмахивать ресницами и смотреть на него щенячьим взглядом.

Сглатываю, втягиваю воздух.

— Не вздыхай тут мне, — цокает Эдуард и поднимается с места, вытирает руки моим полотенцем, которое сушится на батарее. — Лучше займи свой вечер домашним заданием.

— Каким еще заданием?

— Изучи информацию о Литвине. Ничего криминального. Погугли, чем он занимается, чем увлекается, чтобы было, о чем с ним поговорить, — велит мне Эдуард и выходит из кухни, а я только сейчас замечаю, что он не снял ботинок, которые оставляют грязные следы на бежевом ламинате.

Все равно, это не моя квартира и не мой ламинат. Только убирать все же мне.

Весь вечер я читаю чертову информацию о Литвине. Выяснилось, что ему сорок два года и, помимо взрослого наглого сына, у него ещё есть и дочка семнадцати лет. А хамоватый сынок недавно вернулся из Англии, где учился.

Что же его в стране королей не научили хорошим манерам?

Как оказалось, мужчина был дважды женат. Первая супруга погибла, со второй недавно развёлся. Рассматриваю ее фотографию. Его вторая супруга даже не красивая. Она шикарная женщина. Ну если он с такой развёлся, даже не знаю, чем могу его привлечь? Я вообще незаурядная, глупая мышь. Кажется мне, Эдуард просчитался.

***

Я снова у ворот особняка. Несмотря на то, что я здесь не первый раз, волнение никуда не делось, дыхание спирает. Тот же охранник опять провожает меня по коридору, со стороны бассейна снова слышатся всплески воды. Ладони потеют.

Прохожу в комнату. Снимаю пальто. Как велел Эдуард, на мне нет бюстгальтера. Форма тонкая, соски выделяются. Понятно, что этого и хотел Эдуард.

Мне-то что с этим делать?

К страху примешивается и стыд. Щеки горят,