Если к другому уходит невеста - Дора Шабанн

Трепет прозрачных крылышек, легкое платье из цветочных лепестков, изящные туфельки. И волшебная палочка в руке.

Тут-то Ник и застрял.

Малышка Фея сорвала резьбу и он, взрослый тридцатилетний мужик, шел через зал, как слепец, неся на ладони свой трофей. Белую салфетку.

Кому сказать — оборжут. Да и не поверят.

А у него перед глазами калейдоскоп женских лиц.

Вот дочь маминой подруги — подающая надежды пианистка. Скука смертная, до мажор, соль-диез, «ах, это же Бетховен, здесь понимать нужно». Чуть не умер.

Оп-па, а это папенькина протеже, юный математик. Бледная, сутулая, в очках с бифокальными линзами и старушечьем вязанном платье. Ну, с какого бока ему математика? У него, между прочим, отличный бухгалтер.

Да, а это новая матушкина попытка: племянница зав.кафедры экономических теорий. Жесть. Очень тихая, очень домашняя, вежливая и воспитанная. Готовит плов с тертой морковью и борщ с курицей. Выносите меня.

А! Эту хорошо помню! Это батя психанул. Приволок на банкет по поводу успешной защиты одного из своих аспирантов с едким комментарием:

— Раз умные и хозяйственные тебе не подходят, то вот тебе красавица!

Так себе комплимент, если честно. И барышня тоже. Не первой свежести. Третий сорт не брак. Силикон, ботокс, наращивание, солярий и все дела.

Жениться? Упаси боги! Но место хостесс в «Полюсе» он ей предложил.

И ее вполне устроило.

Много позже задолбавшиеся родственники неуловимого в брачные сети завидного холостяка предприняли мозговой штурм. Результат вот этот. Тата. Ни в коем случае не Наташа, что вы? Татавик. Черны очи, черны брови, горяча и бешена, как в песне. Ну, говорят, мечта нормальных мужиков. Только он никогда текилу не любил.

Видимо, что-то у него в творческом процессе сбилось.

Нет, Тата была хороша: и красивая — людям показать, и с мозгами — в гости к родне привезти, а про постель приличные, уважающие себя мужчины, не распространяются, но и там огонь.

Вот этот огонь предполагаемую семейную историю и сгубил.

Под натиском родственников, с одной стороны, и неистовой Татавик с другой, он решил-таки жениться. Лет двадцать семь ему было, кажется? Все чин по чину: предложение, кольцо, цветы, восторг, страстная ночь.

А потом, как накал страстей схлынул, задумался о подарке невесте. Ну, чтоб достойно все было. Вспомнил про оставшийся от фамильного сервиза поднос, что стоял в главном зале ресторана. Приехал никого не предупредив. А там, в подсобке, полыхает.

Что же, любая ситуация в жизни — урок. Свой он извлек.

Родню с идеей женитьбы послал. Так и сказал:

— На ваших дурах не женюсь. Поднос не продам. Он теперь талисман от бессмысленного брака.

И жил пять лет свободный, спокойный и счастливый.

Пока объединившиеся предки не притащили Жанну. Умницу, красавицу, бизнес-леди из хорошей семьи. Союз капиталов и родов.

— Тебе же, Китенок, все равно надо жениться, а то несолидно даже. Как будто ты у нас неполноценный какой, — ультимативно заявила матушка на прошлый Сочельник.

— А там детки пойдут, всем семьям радость, — поддержала бабушка Ева.

К бабушкиным словам Ник привык прислушиваться, поэтому задумался.

После недельных раздумий пришел к неожиданным выводам.

И позвонил матери:

— Хорошо.

— Что хорошо, Китенок? — встрепенулась Олеся Николаевна, ибо с ее точки зрения все как раз было плохо.

Поскольку негативных эмоций Жанна не вызывала, ее бизнес не был убыточным даже в далекой перспективе, а жениться было пора, то Никита Игоревич заявил родителям:

— Не возражаю. Можете приступать. Разбирайтесь сами, я не знаю, чего там надо и как положено. И знать не хочу. Других дел полно.

Бабушка, мать и «приличная невеста» получили карт-бланш и впали в эйфорию.

А Никита Игоревич получил массу свободного от обязательного посещения родственников времени. И прожил спокойно целый год в статусе жениха, неспешно и обстоятельно готовя объединение брендов.

Водил невесту на модные презентации, роскошные юбилеи и прочие престижные мероприятия. Даже вывез к морю, хотя сам хотел на раскопки древней крепости в Крыму, но его леди желала непременно к океану на белый песок.

С лета Жанна с матерями начала что-то там активно со свадьбой мутить, дергая его периодически. Даже на святой поднос покушалась.

Отбивался как мог. Не до того ему.

У него сложный творческий процесс. Был.

Хорошо, когда празднуется объединение двух половин, но не в том случае, если одна от яблока, а вторая от бобра.

Слить в холдинг ресторан и бары вместе с салонами красоты — та еще задача. А у него на это время обновление для своих заведений было запланировано. Не до свадьбы.

Еще бы Фею изловить.

Чтобы она ему бары и ресторан расписала под новый концепт.

«Старики-разбойники» и их интриги

У речки стоял удивительный домик.

В том домике жил удивительный гномик:

До пола росла у него борода,

А в той бороде проживала Звезда.

(А. Усачев)

Каждый человек в жизни стремится достичь чего-то определённого, некой высшей цели. Чтобы получив желаемое и оглянувшись на пройденный путь с удовлетворением заметить: «Я смог! Я сделал! Я достиг!».

А что делать, если к тебе после шестидесяти лет приходит понимание, что цель была в юности поставлена ложная? Что смысл жизни он вообще в другом?

Да ты смог! Сделал. Добился. Но радости и удовлетворения нет. И не предвидится. Ибо для высокоразвитого разума обманывать себя — последнее дело…

А ты уже понял, что столько лет шёл не той дорогой, не за тем и не туда.

И теперь сидишь, как идиот, на своей кухне. Вместе с другом, родней и таким же коллегой с неверно избранной целью.

И думаешь — а делать-то что?

От тебя теперь зависит мало. Да почти что ничего.

Все что мог из важного, нужного и ценного — ты упустил.

Такие дела.

На кухне старой холостяцкой берлоги курили двое.

Луноликий, лысый и слегка шарообразный румяный «мужчина в самом расцвете сил» в стильном костюме, накрахмаленной еще недавно рубашке и шелковом шейном платке, потягивал сигару. Он задумчиво щурился на тлеющий кончик творения кустарной кубинской табачной промышленности. Изредка хмыкал и периодически разбавлял привкус дыма коньяком из хрустального бокала. Последний явно помнил времена расцвета Советского Союза.

Его визави, худощавый, высокий, но от этого сильно сутулый, лохматый, усатый и бородатый «чудаковатый гений» в затертом растянутом свитере и засаленных джинсах, смолил папиросы, прикуривая одну от другой, периодически запивая из серебряного наперстка водкой. Из закуски