Извращенная принцесса (ЛП) - Торн Айви
Под собой я слышу тяжелые шаги и скорострельный огонь пулеметов — не одного. Голос Энни разносится по этажу, ее испуганные мольбы разрывают мне сердце.
Это ужасно.
Холодный, апатичный русский мужчина, который отвечает, вызывает у меня воспоминания о тех темных, ужасных днях и ночах, проведенных в страхе, когда транспортный грузовик вез меня и несколько десятков девушек, включая Энни и Тиф, через всю страну в неизвестном направлении. Я думала, что умру в этом грузовике. К концу я почти приветствовала смерть.
Я не могу сделать это снова.
В голове мелькает мысль о Глебе, человеке, который спас меня от этой ужасной участи, и я быстро тянусь к заднему карману, чтобы достать телефон. Адреналин заставляет мои пальцы дрожать, когда я набираю его номер, тот, которым я никогда не пользовалась, но который он дал мне на всякий случай.
— Не трогай меня, мать твою! — Кричит Тиф внизу, и от последовавшей за этим приглушенной потасовки у меня сводит живот.
Секунду спустя я слышу гулкий стук, а затем что-то падает на пол.
Кто эти люди? Неужели это люди Живодера, пришедшие вернуть нас, как и предупреждал Глеб? Вот почему он так настаивал на круглосуточной охране нашего дома. Но толку от этого мало.
Слезы застилают глаза, когда я вспоминаю безжизненное тело Игоря, прислоненное к стене. Влага затуманивает зрение, и я быстро отгоняю ее, пока не нахожу нужный номер и не нажимаю кнопку вызова.
Пожалуйста, возьми трубку. Возьми трубку, возьми трубку, возьми трубку! Я боюсь, как бы он не попытался избегать меня из-за моего наглого поцелуя. А что, если он не ответит?
Энни и Тиф испуганно вскрикивают, когда в доме раздается новый пулеметный выстрел, от которого у меня стынет кровь. Вслед за этим раздается тяжелый стук, говорящий о том, что еще один из наших охранников, скорее всего, упал. Я задерживаю дыхание, борясь с желанием заплакать, когда звук волочащегося по полу тела синхронизируется с испуганным воплем Энни. Всхлип вырывается из меня прежде, чем я успеваю его поймать, и я зажимаю рукой рот и нос, чтобы заглушить звук.
Сейчас я готова сделать практически все, что скажет мне Глеб. Потому что я никогда не хочу испытать ту ужасную участь, которая постигла меня до того, как он спас меня.
Но надежда постепенно улетучивается, когда телефон продолжает звонить…
3
ГЛЕБ
Мне нужно решить, что делать с Мэл. С одной стороны, мысль о ее поцелуе вызывает во мне острое удовлетворение, не говоря уже о неутолимом голоде по ее сладким губам. С другой стороны, я должен подавить это пламя, пока оно не переросло во что-то, что я не смогу контролировать. Потому что я ей не подхожу. И теперь, когда я почувствовал вкус Мэл, у меня не осталось сомнений, что я могу легко потерять это из виду. Это было бы слишком просто — потерять из виду все, что действительно имеет значение.
У меня не выходит из головы, что больше всего я должен беспокоиться о ее безопасности, хотя она, конечно, сделала все возможное, чтобы отвлечь меня от этого сегодня. Клянусь, единственная цель Мэл в жизни — бросать мне вызов. Несмотря на то, что с момента знакомства я только и делаю, что пытаюсь обеспечить ее безопасность.
При мысли о новом модельном шоу, о котором она мне рассказала, по моим венам пробегает нескрываемое беспокойство. Потому что я знаю, что, когда она появится на публике, у меня будет гораздо меньше возможностей защитить ее. И все же я не могу отрицать, что меня переполняет чувство гордости. Мэл бесстрашна, не желает позволять обидчикам запугивать ее. Она создана для того, чтобы быть на обложках журналов. Она самая необычная и яркая женщина, которую я когда-либо встречал. И я увидел ее необработанный талант на фотографиях, которые она показала мне сегодня.
Что только делает меня еще более отвратительным. Потому что я не заслуживаю ее.
И это делает наш поцелуй еще более опасным.
Я так отвлекся на противоречивые мысли и эмоции, что, оказавшись в своей квартире, бросил ключи и телефон на тумбочку возле двери, прежде чем заметил, что у меня пропущенный звонок.
Это от Льва, моего помощника и правой руки.
Взяв телефон, я перезваниваю ему, а сам направляюсь на кухню, чтобы найти что-нибудь подходящее на ужин.
— Братан, тебе нужно срочно ехать в "Империю", — рычит Лев, как только берет трубку.
Я замираю на месте, заметив срочность в его голосе.
— Что случилось? — Требую я, резко разворачиваясь и направляясь обратно к входной двери.
— Люди Михаила обстреляли клуб. Похоже, они убили всех наших людей. Товар пропал. Весь.
С моих губ срывается череда русских ругательств.
— Вот тебе и перемирие. Уже еду.
"Империя" находится недалеко от моего дома. Быстрее всего будет доехать на метро до Манхэттена. Быстро проскользнув в подземку, я сажусь в поезд за мгновение до того, как закроется дверь. И менее чем через десять минут я снова на улице, направляюсь к ночному клубу Петра.
Солнце еще не зашло за город, так что клуб, по крайней мере, не был открыт для посетителей. Но вряд ли это можно считать победой, когда бесчисленное множество людей Велеса — мертвы, потому что у Михаила нет чести, ни одной честной кости в его теле.
Иногда я ненавижу быть правым.
Я вижу ценность в усилиях Петра по поддержанию мира и надежды. Это часть того, что делает людей людьми. Но в случае с Михаилом, думаю, можно считать, что он — исключение из правил.
Разрушения видны сразу, как только я поднимаюсь по ступенькам "Империи" и вхожу в трехэтажный ночной клуб со сводчатыми потолками. Пулевые отверстия тянутся по стенам, оставляя следы по обе стороны от разбитых бра. Пол усыпан стеклом и заляпан кровью.
Лев встречает меня, как только я вхожу, его лицо темнеет от ярости.
— Приведите все в порядок. И заприте входные двери. Вывесите табличку, что у нас ремонт.
Он кивает и идет со мной по просторному танцполу. Я пробираюсь между кабинками по направлению к задней комнате, где мы продаем наш товар. По пути я обращаю внимание на намеренные разрушения. Похоже, мужчины отстаивали свою позицию. Должно быть, живодёры нанесли им сильный удар. И в нескольких телах я узнаю людей Михаила. Он даже не удосужился забрать своих.
Я усмехаюсь.
Свинья. Это один из способов оставить сообщение.
Телефон вибрирует у меня на ноге, и я молча киваю Льву, отстраняя его, чтобы он приступил к выполнению моих приказов.
— Да, — отвечаю я, не удосужившись взглянуть на экран.
— Глеб, слава богу. Здесь кто-то есть. В доме, — вздыхает Мелоди, ее голос низкий и приглушенный, словно она пытается поймать свой голос в ловушку возле телефона.
Блядь.
— Кто?
У меня сводит живот, когда я слышу несколько криков и скорострельную стрельбу из пулемета.
— Я не знаю, — признается она, ее голос на грани слез. — Я прячусь наверху, в шкафу. Но… они убили Игоря. — Она тихонько всхлипывает.
У меня перехватывает дыхание, когда я вспоминаю свои последние слова, сказанные ему. Он мог задеть меня за живое, слишком много читая в моих поступках, но он был хорошим человеком. Хорошим солдатом. Он не заслуживал смерти.
— Оставайся на месте. Я уже иду. — Этот день становится все хуже и хуже.
— Хорошо… — Пробормотала она, ее голос дрожал. — Подожди, я… проверю… может, они ушли.
— Не высовывайся, — предупреждаю я, поворачиваясь к двери.
— Хорошо… — Ее первое послушное слово, обращенное ко мне, обрывается, заканчиваясь испуганным вскриком.
Телефон трещит и бьется, а потом я слышу только приглушенные крики.
— Отпусти меня! Ой! Пожалуйста, прекрати, — умоляет Мэл, а затем: — Ты делаешь мне больно!
Мое сердце замирает в груди. Они нашли ее. И, судя по звуку, они тащат ее из комнаты. Проклятье!
Я не стал дожидаться Льва.
Я выбегаю за дверь, не успев даже засунуть телефон обратно в карман.
