Гадкий утёнок для босса - Алёна Амурская
В мягком варианте это звучало так:
— Какого хрена ты забираешь с работы моих сотрудников, недоумок? В наручниках, блин! И какой нафиг детектор лжи, совсем спятил? Твои кореша-менты из убойного за это по головке не погладят! А посмотрят сквозь пальцы, так я их напрягу, лично! Усек?!. Придурок! С Диной… Дианой!.. я сам как-нибудь разберусь и без тебя! Вымещай свою больную ненависть к бабам на ком-нибудь другом!
— Остынь, — спокойно отвечает Короленко. — С наручниками, согласен, погорячился. Триггернуло. Просто твоя дерзкая наивняшка всеми повадками похожа на… — он коротко морщится и мотает головой. — Ладно, извини, серьезно. Но благодаря ей у нас появилась новая зацепка. Интересует?
Трубка в его руках орать перестает, и он осторожно, будто это граната, которая может в любой момент рвануть, прикладывает ее к уху. Потом машинально кивает и говорит:
— Зацепка — жена Царевича. Если она связана с Филиным, то в агентстве может быть полно жучков. В твоём кабинете тоже. Так что Диану я увез к себе сразу, чтобы спокойно поговорить. Проверка — предлог на тот случай, если подслушивают. Пусть считают, что мы на ложном пути. Правда, она заикнулась об Ангелине, не ждал этого… но надеюсь, в твоей комнате отдыха чисто. Я пришлю ребят проверить там всё, так что о важных делах и планах в своем агентстве пока особо не болтай… Да понял я, понял! Но пылинки с нее сдувать не буду, сорян. Нет у меня доверия, пока не доказано обратное… Что? Забирай через час. Всё, до связи.
Как только он отключается, я мгновенно спрашиваю:
— Так в кабинете были жучки?
— Без понятия, — холодно откликается Короленко, снимая с меня наручники и возвращаясь к блоку управления полиграфом. — Я всегда подозреваю худшее. Работа такая. Скоро твой босс примчится сюда из-за пожара в штанах, который ты разожгла, так что нам надо успеть тебя проверить. Если чиста, катись во все стороны.
Я скрещиваю руки на груди, злобно зыркая на него. Ну и сволочь же этот тип. Никакого уважения к слабому полу.
— Да пожалуйста! Приступайте к допросу, а то мне не терпится.
Глава 4. Допрос с сюрпризом
Короленко не обращает на мой тон никакого внимания. Ещё несколько секунд копается в настройках программы, потом говорит:
— Отвечай коротко, по возможности «да» или «нет».
И начинает сыпать простыми вопросами совершенно не по теме Катиного похищения. Как меня зовут, какого я года рождения, как называется наш город, замужем ли я… и так далее. Тестовый опрос, наверное, для настройки аппаратуры.
Мне становится чрезвычайно любопытно, будет ли у программы какая-то звуковая реакция на откровенное враньё или нет. И в этот же момент Короленко, возмущая меня нарушением личных границ, спрашивает:
— У тебя уже были мужчины?
— Да, целая куча, — вру прямолинейно, но ничего примечательного из-за этого не происходит. Никакого писка.
Зато густые брови Короленко, который пристально следит за показаниями датчиков на мониторе, взлетают вверх. Потом он переводит на меня недоверчивый взгляд.
— У тебя был один мужчина? — уточняет он.
— Угу, один-одинешенек.
— Диана, не саботируй проверку.
— Ладно, — соглашаюсь ворчливо, — не было у меня никого. Но вы задаете слишком личные вопросы!
— Это потому что ты мутная личность, — вдруг заявляет он. — А я проясняю ситуацию вокруг похищения в агентстве и твои мотивы обманывать Лебеду. В чем был твой умысел?
— Ни в чем. Это произошло случайно, а потом всё закрутилось, и я боялась потерять работу.
Следующий вопрос ставит меня во внутренний тупик.
— Ты испытываешь неприязнь к своему боссу Тимуру Аркадьевичу?
Очень хочется ответить утвердительно, но я не могу так нагло врать самой себе. И полиграф это определит. Да, конечно, Лебеда меня частенько бесит своей самоуверенностью и потребительским отношением к женщинам. Но настоящей неприязни, как таковой, у меня к нему нет. Скорее наоборот…
— Нет, — угрюмо сообщаю я.
— Ты когда-нибудь вредила ему?
Что ж, хоть здесь скажу то, что он жаждет услышать. Потому что пинок коленкой мужчине между ног — это очень даже вред. И пощёчина тоже. Так что я киваю:
— Да.
Глаза Короленко, снова устремлённые на монитор, недобро сощуриваются.
— Что ты сделала?
— Сначала врезала по бубенцам, а потом и затрещину отвесила. Чтоб меньше руки распускал.
Это кажется невероятным, но на гранитной физиономии Короленко появляется усмешка. Странно, что по его щекам от такой простой человеческой реакции трещины не расползлись. А то он реально выглядит каменным. Эдакий мужик-кремень.
— А каким-то другим способом?
— Не было никаких других способов, — отвечаю раздраженно и напоминаю: — Может, о похищении поспрашиваете?
Жду, что Короленко в своей бесцеремонной манере заткнет меня, но он неожиданно соглашается, поглядывая меня как-то странно. Как на диковинную зверушку.
— Хорошо, вернёмся к Ангелине.
Он задаёт несколько уточняющих вопросов, и я опять рассказываю все, что услышала в туалете «Горной сказки». Но у меня такое ощущение, что он не нуждается в подтверждении, слишком уж равнодушно допрашивает.
Убедившись, что я говорю правду, он делает паузу для короткого звонка. И, к моему удивлению, звонит самой блондинке.
— Привет, Ангелина, — небрежно говорит он. — У твоего мужа возникли проблемы с последней пассией, и он попросил меня найти её. Она пропала. То ли официантка, то ли няня. Ты что-нибудь знаешь о ней..? Да нет, просто так спрашиваю. Он же твой муж, мало ли. Тут у меня подозреваемая в соучастии сидит… Нет, следственный комитет пока не в курсе. Я со своими ребятами из убойного неофициально это дело веду, хотя оно не по их части. И надеюсь, до этого не дойдет. Можешь подъехать на очную ставку, вдруг ты ее знаешь? Она тоже в агентстве Лебеды работает… Хорошо, жду.
Я хмурюсь, глядя на него исподлобья с большим подозрением. Вот нафига он блондинке про меня настучал? Непонятно.
— И что всё это значит?
— Если она прибежит сюда, то я поймаю сразу двух зайцев, — удивляет меня охотной откровенностью Короленко. — Во-первых, получу подтверждение ее причастности, потому что в ином случае она вряд ли бы приехала. Слишком эгоистична и ленива. Во-вторых… мы тоже не брезгуем подсадить жучка. Посмотрим, на какой след она нас выведет. А пока вернёмся к тебе… недотрога.
Последнее слово он произносит всё с той же необычной усмешкой. И смотрит так же странно — изучающе, но без
