Опасные клятвы - М. Джеймс

Неужели я влюбилась в него?

Иногда кажется, что да. То, что он говорит мне, то, как он заставляет мое сердце биться, а желудок сворачиваться в узел, то, как я чувствую заботу и безопасность, когда он рядом, многое из этого похоже на зарождение любви. И все же…

Я никогда не была свободна выбирать, кого любить. Не знаю, изменилось ли это.

Мой брат теперь пахан. Он не верит во все старые порядки, но от некоторых из них избавиться труднее, чем от других. К ним относится и моя ценность как средства укрепления ослабленной Братвы, которую он взял под свой контроль.

Когда Адрик уходит, я встаю и принимаю душ. Высушенные феном волосы мягким прямым потоком падают на плечи, и я подхожу к шкафу и просматриваю висящую там одежду. Наряжаться к ужину не обязательно, но наш отец всегда настаивал на этом, и это одна из традиций, которую Николай сохранил для семейных ужинов, которые мы устраиваем сейчас. Я бросаю взгляд на смятую постель, пот и одеколон Адрика смыты с меня, и это единственный признак того, что он был здесь.

Как ты думаешь, чем все это закончится? Спрашиваю я себя, доставая из шкафа пару узких черных брюк и кашемировый свитер кремового цвета. Скорее всего, несчастливым концом для нас с Адриком.

Николай сам видел, какие испытания несет в себе брак по расчету, как близок он был к союзу бесконечных разногласий или, в лучшем случае, временного перемирия. Но это не значит, что он будет убежден, что мне следует позволить заключить собственный брак, тем более с моим телохранителем. В лучшем случае я могу надеяться на то, что мне позволят принимать участие в своей судьбе.

Вздохнув, я снова уселась за свой туалетный стол, до прихода Николая и Лилианы на ужин оставалось двадцать минут. Адрик задержался дольше, чем следовало бы, но даже сейчас мне трудно предположить, что было бы иначе. Время, которое он проводит здесь со мной, в нашем личном пространстве, вдали от всех и всего остального, — мое единственное спасение. Это единственное время, когда я чувствую, что есть хоть малейший шанс получить что-то, что принадлежит мне и только мне, просто так, без всякой причины.

После всего, что произошло, мне трудно не верить, что я хоть в какой-то мере заслуживаю этого. Когда меня похитили, у меня отняли так много себя. Когда я с Адриком, я снова чувствую себя собой. Как будто мое тело, мой выбор принадлежат мне. Я знаю, что в этом мире, в котором я родилась, так бывает редко, и, возможно, не всегда так будет со мной.

Но люблю ли я его? Я не знаю ответа на этот вопрос. И все, на что я могу надеяться, это время, когда мы все выясним, прежде чем мне придется решать, стоит ли рисковать, рассказывая брату и навсегда ломая свою жизнь и жизнь Адрика. Риск того, что может с ним случиться, если Николай будет в такой ярости, как я думаю, огромен. Это не то, к чему стоит относиться легкомысленно. И это не то, что я могу решить за несколько минут до семейного ужина.

Закрыв косметичку, я проверяю помаду и встаю.

Раньше я была любовницей Адрика. Теперь мне придется вернуться к роли Марики Васильевой, дочери, сестры и наследницы Братвы.

Николай и Лилиана приезжают вовремя, и я впускаю их в дом, ведя нас троих в неофициальную столовую, ужинать в официальной комнате, за столом, за которым может разместиться целый званый обед, кажется слишком нелепым.

— Как вам новое поместье? — Спрашиваю я, когда подают первое блюдо. Я потратила много времени на составление меню, нужно было чем-то занять время, и на первое блюдо подается салат с клюквой и козьим сыром и тыквенно-крабовый бисквит.

— Мы пока там теряемся, — с улыбкой говорит Лилиана, протягивая кувшин с газированной водой вместо вина, которое пьем мы с Николаем. — Но скоро мы его заполним. — Она похлопывает по своему еще плоскому животу и улыбается мужу. — Хотя, возможно, он всегда будет казаться слишком большим. Я была бы счастлива с чем-то меньшим, но ты знаешь…

— Нельзя, чтобы пахан Братвы жил в двухэтажном особняке, — с ухмылкой говорит Николай. — Ты будешь рада этому пространству, когда мы начнем устраивать званые обеды.

— С чего ты взял, что я буду рада званым ужинам? — Поддразнивает Лилиана, и я наблюдаю за их перепалкой, радуясь тому, что они поддразнивают друг друга игриво, без едкого укуса, который был раньше. Они вдвоем прошли долгий путь с момента скандального начала их отношений.

— Тебе, наверное, здесь одиноко, — говорит Николай, глядя на меня, когда мы доедаем первое блюдо и один из сотрудников приносит второе. — Это место слишком большое для одного человека.

— Здесь не один человек. — Я чувствую, как мой желудок немного сжимается от тона его голоса, он звучит так, будто он к чему-то ведет, и я не уверена, что мне это понравится. — Это я, бесконечное количество охраны и персонал в придачу.

— Все равно одиноко. — Николай макает одну из креветок, поданных на охлажденной тарелке, в маленькую хрустальную пиалу с соусом для коктейлей. — Но я думаю, что скоро все изменится, Марика, если ты готова выслушать то, что я скажу.

Я прекрасно знаю, что у меня нет выбора. Николай мой брат, и он очень любит меня, я это знаю. Но я слышу тон в его голосе — тон пахана, к которому я не привыкла. Мне не нравится, как он звучит, и я изо всех сил стараюсь сохранять спокойствие, отвечая.

— Я думаю, ты так или иначе расскажешь мне об этом, — просто говорю я ему. — Так что можешь не сомневаться, а начинать.

Я не замечаю взгляда, который Лилиана бросает на Николая, и мне становится интересно, как много он ей рассказал о том, что собирается сказать. Было время, когда он никогда бы не поделился с женщиной, даже с женой, информацией, которую можно было бы держать в секрете, но сейчас все иначе. Николай стал другим, смягченным тем, что он нашел с Лилианой. Я надеялась, что эта вновь обретенная мягкость распространится и на мою ситуацию,