Халид, я расправляю крылья - Люсинда Миллер
– Вы пришли наконец-то, я рад.
И указал на ее ноги, чтобы шла, разулась. Стал раздавать указания детям, украдкой поглядывая на Гюнель.
– Снимите носки, я же говорил прошлый раз, чтобы стопа была голой, – отчитал за непослушание ее.
– Мне так теплее, – возразила моя взрослая ученица.
– Поверьте, вам будет горячо когда начнете заниматься.
И эта фраза прозвучала двусмысленно. Наши взгляды встретились. Мой пронзительный и ее смущенный. Но она не пошевелилась. Тогда я, недолго думая, резко нагнулся к ее стопам, попутно хватая и фиксируя под коленом одной рукой, а второй дернул за пятку носка, резко стаскивая.
– Ай, что вы делаете?! – только и смогла возразить девушка, невольно держась за мое плечо, чтобы не упасть.
Пока она растерянно возмущалась и соображала, что же произошло, я то же самое проделал со вторым ее носком, собрав оба в комок, и запульнул в сторону скамьи.
– Так-то лучше и надежнее, нам не надо, чтобы скользило.
И опять моя фраза была намеком на интимное действие. На что она лишь засопела и, вздернув выше нос, поспешила к мату. Провожая попу взглядом, залюбовался. Эта девица сегодня меня завела с порога. Серые с розовыми вставками лосины сидели гораздо плотнее просторных трико. Ругаться можно было только на себя. Тренировка началась.
Гюнель.
А он дерзкий, хоть и молодой. И так на меня смотрит. Ждал. Заметно, что ждал и рад встрече. Но я не позволю своеволия, буду выполнять командные нагрузки и ничего более. Радости и улыбок от меня не дождется. Даже хотелось показать язык, но такую паскудную “реплику” тела позволить не имела права. А хотелось. Еще как. Выходка с носками, конечно, не планировалась. Мне реально некомфортно ощущать голыми ногами пол, чувствовать песчинки и выемки в паркете. Не хотелось получить еще и занозу. Я все же девочка. И тело свое лелеяла. До того злополучного дня. То, что этот наглый тренер проделал с моими носками, я никак не ожидала. Но он дал понять, что здесь мои капризы не работают, и жить будем по его правилам. "1:0 в твою пользу, гадский тренеришка", – проиграла я поединок. Но проигранный бой еще не выигранная войнушка. Упражнения проводила старательно, дабы не привлекать внимание лишний раз к своей персоне. Мышцы снова начали протестовать, но я упорно глушила их вопли, все яростнее и активнее выполняя задания. Но он все равно ко мне подошел. Когда я сидела на стойке продольного шпагата, присел на корточки и пристально посмотрел на выполняемое движение. Угол моего шпагата был довольно острым, куда мне со второго раза сесть полностью. И в этот угол, между моей промежностью и матом он просунул свои раскрытые пальцы. Я застыла от неожиданности.
– Слабенько работаете, Гюнель, смотрите, целая ладонь еще в запасе.
Я чуть не рухнула, ощутив ребро его ладони у себя между ног. Мои руки едва ли держали упор, не давая коснуться интимным местом его руки. В паху зажгло. В висках запульсировало. Я не могла смотреть в его глаза, хотя точно знала, что он не сводит взгляда с моих. Секунда и его ладонь, коснувшись меня “там”, легла плашмя на мат и тут он отнял ее так же резко, как и просунув вначале. Я выдохнула и села на пятую точку. Сердце зашлось, как у испуганной лисы на охоте. Халид издевался. Над собой ли не знаю, но надо мной точно. Казалось, его развлекало все это представление. Послав напоследок непонятный взгляд, резко поднявшись на ноги, ретировался в зал к ученикам. Я успокаивалась. Жаркая тренировка подошла к финалу. Я надеялась уйти, не прощаясь. Нелегко мне дались последние упражнения. Ноги снова заныли, руки тряслись, когда я спешно одевалась. Но по выходу из раздевалки натолкнулась на внимание обсидиановых глаз. Пришлось остановиться.
– Вы отлично справились, – похвалил Дамиров, хотя в его словах было больше иронии, чем правды. – Дома еще поработайте с растяжкой, в следующее занятие буду учить приемам. И, Гюнель, не вздумайте отмазаться. Иначе, я решу, что у вас месячные.
И скривил рот в улыбке. Я зарделась. Какого фига он меня провоцирует, да еще столь интимно напоминая о женских днях. Ему то что с этого?
– Не дождётесь, – и, отвернувшись, почти бегом поспешила на выход.
Мне послышалось или он действительно рассмеялся.
Я смотрю ей вслед, замирая.
Сердце сладостно зашлось,
в пароксизме утопая.
Глава 5. СПАРРИНГ
Гюнель.
Я нервничала. Прямо с самого утра, зная, что предстоит занятие в пространстве спортивного зала и наглых руках Дамирова. Он вызывал какую-то странную смесь чувств, как в карри, где пряные и сладкие специи соревновались с острым и горьким. С одной стороны восхищало его мастерство при его небольшом опыте работы, с другой бесило упорство, с каким он наседал на меня.
– Мама, мы опоздаем и Халид Русланович будет ругаться, а я скажу, что виновата ты, – поторапливал меня сын.
– Все, все уже бегу, – но ноги связывали невидимые узлы, нехотя передвигаясь. Мы все-таки опоздали. Думала тренер будет зол, не угадала. Он светился довольством, как будто предвидел наш “опоздун”.
Халид.
Увидел ее и не мог подавить улыбку. Боялся, что сольется и сейчас радовался ей, как дитя ёлочным огонькам. Нахмурил резко брови, она не должна видеть насколько я рад ее визиту. Ладони засвербели в предвкушении ее стиснуть. А Гюнель подготовилась: надела плотную под горло фуфайку и рукавами до запястья. Я понял: не хочет, чтобы касался ее кожи. Стало смешно и еще больше раззадорило.
– Вы опоздали! – вынес
