Охоться на меня, дорогая - Мари Роуз
Я не уверена, была ли это чистая судьба или совпадение, что свежее тело попало к нам в руки на следующее утро после того, как я переехала сюда, чтобы присоединиться к расследованию.
Рассматривая фотографии, которыми покрыта новая доска, я думаю, что это жуткое произведение искусства, которым нужно одновременно восхищаться и анализировать. Мой взгляд жадно пожирает каждую мельчайшую деталь, пытаясь впитать суть преступления, запечатленного в кадрах. Погруженная в изучение изображений, я совершенно не осознаю присутствия Дерека, пока он не заговаривает, его голос прорывается сквозь мою концентрацию.
— Что ты видишь, когда смотришь на них? — Тон Дерека содержит смесь очарования и интриги, оставляя меня неуверенной, направлено ли это на меня или на само место преступления.
Взглянув на него краем глаза, я понимаю, что его внимание приковано не к фотографиям, а скорее ко мне. Я беру паузу, чтобы собраться с мыслями, прежде чем ответить.
— Я не вижу полной картины, — признаюсь я, мои слова пронизаны оттенком разочарования из-за неуловимой природы правды.
Дерек слегка качает головой, показывая свое разочарование моим ответом.
— Это не то, о чем я спрашивал, — твердо говорит он, его взгляд непоколебим. Его жажда понимания побуждает меня копать глубже, раскрывать скрытые слои места преступления, которые лежат под поверхностью.
Я снова концентрируюсь на изображениях, сцене, теле, отметинах и порезах, украшающих его, как будто это произведение искусства.
— Они не проводили на месте убийства столько времени.
Он наклоняет голову, его внимание перемещается между мной и доской.
— Я полагаю, ты основываешь это не только на времени между убийствами?
Моя голова также наклоняется в созерцании, мысли проносятся в моей голове, когда я дольше смотрю на изображения.
— Нет.
Он тихо фыркает, и я отвлекаюсь от изображений и смотрю на него. Его внимание полностью сосредоточено на мне, он приподнял бровь. Я чувствую, как мои губы подергиваются в ответ на раздражение, которое я вижу на его лице. Я не туплю, просто с ним весело играть.
Возвращаясь к изображениям, я протягиваю руку и мягко провожу пальцем по одному из изображений тела жертвы. Краем глаза я вижу, как он следит за движением.
— Они не так сильно пометили ее, и исцеление едва началось. Они убили ее довольно быстро.
Теперь он снова сосредоточен на снимках с места преступления, нахмурившись и прищурив глаза. Возможно, он не замечал этого раньше.
Я позволяю своим пальцам соскользнуть с фотографии и отступаю назад, оглядывая другие доски для убийств по всей комнате. Я уже изучила все эти изображения в своем святилище, я знала каждую мельчайшую деталь каждой сцены.
— Для них нет установленных временных рамок или графика, они убивают случайным образом. Присмотревшись к телам, вы можете увидеть, что количество времени сильно варьируется у всех жертв. С некоторыми из них они провели много времени, но примерно половина из них была убита всего за несколько дней, — размышляю я, сосредоточившись на каждой жертве. — Так почему же эти жертвы были другими? Почему они убили их быстрее?
Глаза Дерека сужаются, когда он впитывает мои наблюдения, я могла видеть, как его разум работает над головоломкой, разложенной перед ним. Он выглядит немного расстроенным, как будто пытается соединить все точки над “i”.
— Верно, — бормочет он, его голос полон любопытства. — Должна быть причина, по которой они меняли время между убийствами. Может быть, это связано с их душевным состоянием или с чем-то в самих женщинах.
Я продолжаю изучать фотографии в поисках любых других закономерностей или подсказок, которые могли бы помочь нам понять мотивы. У каждой жертвы есть кусочек головоломки, и я полна решимости найти его.
От его слов у меня по спине пробегает холодок.
— Так ты думаешь, у них есть какая-то особая причина выбирать своих жертв? Или на тот случай, когда они их убьют?
Он пожимает плечами, возвращая свое внимание к последней жертве, его собственные пальцы повторяют путь, который мои проделали на одном из изображений.
— Может быть, они выбирают их, думая, что те могут что-то для них сделать или занять определенную роль в их жизни. Тогда их временные рамки зависят от того, когда они поймут, что она этого не обеспечит. Это могло бы быть отражением их разочарования.
Я киваю, очарованная теорией Дерека. В каком-то извращенном смысле это имеет смысл — идея о том, что у них были ожидания или желания от своих жертв, и когда эти ожидания были разрушены, они быстро покончили с ней.
— Но как они определяют, может ли жертва оправдать их ожидания? — Я размышляю вслух, мои глаза еще раз просматривают фотографии в поисках каких-либо зацепок, которые могли бы пролить свет на процесс их отбора.
Взгляд Дерека задерживается на изображениях, его лоб нахмурен в глубоком размышлении.
— Возможно, в их жизни или поведении есть тонкие признаки, детали, на которые они обращают внимание. Возможно, они ищут конкретные черты или качества, которые указывают на потенциальную пару.
Его слова пробудили во мне понимание.
— Это могло бы объяснить, почему некоторым жертвам уделяется больше внимания и времени. Они становятся более вовлеченными, надеясь, что наконец нашли кого-то, кто соответствует их критериям. И когда они понимают, что жертва не оправдывает их ожиданий, они быстро отказываются от них.
Он быстро моргает и смотрит на меня, как будто только что очнулся от транса.
— Точно, — бормочет он почти рассеянно. — Они ищут связь, узы, которые, по их мнению, принесут им самореализацию. И когда эта связь не материализуется, они двигаются дальше, ища следующую потенциальную пару.
От осознания этого у меня по спине пробегает дрожь, психология, стоящая за мотивами убийц, становится яснее с каждым мгновением. Это леденящее душу напоминание о тьме, таившейся в человеческой психике, глубины которой нам теперь было поручено исследовать.
Пока мы с Дереком стоим там, окруженные навязчивыми
