Я тебя не предавал (СИ) - Аверина Екатерина Кара

— Что-то не так? — Мирон вопросительно изгибает бровь.

— Всё так. Ему нужен постельный режим и перевязки, — быстро пишу на листочке назначения, а руки предательски дрожат. — Вот. И врачу пусть покажется…

Хочется как можно скорее остаться одной и восстановить внутреннее равновесие. Я слишком близка к опасному краю. Боюсь сорваться и разрушить с таким трудом выстроенную жизнь.

— Как я могу вас отблагодарить? — Мирон перехватывает мою руку и заглядывает в глаза. Его ладонь неожиданно горячая, а мне так холодно. Но это тепло не способно меня согреть. — Любое желание, — хрипло уточняет он

Заманчиво. Но я не торгую чужой жизнью.

— Просто забудь, что видел меня, — осторожно высвобождаюсь из его захвата. — Так будет лучше для всех.

— Уверена?

— Да.

— Договорились.

Мирон скупо улыбается. По всему понятно, что делает он это не часто. Выдавливаю из себя ответную улыбку и открываю дверь. Он выходит первым и делает знак своим ребятам. Ворона забирают на каталке и куда-то отвозят. Я не вижу. И не хочу ничего знать. Меня колотит так, что зубы стучат. Скорее уехать. Забыть обо всём. И жить дальше.

— Ирина Алихановна, с вами всё в порядке? — Людочка подбегает ко мне и заботливо обнимает за плечи.

— Всё хорошо, — на автомате отвечаю и хватаюсь за ручку на двери, чтобы не упасть.

Пётр Ильич подхватывает меня под руку и помогает сесть в салон.

— Накапай ей, — рычит на фельдшера.

— Ничего не надо, — качаю головой и часто дышу. Чувствую, как волнами накатывает истерика. — Поехали отсюда скорее.

Он не спорит. Захлопывает дверь и садится за руль. Включает мигалки и трогается с места. Отворачиваюсь к окну, стискиваю зубы и пытаюсь перетерпеть. Это же не сложно. Жила же я как-то шестнадцать лет. И сейчас смогу. Начинает мутить, к горлу подкатывает тошнота.

— Останови, — прошу я.

Машина встаёт колом. Выскакиваю на улицу, едва успеваю отойти на пару шагов, как выворачиваю желудок наизнанку. Нервяк всё же настиг меня, трясёт и слёзы нескончаемым потоком текут из глаз. Больно. В груди давит так, что каждый частый вдох раздирает горло. Всеми силами стараюсь успокоиться, взять себя в руки, но не получается.

Ничего не прошло и не забылось. Такое вообще невозможно забыть. Перед глазами картинка из прошлого. Я в свадебном платье… Безразлично смотрю в пустоту… И только горячие капли срываются с запястья на подол. Белая юбка окрашивается в красный, но мне всё равно. Я не хочу жить. Без него не хочу.

Вздрагиваю всем телом и прикрываю глаза, загоняя воспоминания поглубже. По инерции трогаю шрам на руке и стискиваю зубы. Давно не болит, но напоминает о минутной слабости, которая могла стоить очень дорого. Я выжила и стала сильнее. Прошлое меня не сломает.

— Ирина Алихановна, — зовёт Людочка. — Вы как? У нас новый вызов.

Жизнь продолжается. Наконец беру себя в руки.

— Нормально, — голос звучит ровно и безэмоционально. — Поехали.

Сажусь рядом с водителем.

— Уверена? — хмуро смотрит он на меня.

Переживает и заботится. И я очень благодарна ему за это.

— Да. Я в порядке.

***

Любимые, если вам нравится история, не забывайте ставить лайки. Нам очень приятно, ведь мы видим, что вам интересно!

Спасибо за вашу активность, за ваши комментарии!

Глава 5

Ворон

В моё сознание врываются звуки. Определить их природу пока не получается. Они просто есть где-то в пространстве. Глаза слиплись, не открываются. Так хреново мне не было даже с похмелья. Вдыхаю. Больно. Зато веки разлепляются, но толку мало. Перед глазами неприятная мутная плёнка, а то, на чём я лежу, начинает раскачиваться.

Жесть какая…

Никак мысли в кучу не соберу.

— Очнулся, — знакомый выдох облегчения.

Медленно поворачиваю голову на звук. Крупный силуэт, явно мужской, становится чётче. А я видел другой… Голове моей слишком не нравится думать, она сопротивляется, мозгом выдавая сигналы для усиления боли в теле.

Кайф, кончу сейчас!

Даже стон получается эротически-хриплый.

— Щас обезбол дам, потерпи.

— Мир-ный, — отыскав в себе силы, узнаю друга из другой стихии — боевого. Мы с ним шестнадцать лет назад прошли через адскую мясорубку, сбились со счёта, кто кому сколько жизней должен теперь. Сошлись на ничьей.

— Я, Ворон, — подтверждает он.

Повернув голову, смотрю, как он ловко шприцем вводит лекарство прямо в пакет с другим. Или что там такое?

— Рассказывай, — хриплю я. — И… воды дай.

Всё, силы опять заканчиваются. Мирон подносит к моим губам стакан с пластиковой трубочкой.

— Пару глотков.

«Да, мамочка» — хочется съязвить, но я пью. Вода кажется слишком холодной, противной, сладкой, так что больше пары глотков в меня и не влезает.

— В общем, одна пуля по касательной, — отчитывается Мирон, — вторая в тебя вошла, но повезло, что печень не задета. Вынули, зашили, крови в тебя влили. Обезбол действует?

— Да. Кто шил? Где? — сейчас мы у меня в квартире, у Мирного есть ключ на экстренный случай.

— Да баба какая-то. Мне не до знакомства было, знаешь ли! В скорой оперировали, я в больницу не пустил. Всё по инструкции. Ну и по-человечески, — усмехается он. — Не хотелось бы тебя потом из морга забирать.

— Трупов боишься? — нахожу силы для усмешки.

— Раз язвишь, значит легче, — лыбится Мирон.

— Она же будет молчать? — спрашиваю уже серьёзно. Хорошо под обезболивающим. В голове прояснилось и даже почти не качает уже.

Прошу ещё воды. Трубочка неприятно царапает пересохшие губы, а жидкость всё ещё холодная и противная. Организм искажает вкусы и восприятие температур. Благо, это скоро пройдёт. Проходили.

— Само собой. Ты много не говори пока. Нельзя тебе. И старайся особо не двигаться, порвёшься, я так аккуратно, как она, не зашью.

— Мирный, стой, — зову, пока он не свалил с моим стаканом куда-то.

— М? — притормаживает.

— Капельницу кто ставил?

— Я. Врач расписала всё, а втыкать иголки в тебя даже приятно, — снова ржёт и уходит.

А я закрываю глаза, стараясь детально вспомнить вчерашний вечер. Это была засада. И, вероятно, тендером просто прикрывались. Конкуренты так бабки решили отбить? Потом с ними разберусь. Это не страшный враг. А вот те, кто в меня стрелял…

Мирный возвращается, ставит рядом со мной стакан и уходит в кресло. Там телек работает, я теперь легко его идентифицирую.

Отключаюсь от него и выстраиваю картинку дальше. Боль от первой пули была сильнее, фантомная отдаётся в боку и тут же отпускает. Значит, она была той самой, что чуть не унесла меня на тот свет. Вторую я вообще не ощущаю.

— Мирный, вторая пуля куда вошла? — уточняю у друга.

— По касательной.

— Ты забрал?

— Ту, что из тебя вытащили? Да, забрал. Отдам потом.

— Хорошо.

Надо самому на неё посмотрю.

Снова напрягаю память, но дальше всё плывет. Я помню боль, голоса, запах лекарств и ещё один, очень знакомый.

— Ссххх, — втягиваю воздух через сжатые зубы.

— Паш? — подрывается Мирон.

— Нормально всё, не мешай, — прошу его.

Тонкий аромат цветочного масла, тёмные волосы, болотные глаза, голос… Ира.

Это может быть она?

Блядь, это была бы самая жёсткая насмешка надо мной. Я слишком долго её любил и ненавидел, чтобы мы встретились вот так! Но она сделала выбор. И даже не соизволила сообщить мне об этом лично. Что это была за игра в любовь тогда, я так и не понял. Настолько не понравился наш первый секс? С ним понравилось больше?!

— Ммм, — от вспыхнувшей злости всё тело напрягается и взрывается болью.

— Ворон, ты чё! — подскакивает Мирный.

Часто дышу, приложив ладонь к плотной повязке.

— Обезбол нельзя больше, — говорит друг. — Сильный очень.

— Переживу, — сдавленно сиплю я, пытаясь просто перетерпеть приступ и начать снова дышать.