Развод (СИ) - Малиновская Маша
И лишь когда за спиной слышится резкий шорох шин, понимаю, откуда это странное чувство.
Glava 5
— У тебя уже был секс? — Ритка вскидывает брови, заговорщически улыбнувшись, и прикладывается к стаканчику с кофе.
— Нет, — хмурюсь. Её вопросы мне почему-то неприятны. И вообще, я уже жалею, что согласилась в перерыве сходить с ней на кофе. Иногда Рита сильно раздражает. — После развода месяц прошёл, Рит, какой секс. Им так-то занимаются с кем-то.
— И? — она хмыкает. — Целый месяц, Ира! А не только месяц. Ты уже целый месяц в разводе! И до сих пор никого не нашла. Не умеешь ты жизнью наслаждаться, Ирка.
— По-твоему, я прямо после ЗАГСа должна была прыгнуть к кому-нибудь в постель?
— А почему нет? — Она медленно мешает пластиковой палочкой кофе. — Думаешь, твой бывший тоже как монах живёт? О-очень сомневаюсь. Такие мужики долго одни не бывают. Ты вспомни, как он уже через пару часов после вашего развода уже какую-то бабу к себе в машину посадил. Думается мне, он и до развода не брезговал.
Чувствую рядом с Ритой жуткий дискомфорт. Она раздражает меня своими догадками и предположениями. Хочется плеснуть ей в лицо остатки кофе из своего стакана, хлопнуть ладонью по столу и уйти.
— Тебе много чего думается, Рита, — отвечаю холодно и поджимаю губы.
— Да ладно, Ир. А то ты сама об этом не думала. Сама сказала, что предложила развестись, а он согласился. Если бы не гулял на стороне, думаешь, так сразу бы отпустил? Значит, кто-то его крепко за яйца держит. К ней и поскакал как сайгак.
— Знаешь, Рит, мне пора, — резко встаю, забрав с диванчика свою сумочку. — У нас совещание вот-вот начнётся.
Разворачиваюсь и, запахнув плащ на ходу, скорее ухожу. До жути злюсь на подругу. Не понимаю, ей доставляет удовольствие ковырять чужие шрамы?
С Ритой вообще дружить непросто. Она будто всегда ищет возможность как-то поддеть, подшпилить. Иногда я задаю себе вопрос, зачем общаюсь с ней?
Возвращаюсь в офис и иду в свой кабинет. Снимаю плащ, поправляю волосы и раскрываю блокнот. Нужно пробежаться по всем пунктам внимательно. Антон Маркович перенёс совещание на послеобеденное время, и в конференц-зале нужно быть уже через десять минут.
— Ирин, идёшь? — заглядывает в мой кабинет Саша. — Народ уже сползается.
— Да, бегу уже, — хватаю телефон, блокнот и ручку. — Идём.
Большинство коллег уже расположились за длинным столом в конференц-зале. На мультимедийной доске загружена и поставлена на паузу презентация. Присутствующие в каком-то приподнятом настроении, что обычно не характерно для совещаний. Но на нашей фирме в принципе царит очень творческая и благожелательная атмосфера. Я за месяц, что тут работаю, ещё не замечала, чтобы после вызова на ковёр к Антону Марковичу кто-то был в слезах или сильно расстроен. Не такой у него стиль руководства.
— Все уже собрались, отлично! — а вот и он входит в зал и все замолкают. — Сегодня у нас отличные новости и предстоит продуктивная работа.
Он занимает главенствующее место за столом и начинает совещание. Сообщает, что скоро нам предстоит работа с несколькими крупными заказчиками в разных сферах, и это отличная новость. Обещает разделить коллектив на креативные группы для работы с каждым заказчиком. Потом Антон Маркович заслушивает отчёты по разным направлениям рекламы по активным заказам. Каждого внимательно и с вопросами.
Я тоже отчитываюсь, хотя отсылала и по электронке. Но цель совещания в том, чтобы все присутствующие специалисты были в курсе.
— Процент обращений к заказчику после размещения баннеров наружной рекламы на билбордах и заборах по улицам Васильева и Орджоникидзе вырос… — поднимаю глаза на начальника и вдруг сбиваюсь. — Вырос на… на одиннадцать процентов.
Он смотрит на меня как-то по особому. Не так, как на других коллег. И от этого мне неудобно. Не в смысле приятно-волнительно, а именно некомфортно.
Я никогда не позволяла себе флиртовать с другими мужчинами да и совсем не хотела этого. А если кто-то и пытался, то давала понять, что это не нужно и бесполезно. Обычно срабатывало, ведь я сама себе объясняла, что это неприемлемо, я ведь замужем.
А сейчас… сейчас отпор взглядом дать не получилось. Ведь нет за спиной этой стены под названием “замужем”, и как будто почва зыбкой стала под ногами.
Чувствую, как щёки начинают теплеть под взглядами коллег. Сжимаю сильнее в пальцах ручку, чтобы совладать с собой, и продолжаю отчёт уже более твёрдым голосом.
— Ирина Геннадьевна, это хороший показатель, — едва, уголками губ, улыбается он, но взгляд такой же цепкий и изучающий. — Вам не стоит волноваться, у нас тут все свои. Дружная семья.
— Спасибо, — не выдержав опускаю глаза и интуитивно прикасаюсь пальцами к обручальному кольцу, словно оно должно как-то меня поддержать и придать уверенности и защиты. — Я за это время успела заметить.
После совещания народ толпится у кофемашины. Я же ухожу в свой кабинет, мне хочется побыть одной немного. А когда тоже выхожу за кофе, надеясь, что очередь уже рассосалась, то меня там застаёт Антон Маркович.
— Любите чёрный? — останавливается рядом и засовывает ладони в карманы брюк.
— Да, предпочитаю американо.
— Отличный выбор, — кивает улыбнувшись. — Кстати, в кофейне на первом этаже хороший кофе, в том числе американо. Не хотите после работы выпить?
“Целый месяц, Ира! — вспоминаются слова Риты, что она сказала утром. — Думаешь, твой бывший тоже как монах живёт? Сомневаюсь!”
В голове проносится целый видеоряд: вот я пью кофе с Антоном Марковичем, вот мы едем к нему, пьём вино, он берётся за пуговицу на моей блузке, а потом прикасается пальцами к обнажённой коже груди…
Внезапно к горлу подкатывает комок тошноты. Знаю, что это не нормально, да и Антон Макарович мужчина весьма привлекательный. Ему-то, кажется, и сорока нет. Но мне сложно представить, как мы займёмся сексом. Только при мысли об этом моё тело начинает странно реагировать. Будто покалывание по коже проходится. Неприятное такое, холодное. Хочется обхватить себя руками, прикрыться.
— Всего лишь кофе, Ирина, — снова улыбается он, заметив моё замешательство.
— С удовольствием, но не сегодня, — стараюсь быть вежливой. — Дочь нужно забрать из детского сада.
— Ловлю на слове.
Подмигнув, он уходит в свой кабинет, а я забираю чашку и иду в свой. Замираю у окна, пытаясь отогнать то неприятное чувство, которое зародили дурацкие картинки в голове, спровоцированные словами Риты и вроде бы как невинным предложением Антона Марковича, и понимаю, что снова сжимаю пальцами так и не снятое обручальное кольцо.
Glava 6
После работы, как и собиралась, еду в салон. Мне всегда нравился глубокий каштановый цвет моих волос и после единственного эксперимента в восемнадцать с блондом, смотревшимся на мне ужасно, будто яичный желток по голове размазали, я больше волосы не красила. Мне с ними вообще повезло — густые, пышные, чуть завиваются на кончиках. Подружки не раз с завистью говорили: “Ира, везёт тебе! Встала, голову помыла, расчесалась — и красотка! На всё про всё полчаса максимум”.
Но сейчас я хочу изменений. Цвет вряд ли решусь перекрасить, а вот длину обрежу.
— Мне что-нибудь… другое, — объясняю стилисту. Раньше я ходила к другой девушке, но она недавно ушла в декрет, так что как раз: новый стилист — новая причёска. — Каре, может.
Девушка придирчиво осматривает мои волосы. Вертит их в пальцах, оттягивает.
— Хорошо, — отвечает коротко и приступает к работе, уточнив лишь, будем ли отрезать чёлку.
Через час я встаю с кресла и ближе подхожу к зеркалу. Трогаю свои волосы, которые больше не спадают за спину, а едва достают ровной до остроты линией среза до основания шеи.
Чувствую себя какой-то другой. Вроде бы всё то же, только волосы короче и гладкие, но… я другая. Ощущение внутреннее скорее.
— Мне нравится, — говорю стилисту честно, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую. — Очень.
