Восемь недель - Хулина Фальк

Аарон начинает смеяться, прижимая руку к животу.

— Нет, София. Я не слышал. Но я полагал, что ты проголодалась после того, как Бог знает, как долго ты была в пути.

— Я могу поесть у тети дома. Это не так важно.

Это не так. Держу пари, у нее дома есть что-то съестное. У всех так, верно? Возможно, у нее дома не самый лучший хлеб в мире, но я все равно не смогу его есть, пока не вернусь в Германию.

— Хорошо, потому что я не умею готовить, чтобы спасти свою жизнь. Но для этого я бы позвал своего лучшего друга, — говорит он, не предлагая мне ничего, кроме быстрого пожимания плечами.

— Тогда ты готова идти?

Я киваю, хотя и удивляюсь, почему он так быстро хочет избавиться от меня. Я полагаю, это имеет смысл, учитывая то, как мы познакомились и все такое, так что я не должна обижаться на это.

Как будто он может читать мысли, Аарон говорит:

— Сегодня мой день рождения. Мне еще нужно придумать кое-что на сегодняшний вечер. Ты должна прийти. Мы с сестрой празднуем в Brites. Это спорт-бар прямо по дороге. Однако должен предупредить тебя, что моя команда немного сумасшедшая.

— Команда?

— Я играю в хоккей за университет Сент-Тревери. Эта команда. Они громкие и все такое, но мы как одна большая семья.

Хоккей? Серьезно? Этот город сейчас просто намекает мне, не так ли?

Я имею в виду, камон. Насколько очевидным это может быть? Аарон. Он тоже хоккеист. Этот город просто хочет, чтобы я нашла его, не так ли?

ГЛАВА 4

«Это было идеально только в прошлом, / потому что первая любовь никогда не длиться вечно» — First Love Never Lasts Up by Kira Kosarin

Аарон

— Останови вот тут, — говорит София, указывая на дом, выкрашенный в красный цвет.

— Знаешь, не имеет значения, остановлюсь ли я перед домом твоей тети или её соседки.

София смотрит на меня так, будто я только что сказал, что её собака умерла. Она отстегивает ремень и выходит из машины, как только машина останавливается.

— Мне нужно взять ключи от дома у миссис Рейес. Моя тётя и она — большие друзья.

Миссис Рейес?

Когда София начинает обходить машину, чтобы добраться до багажника, я тоже выпрыгиваю, чувствуя, что должен протянуть ей хотя бы одну руку помощи. Я имею в виду, у этой женщины с собой три чемодана. Конечно, ей не помешала бы помощь.

— То есть, ты знакома с миссис Рейес? — осторожно спрашиваю я. София мгновенно кивает, а через секунду качает головой. — Ну, и что из этого, София? Да или нет?

— И да, и нет. Раньше я была очень близка с её дочерью до того, как моя семья… — София не успевает закончить фразу, потому что кто-то выходит из дома миссис Рейес. Вернее, выходят два человека. Моя сестра-близнец и мой самый лучший друг.

— Тебе не следовало рождаться, Лили! — моя, кто бы мог подумать, мать кричит прямо перед тем, как захлопывается дверь.

Мы с Лили близнецы, у нас одни и те же родители… но мы выросли в двух совершенно разных семьях.

В то время как мне посчастливилось остаться с отцом после того, как наши родители разошлись, Лили отчаянно хотела, чтобы в её жизни были оба наших родителя. В итоге она осталась с нашей мамой, и ей разрешалось видеться со мной и папой только в воскресенье.

Теперь к более душераздирающей части… наша мать ненавидит Лили. Ненавидит её всей душой.

Я не разговаривал с мамой с тех пор, как мне исполнилось пять лет, и даже я знаю, что они не в очень хороших отношениях.

Но что еще хуже, моя сестра склонна к самоубийству, и эта женщина имеет наглость советовать своей дочери умереть. Отвратительно.

Когда я смотрю, как Колин обнимает Лили, пока она всхлипывает, мой мозг внезапно начинает делать свою работу — работать.

София. Она знает миссис Рейес. Она дружила с её дочерью «до…»

— София.

Помните, я сказал, что воспоминания связаны с кем-то по имени София? Да, позвольте представить вам Софию Мишель Карлсен. Та самая, которая стоит прямо передо мной, с руками на талии, с длинными темными волосами, верхняя часть которых торчит сзади, чтобы убрать пряди с лица. И, конечно же, фишка Софии: лента, завязанная симпатичным бантиком как раз там, где ее волосы должны держаться вместе.

Я не могу поверить, что не понял этого раньше. Почему пазл сложился только сейчас?

Кто вообще ходит с бантом на затылке? Кроме того, какого чёрта она к нему привязалась?

Сколько себя помню, София всегда носила бантики в волосах. Я не думал, что она до сих пор их носит. Но опять же, я не стал следить за ней в социальных сетях, для собственного здравомыслия.

София уехала, когда нам было по восемь лет. Её отцу пришлось переехать из-за работы, он устроился в Германию.

Мне всегда нравилась София, иногда даже слишком. Но, честно говоря, мы были детьми, так что это не считается. Маленькие мальчики глупы. Старые тоже, но на другом уровне.

Она оборачивается, чтобы посмотреть на меня, очевидно, тоже сумев соединить пазл воедино.

— Это…

Когда она пытается сделать шаг к дому, вероятно, чтобы добраться до своей давно потерянной лучшей подруги, я беру её за запястье, держа его в руке, и тащу её подальше от моего лучшего друга и сестры.

— Боже мой, Аарон. Позволь мне пойти поздороваться с Лили! — шепчет она. — Я не разговаривала с ней с тех пор…

— Заткнись, пожалуйста. Если есть что-то, в чем Лили сейчас не нуждается, так это узнать, что лучший друг её детства вернулся в город. Не тогда, когда моя лучший друг пытается спасти ей жизнь.

— Что ты имеешь в виду… — я прижимаю руку к её рту, чтобы она не заговорила.

— Просто заткнись на минутку, ладно, Льдинка?

Когда я прижимаю её к себе, я не могу отвести взгляд от её шеи, пытаясь найти то самое украшение, которое я подарил ей незадолго до ее отъезда в Германию.

Это глупо, я знаю. Вторую половину этого украшения я не ношу уже много лет. Не может быть, чтобы она носит его до сих пор.

Его нет. По крайней мере, я вообще не вижу серебряной цепочки на ее шее.

Приложив все усилия мне удается не смотреть за