Лингус - Мариана Запата
На этих пухлых губах появилась веселая ухмылка.
— Золотой самородок нашла? — спросил меня богатый бархатный голос.
— Эм… — Мои пальцы все еще пытались вытащить из задницы ткань забытых богом трусиков для йоги, при этом у меня было такое ощущение, будто на моих щеках пылает лесной пожар. Меня затошнило. — Хотелось бы.
О мой Бог. Что со мной не так? Слова выскользнули из моего рта одновременно с тем, как я вытащила трусики. Если меня уже поймали, так зачем останавливаться? Я твердо убеждена, что нормальный человек отказался бы ковыряться в своем нижнем белье, но я делала именно это.
Парень залился низким, хрипловатым смехом, который должен быть запрещен в пятидесяти штатах Америки, а его глаза блеснули под козырьком поношенной зеленой бейсболки, скрывавшей волосы. Лицо парня реально было слишком красивым, поэтому было странно, насколько обезоруживала его улыбка. Он взглянул на мой пылающий румянец, а затем одарил меня правдоподобной застенчивой улыбкой.
— Прости, я повел себя ужасно грубо, — извинился он. — Я все время несу идиотскую хрень.
— Ничего страшного. Я тоже все время и говорю, и делаю идиотскую хрень. — Я попыталась сказать это как можно более нейтральным тоном, но была опозорена. Одно дело вытащить ткань трусиков перед Никки, Зои или перед моим близким другом Джошем, и совсем другое — перед горячим незнакомцем! У меня не было сомнений в том, что Бог просто смеялся надо мной.
Его рост примерно сто девяносто сантиметров, а тело с узкой талией было повернуто ко мне, закрывая широкими плечами весь обзор. Я предположила, что под черной толстовкой с капюшоном скрывались мускулы, но его взгляд был настолько пристальным, что на секунду я даже забыла, где мы находились.
— Ты пришла за автографом? — спросил он, приподняв темную бровь.
— Что? Нет! Жду подругу, — сказала я, указывая в очереди на блондинку ростом около ста семидесяти восьми сантиметров. Мне почему-то было неловко, что он предположил, будто я стою за автографом порнозвезды, но, если честно, — мы оба были на слете любителей порно, так что ни один из нас не имел права судить другого. — А ты за автографом?
«Что, черт возьми, со мной происходит?», — подумала я. Хотелось бы мне иметь средство от словесной диареи, похожее на «Пепто-Бисмол», потому что я вложила бы деньги в его разработку. Неуклюжие социальные навыки не доставляли мне проблем, когда я была рядом с людьми, которых знала. Уж они-то были хорошо осведомлены, что я частенько несла всякую хрень, не успев подумать.
Он снова засмеялся, на этот раз немного громче, но через секунду затих, поглядывая на стремительно растущую очередь, будто беспокоясь о том, что кто-то застукает его за тем, как он смеется.
— Нет, я тоже жду друга, — сказал он, широко улыбаясь и показывая идеальные белые зубы.
Я хотела спросить, которая из шлюх в очереди была его другом, но не стала. Я также молча задавалась вопросом, почему такой красивый представитель мужского пола был на порно-выставке. Этот парень не нуждался в порно, чтобы кончить, ему достаточно показать свое идеальное лицо любой девушке. Я была уверена, что они слетались к нему, как кабели к суке в период течки, желая поскакать сверху.
Какое-то время мы просто молча смотрели друг на друга, прежде чем я кивнула и повернулась. И сразу заметила, что Николь была следующей в очереди, чтобы взять автограф у вдохновителя большинства ее мастурбационных мечтаний. Она усмехнулась, слегка напоминая сумасшедшую. Девушка, говорившая с Калумом, ушла, и я увидела, как лицо Никки превратилось из безумного в смелую, уверенную в себе Николь, которую я знала и любила. Вот дерьмо!
Она наклонилась над столом, чтобы поговорить с ним, демонстрируя роскошную задницу всем, кто стоял в очереди. Секунду спустя Калум встал и обошел стол, в то время как Никки начала стягивать джинсы, оголяя кожу.
— Что она делает? — прошептал незнакомец, наклоняясь вправо, и оказываясь еще ближе ко мне.
— Она хочет, чтобы он подписал ее задницу, — фыркнула я, наблюдая, как Калум опускается на колено, так что ее задница оказалась прямо перед его лицом. У девушек в очереди это вызвало ярость, и я внезапно испугалась, что сейчас начнется драка.
Через минуту он поднялся, ухмыляясь, как идиот, а Николь, посмотрев на него, что-то сказала. Его лицо стало ярко-красным. Затем Николь сунула что-то в задний карман его брюк, задержав руку на его заднице дольше, чем требовалось. Она повернулась и пошла ко мне, стреляя карими глазами в каждую из женщин в очереди, будто те осмелятся ей что-то сказать. К счастью, ни у одной из них не было желания умирать, поэтому все молчали.
Парень рядом со мной усмехнулся.
— Ого, будь я проклят, она заставила Калума покраснеть!
Я хотела спросить, почему он решил, что это смешно, но через долю секунды Никки уже стояла рядом со мной и ухмылялась.
— Что ты ему сказала? — спросила я.
— Я сказала, что хочу отыскать своим языком его точку G.
Даже парень, стоявший рядом, посмеялся над признанием Николь.
— Ну, держу пари, он никогда не слышал подобного раньше, — усмехнулась она, широко улыбаясь, пока ее взгляд метался между мной и идеальным лицом слева от меня. — Готова идти?
Я кивнула, делая шаг вперед, чтобы обойти очередь, но остановилась и повернулась назад. Большие зеленые глаза прожигали во мне дыру, но его лицо оставалось настолько спокойным, что это казалось нереальным. Я замешкалась и решила просто помахать ему рукой. Он одарил меня кривоватой, нежной улыбкой и тоже помахал, прежде чем я пошла за Никки.
— Кто это такой? — спросила она меня, когда мы остановились в паре палаток от очереди.
— Просто парень, который поймал меня за вытаскиванием трусиков из задницы.
Она издала едва уловимый гортанный звук, словно задумалась, совершенно не обращая внимания на то, что я поправляла трусики:
— Кого-то он мне напоминает…
Никки — адвокат, специализирующийся на семейном праве. У нее память, как у слона; она запоминает не только имена всех клиентов, но и как они выглядят, а также может декламировать по памяти самые невероятные вещи. Например, когда мы несколько лет назад приехали в Вашингтон, округ Колумбия, она наизусть зачитывала Геттисбергское послание. Не удивлюсь, если он покажется ей знакомым. Она запоминала абсолютно все.
— Он очень симпатичный, — сказала она, толкнув
