Как спасти жизнь - П. Данжелико
— Ты не можешь оставить меня здесь.
— Что прости?
— Я сказал…
— Я тебя услышала. Просто ушам своим не верю.
Это прозвучало как данность. Или приказ. А по моим меркам это еще хуже, но его пару раз ударили прямо в лицо, поэтому я не буду делать поспешных выводов. Пока.
— Хочешь, я позвоню в скорую?
Отойдя от стены, он вытирает рот большим пальцем и хмуро смотрит на кровь.
— Нет, — говорит он не очень вежливо.
— Эй, лучик света. Я только что спасла тебе жизнь. Можешь считать меня сумасшедшей, но я не чувствую и толики благодарности.
— Мне нужно, чтобы ты отвезла меня домой.
Все очень быстро доходит до абсурда.
— Ты шутишь? — Вот же нахал.
Он проводит рукой по волосам и расправляет плечи.
— Ты умеешь водить?
Искренне недоумевая, я оглядываюсь по сторонам. Это какая-то подстава? Кто-то разыгрывает меня?
— А у тебя нет… кого-то типа водителя? — Вопрос напрашивается сам собой. На Манхэттене для богачей это обычный способ передвижения. — Или охранника, или кого-то в этом роде?
— Если бы у меня был охранник, мне бы надрали задницу?
Не поспоришь. Хотя резкий тон мне совсем не нравится.
— Есть кому позвонить?
— Нет.
Мне сложно в это поверить.
— Ты умеешь водить или нет? — переспрашивает он откровенно нагло.
— Знаешь… там в ресторане я подумала, что ты вел себя грубо. Но теперь я жалею, что не позволила им сделать тебе халявную пластическую операцию. — После этого я продолжаю идти к метро. У меня есть дела поважнее: урвать несколько часов сна, например, жизнь, которая не подразумевает, что я буду стоять на улице в центре города и спорить с любящим покомандовать неблагодарным незнакомцем.
— Я заплачу тебе тысячу баксов, — кричит он.
Я останавливаюсь из-за, ну знаете, денег. Они никогда не помешают. Обернувшись, я смотрю, как он идет ко мне. Поговорим о недобросовестной рекламе. По его внешнему виду можно подумать, что он знает, как за себя постоять. Прискорбно, насколько неудачно у него это получается. Мужчина его размеров должен выдержать хотя бы несколько сильных ударов.
— Две с половиной, — возражаю я, потому что уже поздно и мне не нравится его заносчивость.
Он бросает сердитый взгляд и морщится, когда дергается его теперь уже заплывший глаз.
— Вымогательство.
— Отлично… До встречи.
— Две тысячи, — отвечает он, и судя по последующему ворчанию, не очень доволен. Хорошо.
Я бы согласилась и на полторы тысячи, но умник сам виноват. Ему нужно научиться вести переговоры получше и, видит бог, от его жизнерадостного характера проку мало.
— Где ты живешь?
Он сразу приободрился.
— На пересечении Семьдесят второй и Пятой… через парк.
В противоположной стороне от того, куда нужно мне. Скорее всего, это плохой знак.
Глава 2
Райли
Верхняя часть города для меня все равно что Марс. Я никогда не езжу так далеко на север, если только не навещаю Веронику в «Бергдорф Гудман» (Роскошный универмаг, расположенный на Пятой авеню в центре Манхэттена, Нью-Йорк.). В обычной ситуации я бы не стала этого делать, но сейчас определенно не тот случай. Ночь почти закончилась, паром давно ушел. Похоже поспать не удастся, так что с тем же успехом можно заработать деньги и смыться. Но есть небольшая проблема…
— У меня нет машины.
— У меня есть, — говорит он, указывая на «Бентли Континенталь GT» цвета серебристый металлик с гоночной полосой, припаркованный у обочины.
Я моргаю. Растерянная. Сбитая с толку. Снова моргаю.
— Ты припарковал машину стоимостью в четверть миллиона долларов на улице. И обвиняешь меня в глупости?
— Ты разбираешься в них, — говорит он спокойным, совершенно равнодушным тоном. В прошлой жизни я слишком много о них знала. Например, сколько можно выручить за запчасти и в каких паленных мастерских могут демонтировать датчик GPS с этой малышки. — Так что, мы договорились?
Из-за его манеры говорить все кажется несущественным. Как будто он делает одолжение. Почему-то это беспокоит. Может, дело в том, что он не осознает, насколько хорош и как остальные изо всех сил пытаются переживать один день за другим. Как бы то ни было, моим вниманием завладел автомобиль. Впечатляющий образец изящной утонченности и грандиозных лошадиных сил. Я видела парочку таких в городе. Но ни одной похожей на эту, выпущенную ограниченной партией с индивидуальным покрытием.
— Я хочу наличные. Не доверяю тем, кто настолько жаден, что не может припарковать такую машину в гараже.
Он кивает.
— У меня есть немного дома.
Точно, у него отобрали бумажник.
— У тебя дома… — Вздох. — Послушай, чувак, надо ли объяснять тебе, что я могу причинить твоему лицу намного больше вреда, чем тем двое тупиц, что напали на тебя?
В ресторане, когда он был раздраженным и властным и выглядел как подавленный Брюс Уэйн, он внушал страх. Теперь же он просто избитый богатенький парень, отчаянно нуждающийся в помощи. Мы сравняли счет.
— Нет. — Я слышу в его голосе улыбку, хотя лицо непроницаемо. Ночь становится страннее и страннее.
— Хорошо.
В тишине мы переходим улицу. Тут-то и замечаю, что его состояние хуже, чем я предполагала в начале. Он продвигается через силу, на каждом шаге лицо вздрагивает, и во мне зарождается крошечное чувство вины. Возможно, я была с ним слишком строга. Только из-за того, что он по жизни невоспитанный человек, не значит, что я должна опускаться до его уровня.
Мы подходим к машине, он берет меня за запястье и роняет ключ в ладонь. Без шуток, я почти чувствую головокружение от перспективы сесть за руль этой машины. Это венец инженерного искусства: снаружи — притягательная и изящная, внутри — воплощение роскоши. Не удивлюсь, если обивка представляет собой стодолларовые купюры. Она пахнет деньгами: новой кожей и тонким ароматом, витающим в воздухе, дорогого лосьона после бриться.
Подавленный Брюс Уэйн, как я теперь его представляю, устраивается на пассажирском сиденье и откидывает голову назад. Закрывает глаза. Тем временем идиотка за рулем издает постыдный вздох. За что получает изучающий взгляд. Я сопротивляюсь искушению улыбнуться. Этот защитный барьер должен оставаться на месте, как для моей, так и для его безопасности. К счастью, его заинтересованность длится недолго.
— Прости. Твоя машина только что обняла меня.
— Как тебя зовут?
Неа. Этому не бывать. Я не горю желанием называть незнакомцам свое имя. Можете считать это прокаченным инстинктом выживания. Проигнорировав вопрос, встраиваю «Бентли» в поток автомобилей и сворачиваю на Десятую Авеню.
— Имя? — повторяет он нетерпеливо.
Мы останавливаемся на красный свет, рядом с машиной стоимостью в четверть миллиона долларов
